Русские отцы Америки
Шрифт:
Уверен, что Зворыкину во многом помогла атмосфера беззаветной преданности делу, присущая компании RCA. Ведь мы живём и зарабатываем наукой. И даже мельчайшая частица, известная миру под названием «электрон», в наших руках превратилась в гиганта, без которого уже немыслимо существование всего человечества.
Подобно электрону, компания RCA из маленькой, никому не известной частицы с более чем скромными средствами превратилась в лидера гигантской индустрии с ежегодным оборотом, превышающим один миллиард долларов. Это стало возможно лишь благодаря таланту, энтузиазму и общим усилиям коллег, работавших вместе с профессором Зворыкиным на протяжении последних двадцати пяти лет.
Теперь ещё о том, что мы называем выходом на пенсию. Рано или поздно все мы подходим к этому условному рубежу на дороге жизни. Но я не могу представить Владимира Зворыкина пенсионером. Он продолжит консультировать и выполнять функции почётного вице-президента нашей компании. Учёные уровня Владимира Зворыкина никогда не сходят
Зворыкины принадлежат космосу. Их труд не измерить ни часами, ни окладами. В их творчестве нет ни точек, ни двоеточий, ни даже запятых. Они подобны волнам космического океана.
Недавно мне рассказали такую историю. Профессор Зворыкин ехал на работу в автомобиле со своими коллегами. Было раннее утро. Очень раннее. 8:00. Полагаю, время было названо исключительно для того, чтобы произвести на меня впечатление. Внезапно началась метель. Автомобиль увяз в сугробе. Профессор Зворыкин закрыл глаза, откинулся на спинку сиденья и произнёс: “Вы как хотите, а я пошёл работать”. Так он работает: закрыв глаза, предаваясь мечтам, строя планы.
Никто не знает, над чем он раздумывал в те минуты. Но можно не сомневаться, что, когда метель закончилась и движение возобновилось, в его голове созрела очередная великая идея».
Отрывок из книги: «Владимир Зворыкин. Мемуары изобретателя телевидения». Запись Фредерика Олесси.
Дальновидение и смерть инженера Розинга
Необходимое дополнение к рассказу о первооткрывателях эры телевидения
Кто же всё-таки изобрёл телевизор? Теперь никто, конечно, не станет тут долго думать. Конечно же, Владимир Зворыкин – гениальный американский изобретатель с русскими корнями. Он и в самом деле обозначен в американском Зале национальной славы «отцом телевидения». Пусть так и будет.
Но я уже говорил о том, с каким почтительным удивлением читал я в автобиографических заметках самого Зворыкина признание, которое не только делает ему, Зворыкину, честь, но и такое, которое требует действий от тебя самого. Хочется немедленно отправиться в поиск. Оно, это признание, опубликовано ещё в 1947 году в книге Оррина Данлопа «Будущее телевидения»: «Когда я был студентом (в 1907–1912 гг.), я учился у профессора физики Розинга, который, как известно, первым применил электронно-лучевую трубку для приёма телевизионных изображений…». Ну и так далее.
Тут мне захотелось, конечно, прочитать всё, что написал ещё Зворыкин о Розинге. Это возможно теперь. Многие материалы стали доступнее. Вот, например, редкое издание «Автобиографии» Зворыкина: «…Профессор Б. Л. Розинг <…> заметил мой искренний интерес к предмету <…> и спросил, не хочу ли я помочь ему в его собственных экспериментах? Розинг пользовался у студентов непререкаемым авторитетом, и я, не раздумывая, согласился. В ближайшую же субботу я явился в его частную лабораторию, располагавшуюся через дорогу от института в здании Главной палаты мер и весов. (Помимо преподавания в Технологическом институте профессор Розинг также являлся штатным сотрудником Главной палаты). Там Борис Львович и рассказал мне, что работает над проблемой передачи изображения на расстояние, то есть над “телевидением”. Термина этого, конечно, тогда ещё не существовало, но так я впервые познакомился с понятием, которое с той поры навсегда вошло в мою жизнь… Наши отношения вскоре переросли в дружбу. Он был не просто выдающийся ученый, но глубоко и разносторонне образованный человек, видевший во мне не только ассистента, но и коллегу… Розинг значительно опередил своё время. Его система требовала составных частей, которые ещё не были созданы. Например, никто толком не знал, как получать фотоэлементы, необходимые для преобразования света в электрическую энергию. Калиевые фотоэлементы были описаны в литературе, но технику их получения приходилось разрабатывать самим. Вакуум тоже создавали допотопными методами – с помощью ручных вакуумных насосов или (что чаще) подолгу поднимая и опуская тяжёлые бутыли со ртутью, что отнимало огромное количество времени и сил. Электровакуумный триод был изобретён американцем Ли де Форестом менее года назад и выписать его из Америки не представлялось возможным. <…> Даже стекло обычных колб оказалось слишком хрупким и пришлось самим осваивать стеклодувное ремесло. Но всё-таки к концу нашей работы профессор Розинг получил действующую систему, состоящую из вращающихся зеркал и фотоэлемента в передающем приборе на одном конце верстака и частично вакуумной электронно-лучевой трубки – на другом. Приборы были соединены проводом, и изображение, воспроизводимое трубкой, было крайне нечётким, но оно доказывало реальность электронного метода, что само по себе было большим достижением. Принципиально мы решили задачу – оставалось только усовершенствовать компоненты».
И вот ещё какое удивительное дело, я, усердный читатель научно-популярных книг и фантастики, если бы внимательным был, давно бы уже отметил фамилию Розинга. Более того, она, эта фамилия, должна бы была стать в сознании моём волнующим знаком,
И вот теперь я внимательно перечитываю нашумевший когда-то роман американского писателя Митчела Уилсона, исключительно популярного в дни моей давней юности, «Брат мой, враг мой». Герои этого романа, два учёные брата по фамилии Мэллори – изобретатели, пионеры телевидения, демонстрируют где-то фантастическое своё изобретение. Оно по виду несложное – «двенадцатидюймовая стеклянная трубка конической формы». Но суть его далеко не проста, и это братья поясняют так: «Плоский конец представляет собой экран, на котором появляется изображение. Вряд ли во всём мире найдется тридцать таких ламп. В лабораториях эту лампу применяют для различных целей, но, насколько нам известно, никто ещё не додумался использовать её так, как мы. Примерно в 1909 году у одного русского по фамилии Розинг возникла верная идея… Мы первые наткнулись на описание работы Розинга в журнале “Попьюлер мекэникс” лет шесть тому назад. И с тех пор мы над этим работаем».
И вот что ещё тут любопытно. Роман свой этот Митчел Уилсон написал в 1952-ом году, когда телевизионная эра была в полном разгаре и телевизоры Зворыкина в мире перестали быть экзотической невидалью. К тому же писатель Митчел Уилсон был лично знаком с изобретателем Зворыкиным. Может, и роман свой писал он с оглядкой на мнение и советы американского отца телевидения. Тем не менее, явное первенство Розинга в романе отмечено как факт, не требующий доказательств. Это, пожалуй, тоже свидетельствует о предельной честности Зворыкина. Ему и в голову не приходило унизить устоявшийся в мире авторитет Розинга, как первооткрывателя современного электронного телевидения. Да это тогда уже и невозможно было. В романе почти точно была названа дата, когда мир, во всяком случае, мир технический впервые узнал об изобретении Розинга – 25 июля 1907 года. В этот день он подал заявку на изобретение способа электрической передачи изображений на расстояние сразу в нескольких странах. Сам он называл это пока «дальновидением». Интересно ещё, конечно, и то, что патент в Англии он получил 25 июня 1908 года, в Германии – 24 апреля 1909-го, а в России – только 30 октября 1910 года.
А вот и вовсе особая дата. Именно Борис Розинг 9 мая 1911 года получил вполне чёткое изображение, переданное на экран сконструированного им простейшего электронного телевизора. Оно, изображение это, состояло из четырёх белых полос на чёрном фоне. Видные физики Петербурга, присутствовавшие при этом, через короткое время (уже в 1912 году) единым духом присудили Розингу Золотую медаль Русского технического общества.
Я, к сожалению, сколько ни читал о тонкостях электронного чуда, которое демонстрировал тогда Розинг своим коллегам, не знаю способа передать его суть своими словами. Но этого и не надо. Борис Розинг имел замечательную привычку вести научный дневник. Близкие его передают, что он не выбирал времени для своих записей. Мог делать их в особой книжице даже и во время обеда, во время прогулок, во время напряжённых размышлений в лаборатории. Книжек таких, которые хранятся теперь у внучки великого учёного Инны Нельсон, накопилось целых сорок штук. Издать бы их теперь, чтобы ясен стал до мелочей путь великой технической мысли – от зарождения и до полной материализации её в осязаемый результат, в факт реальной жизни, часто меняющий эту жизнь коренным образом. Вот из такой книжки я и приведу одну важнейшую, как потом окажется, запись. Она отмечает вехи исторического пути и его громадное напряжение, подводит нас, наконец, к тому моменту, который и надо считать судьбоносным для всего человечества: «Опыты развиваются всё дальше, одна оптическая система сменяется другой, динамо-машины у зеркал заменяются проволочными сопротивлениями, эти последние – вращающимся конденсатором, катодная трубка получает всё новый вид, покрывается обмотками проволок, экран и пятно делаются всё меньше, наконец, применяется микроскоп для наблюдения за флуоресцирующим пятном. Прибор со всех сторон обставляется батареями, реостатами, выключателями, измерительными приборами; опыты как бы переносятся в подземелье, в комнату, закрытую от дневного света, где по целым часам гудят быстро вращающиеся зеркала, полосы яркого электрического света мелькают кругом, а перед глазами на тёмном поле зрения микроскопа флуоресцирующая точка непрерывно бежит по бесконечной зигзагообразной линии как бы со скоростью почтового поезда. Необходимость регулирования нескольких реостатов и батарей, отсчёты измерительных приборов, замыкание и размыкание десяти выключателей держат нервы в напряжённом состоянии. А между тем опыты дают всё ещё неопределённые результаты. Наконец в моей записной книжке появляется запись: “9 мая 1911 г. в первый раз было видно отчётливое изображение четырёх параллельных светлых линий”. Книжку свою я откладываю в этот день вместе с остатками старого прибора, хранящего надпись: опыты начаты в 1897-ом году».