Русские патриархи 1589–1700 гг

Много лет назад, приступая к изучению жизни, деяний и личностей патриархов Московских и всея Руси, я полагал свою задачу сравнительно легко осуществимой. В самом деле: заглянув в приложенную к тексту краткую библиографию, вы убедитесь, что каждому архипастырю были посвящены специальные труды, а публикации охватили почти все важнейшие исторические источники о самих патриархах и их эпохе.

Тем не менее задача оказалась труднейшей из всех, с какими мне когда–либо приходилось сталкиваться. Первые же шаги исследования показали, что на старую литературу, даже самую солидную, опираться нельзя. Результаты исследования источников с удивительным упорством противоречили тому, что было известно о таком крупнейшем событии, как основание Московской патриархии в конце XVI в., не

В дальнейшем все, начиная с исторической обстановки в России и за ее пределами и кончая деяниями московских архипастырей, приходилось анализировать по первоисточникам. Тем более что ряд сочинений, без тени сомнений приписанных русским патриархам (скажем, воззвания Гермогена к патриотическим ополчениям), никогда не был ими написан — и, напротив, важнейшим словам и мыслям предстоятелей Русской православной церкви не придавалось истинного значения (если даже сами памятники были известны).

В этой книге вы прочтете о духовных пастырях Руси, каждый из которых был и человеком государственным. По зову совести, в силу своего характера, обстоятельств и призвания патриархи оказывались на острие всех противоречий в жизни России — и внутренних, и внешних. На долю первых патриархов Московских и всея Руси выпали трагические испытания Великого разорения и Смуты — гражданской войны и интервенции начала XVII в. Их преемников ждало «бунташное столетие» мощных народных восстаний, тяжких войн, стремительных жизненных перемен, укрепления и огромного расширения государства, превратившегося в могучую мировую державу.

Читая книгу, вы не только узнаете тайные обстоятельства истории Русской церкви и государства. Вы увидите, что многое в ней прямо противоречит тому, что вы когда–либо читали об этом ранее. Привычные для большинства из нас представления об архипастырях Русской православной церкви частично объясняются живучестью исторических легенд, а более всего тем, что фигуры предстоятелей Церкви оказались вырваны из реальной исторической среды. Патриарх — первое духовное лицо государства, церковный руководитель, политик, мыслитель, писатель и оратор. Эти стороны личности человека, вместе с чертами характера и взаимоотношениями с царями и вельможами, друзьями и врагами, на мой взгляд, лишь в своем единстве составляют истину, которую мы ищем в истории. Как бы то ни было, история — это человек, творящий ее и ведомый ею.

Задачей моей было, используя весь арсенал методов и средств исторической науки, добыть в море источников достоверные сведения и восстановить истинную картину событий, в которых проявились черты личности героя: не только каков сам по себе был глава Русской православной церкви, а в каких условиях и, если возможно узнать, руководствуясь какими мотивами он жил и действовал.

Знакомство с одиннадцатью патриархами Московскими и всея Руси досинодального периода в первую очередь — ценный личностный опыт. В то же время каждый из них синтезирует в себе суть важнейших церковных, государственных и культурных процессов в непрерывно менявшейся и стремительно развивавшейся стране. Россия при каждом из патриархов была иная, но всегда — мало напоминающая ту косную и патриархальную, темную Московию, чей образ навязан нам легендой о Петре Великом, который якобы по необходимости с помощью дубины «просветил» дикую страну светом с Запада (нанеся при этом жестокий удар по национальной экономике и культуре), а Русскую православную церковь самыми варварскими мерами превратил в департамент военно–полицейского государства, желая сделать ее служанкой полицейского ведомства.

Драма истории ярко проявилась в том, что Русская православная церковь, достигшая наибольшего расцвета, могущества, блеска и богатства в период патриаршества, в то же самое время шаг за шагом, от патриарха к патриарху, независимо от взглядов, положения и характера каждого из архипастырей неуклонно шла ко все более прочному слиянию с государством. Разумеется, речь шла о Российском православном самодержавном царстве — формуле новой великой державы, принятой на высшем государственном уровне при патриархе Иоакиме и царе Федоре Алексеевиче, в которой православие было нераздельно слито с самодержавием.

Обеспечивая стремительно растущей державе моральное право на расширение «до концев Вселенной», воплощая в сознании россиян идею уподобления родной страны земному царству Христа, Церковь, однако, даже в лице своих архипастырей замечала опасность слияния с государством, углубления зависимости от него. Бурные, доходящие иногда до прямого разрыва конфликты между высшими светскими и духовными властями показывают, что о гармонии «двух мечей», о которой говорил Никон, на деле не было и речи.

Источником реальной власти патриарха все более явно становился государь. Даже Раскол и борьба со староверами стали делом «меча» светского, тогда как «меч» духовный превращался в указку или — в самом сильном случае — в розгу для тех, кто согласен был ее принять. Лишь светская власть могла прислать «караул», чтобы патриарх имел возможность вразумить, например, какого–нибудь опасного мыслителя, утверждающего, что всякий грамотный человек имеет право «рассуждать».

Безобразие и беззаконие, завершившие блистательный патриарший период, не могли быть естественным следствием развития Русской церкви, но история патриархов сделала их возможными.

Очень осторожно и с оговорками адаптируя цитаты и приводя для пытливых лишь важнейшие ссылки, считаю необходимым сопроводить свой рассказ подборками наиболее ценных и интересных источников. Литературное наследие патриархов раскрывает внутренний мир и драму пастыря мятущегося стада. Указы и грамоты непосредственно отражают деяния, намерения и отношения патриарха с паствой, архиереями и государством.

Андрей Богданов, доктор исторических наук, член–корреспондент Российской академии естественных наук Москва, 1990–1997 г.

Историческая необходимость учреждения в России патриаршества должна была реализоваться в конкретных событиях, имеющих свое объяснение. Вернее, целый ряд обстоятельств должен был прийти в определенное сочетание, чтобы во Вселенской православной церкви возникла пятая по счету и первая по значению патриаршая кафедра. Вникнув в эти обстоятельства, мы, возможно, обнаружим и тайные пружины исторического действа.

Немало времени прошло после венчания великого князя московского царским венцом, десятилетие сменялось новым десятилетием, но Русская православная церковь продолжала безропотно удовлетворяться тем, что во главе ее стоял митрополит — номинально один из великого множества митрополитов, над которыми высились фигуры четырех патриархов: Константинопольского, Александрийского, Иерусалимского и Антиохийского, — живших во владениях Османской империи.

Восточная политика Ивана Грозного сменилась западной, война с Великим княжеством Литовским, а затем и с объединенным Польско–Литовским государством (Речью Посполитой) обостряла борьбу православия и католичества на обширнейших спорных территориях — и иезуиты оправдывали свою миссию передового отряда папской идеи тем, что глава Русской православной церкви зависим от раба султанова — Константинопольского патриарха. Еще труднее приходилось православному духовенству на территориях Речи Посполитой — Украины, Белоруссии, отчасти Литвы — ведь киевский митрополит не только номинально, но и фактически подчинялся Константинополю! Однако годы шли, а в православии ничего не менялось.

Легко предположить что Ивану Грозному, ввергшему страну в Великое разорение, страшившемуся и периодически вырезавшему даже ближайших сторонников, была глубоко чужда мысль об укреплении авторитета московского первосвященника (он менял и изводил московских митрополитов примерно так же, как и своих жен). Но вот Грозный царь умер.

31 мая 1584 г. на московский престол был венчан Федор Иоаннович. Константинопольскому патриарху на помин души усопшего царя было отправлено 1000 рублей милостыни. Богатые дары были посланы и главам других православных церквей, греческих и славянских, по старшинству: Иерусалимскому патриарху — 900 рублей поминальных и 82 рубля за здравие нового царя и царицы и т. д. Московское правительство не забыло своей милостыней и знаменитые православные монастыри — но его посланники нигде ни словом, ни намеком не обмолвились о желании устроить в Москве патриарший престол. Все шло как прежде.