Русские над Индией
Шрифт:
С этим решением я стал дремать у костра, а Хасан между тем налаживал палки для приготовления ужина, состоявшего из куска жареной козлятины да кунгана чаю. Товарищ мой спал, положив, как и я, голову на спину убитого кийка.
Сон покинул меня, и я с любопытством наблюдал, как Хасан поворачивал над огнем большой кусок мяса, и соблазнительный запах жаркого приятно щекотал мой пустой желудок. Поужинав, мы завалились спать, а с первыми лучами солнца направились в обратный путь.
В аулах нас встретили возгласами одобрения. В
Вдруг в палатку просунулась голова адъютанта.
– Прочтите, - протянул он мне приказ по отряду.
Я прочел, но сразу даже не поверил и перечел снова. В приказе говорилось об аресте меня и хорунжего на трое суток за то, что мы о поездке своей не доложили дежурному по отряду.
– Вот тебе и на!
– сказал я.
Приказ обошел через все руки, и подтрунивание товарищей посыпалось со всех сторон.
Нечего делать, пришлось отсидеть безвыходно в палатке, около которой мерными шагами расхаживал часовой.
10. Импровизованная баня. Встреча с китайцами. Крепость Ак-Таш. Озеро Виктория
– Послать рабочих по 20 человек с роты!
– раздался громкий крик дневального под самой моей палаткой.
Баранов вскочил и полусонными глазами обвел палатку.
– Что такое? Тревога?
– беспокойно спросил он.
– Рабочих зовут!
– ответил я.
– Ах, рабочих!
– И он снова завернулся с головой в одеяло.
– Осип!
– крикнул я денщика.
– Чего изволите?
– Куда это рабочих?
– Баню строить; сказывают, что воду горячую нашли.
– Что ты врешь!
– Никак нет, извольте сами посмотреть.
Я оделся и, освежившись водой, направился к берегу реки Аличура.
– Где бани строят?
– спросил я попавшегося мне солдата.
– А вон там, ваше благородие, - ответил он, указывая на противоположный берег реки, где около поставленной юрты копошились рабочие.
Я пошел к реке и на керекешной (вьючной) лошади переправился на другую сторону.
– А, в баньке желаете вымыться?
– встретил меня капитан П., инициатор импровизованной бани.
– Да неужели в бане?
– удивился я.
– Да, и в самой настоящей, натопленной самою природою, - ответил он. Не верите? Пойдемте.
– И он меня повел к юрте, заменявшей баню.
Я был в восторге, полтора месяца не удалось ни разу вымыться хорошенько, когда неделями приходилось спать одетым, а тут - баня.
При нашем приближении рабочие оставили работу и вытянулись.
– Кончили, братцы?
– спросил П.
– Так точно, ваше высокоблагородие, почти совсем откопали, теперь юрту с боков заваливаем.
– А отколе это вода такая берется, ваше высокоблагородие?
– спросил один из солдат, видимо из менее робких.
– А это, видишь, под землею огонь есть, который и нагревает протекающую близко его воду, вот она и выходит на поверхность земли горячею.
Солдат глупо улыбнулся и, подойдя к собравшимся в кружок линейцам, сказал:
– А чудно, ей-богу, братцы, господа сказывали, что под землею огонь; так как же это мы не спечемся? Должно, брехотня одна.
– Сказывали, значит, так оно и есть, не с твоим кауном{60} господские речи судить.
– Ишь, умник нашелся!
– подхватил другой, и солдат сконфуженно ретировался.
– Ну, давай, что ли, чайники, что рот-от разинул!
– крикнул на молодого солдата "сердитый" ефрейтор, дядька Максимов.
Солдат нагнулся и зачерпнул в источнике горячую воду.
– А чаю засыпал?
– спросил ефрейтор.
– Сейчас, дядька Максимов, засыплю.
– А ты как засыплешь, то чайник-то в воде еще погрей.
– Слушаю.
– Ишь благодать-то, братцы!
– повернувшись к солдатам, продолжал ефрейтор.
– Господь-то Бог сжалился над солдатом, что ему нечем водицы себе согреть{61} и готового кипяточку послал.
Скоро под всевозможные прибаутки чайник переходил из рук в руки, наполняя деревянные походные чашки.
После обеда я проходил мимо солдатских палаток и слышал разговор:
– А что, Потапыч, с готового-то кипяточку у меня брюхо уж что-то очень болит, а ты как?
– Да и у меня, дядька Максимов, тоже, - должно, придется к фершалу пойти, чтобы каплев дал.
– А что, и в самом деле в околодок сходить, а то, коли на работу какую нарядят, - беда!
И оба солдата направились к санитарной юрте.
К вечеру число больных желудком увеличилось, а на другой день у горячих ключей не было видно людей с чайниками и манерками, были лишь одни мывшие себе белье да купающиеся.
Весь правый берег Аличура был покрыт как бы небольшими лужами, наполненными чистою прозрачною водою, от которой подымался пар. Над одною из таких луж была поставлена юрта. Густой пар валил сквозь верхнее отверстие ее. Я попробовал было войти в юрту, но это оказалось невозможным, до такой степени в ней было жарко.
Я обошел все ключи; их было семь, и температура в каждом была особенная. Как оказалось по исследовании, вода в источниках сильно насыщена серою, и прибрежные камни имели золотисто-желтый цвет от свободного осадка ее. Самый горячий источник имел 70° R, так что когда мы пользовались природной баней, то пришлось прибавлять в источник много ведер холодной воды, чтобы иметь возможность мыться в нем. Для этой цели рабочие прокопали канавку и из реки пустили в нее холодную воду.
Что за блаженство было вымыться в подобной бане, и мы все отдали ей должную честь. С самого утра и до заката солнца, когда на бивуаке раздавался оглушительный сигнал к заре, около бани-юрты толпился народ в ожидании своей очереди.