Русские патриархи 1589–1700 гг

Богданов Андрей Петрович

«Царство, — по словам Адриана, — власть имеет только на земле, чтобы меж людьми суды управлять праведные, защищение обидимым и отмщение обидящим творить, царство расширять, от врагов иноплеменных оборонять; Церкви святой православной во всяких случаях и скудостях помощь подавать, паче же еретиков, раскольников и всяких наветников отгонять; злодеев унимать, наказывать и казнить; добродетельным благодеяние и похвалу подобные (заслуженные) оказывать; судей поставлять» и контролировать правосудие. «Священство же власть имеет и на земле, и на небесах, ибо кого свяжет на земле — будут связаны и на небе, и кого разрешит на земле — будут разрешены и на небесах».

Высочайше

оценивает Адриан место и роль архипастыря, главы священства: «Мерность наша благодатью всесвятого и всесовершительного Духа учинен как архипастырь, и отец, и глава всех, — ибо патриарх есть образ Христов. Ибо все православные оной (мерности) суть сыновья по духу: цари, князья, вельможи, и славные воины, и простые, богатые и убогие, мужья и жены, всяких возрастов и чинов правоверные — мои суть овцы, и знают меня, и гласа моего архипастырского слушают, и я знаю их и душу мою должен положить за них, за последующих мне. Чуждому гласу не последуют, но бегут от него, ибо не знают чуждых гласа!»

Патриарху очевидна высочайшая ответственность его положения: «О всех этих (духовных детях) дам ответ Богу в день правосудия Божиего, если и один из врученных мне погибнет, если умолчу и слова архиерейству моему должного не изреку, какое–либо видя в ком неисправление или самочиние, понеже бесчиния и погрешения умолчу. Говорить перед царями свободноустно и не стыдиться долг имею!»

Такого рода обязательства, ручательство своей душой за всех подданных телесно или духовно, характерно для личностей тиранических и своим величием ослепленных, но Адриан не входил в их число. Он, как ни удивительно это покажется для воспитанника Иоакима, твердо (и вполне канонично) признавал свободу воли не только человека вообще, но человека подданного и пасомого:

«Не послушающие гласа моего архипастырского — не нашего суть двора, не суть от моих овец, но козлища суть, волкохищника (то есть дьявола. — А. Б.) суть. О них же впоследствии вины иметь не буду, потому что долг мой отдал, слово изрек и волю Господню всем возвестил [это и есть мой долг]. Послушаться же, или нет, ваше и иных дело, «слушаяй бо меня Христа слушает, а отметаяйся меня и неприемляй глагол моих», как говорится, «Христа Бога отмещет и не слушает», как сам Христос говорит: «и слово глаголанное от меня, яко судити имать в день судный». Я же чист от погибели не слушающих, ибо не обинуясь, сколько смог, всем сказал».

Дабы способствовать выполнению этой миссии, патриарх поместил в окружном послании 24 увещания ко всем группам российского общества. «Того ради, — писал Адриан, — во–первых царям благочестивым, как помазанникам Господним, также архиереям, архимандритам, игуменам, иереям и монахам, и прочего церковного чина и мирского сословия чиновникам, и всем православным христианам возмнел предложить увещания, нужные ко спасению».

Краткие и вполне каноничные наставления со всей определенностью указывали, «как подобает быть в соединении со святой верой и церковном согласии по восточному благочестию, и учиться закону Господню день и ночь, и творить заповеди его, и любезно друзья с друзьями единоверными жительствовать, и не прельщаться иноверными обычаями».

Архиереев, между прочим, он увещал подавать своим поведением всеобщий пример, неустанно наставлять священников и паству в Божественном писании и бдительно оберегать Церковь от еретических учений католиков, лютеран и т. п. Князей, бояр и вообще всех поставленных «земских судей» Адриан убеждал управлять и судить по Божией правде, осуждать вину и оправдывать невинность невзирая

на силу и богатство, ревностно защищать обидимых от обидчиков. В особенности он просил не обижать захватом земельных владений церкви и монастыри, ибо по слову Божиему дом такого обидчика пустеет!

Воинов патриарх наставлял, в частности, слушаться полководцев, а воевод убеждал обращаться с ратниками с любовью, как отцов с детьми. Впрочем, детей Адриан рекомендовал воспитывать не в своевольстве, а в чистоте душевной и телесной, достигаемой любящим отцом побоями и «учащением ран» сыну (по совету Иисуса Сираха). При господстве в московском обществе такого взгляда на родительскую любовь к сыновьям (о биении дочерей я не нашел советов в трактатах XVI—XVII вв. — А. Б.) не следует слишком умиляться увещанию господам кротко и любовно обращаться с рабами (крепостными). Заслуживает внимания совет не отягощать рабов чрезмерными «работами» (оброком и барщиной). Здесь Церковь в лице крупных хозяйств (монастырей и епархиальных владений) реально могла служить примером светским землевладельцам, не столь обеспеченным и обыкновенно более жадным до крестьянского добра.

В окружном послании довольно живо обрисована картина будущей загробной жизни: вечные муки грешников и неизреченная слава немеркнущего света у Престола Господня, ждущая праведников. Это воздаяние от Бога — единственное утешение, обещанное тем рабам, которые будут почитать господ, трудиться для них с усердием и верностью и повиноваться не из страха, но по совести, богобоязненно.

Удивительно, как небольшая деталь столь милостивого и красноречивого окружного послания, деталь вполне бытовая с точки зрения существующей системы социальных отношений, может изменить взгляд на благостную роль доброго патриарха Адриана в «бунташном веке» — столетии первой гражданской войны, крупнейших городских восстаний и мощных взрывов народного гнева, потрясавших до основания основанное на поместно–вотчинном земле–и душевладении государство.

Но оставим эту ложку дегтя в бочке меда патриарших добродетелей и вспомним о царях, которых Адриан, при всей склонности возвысить Священство над Царством, не мог не признать единственными во вселенной защитниками Церкви и гарантами истинного благочестия в соответствии с формулой «Российского православного самодержавного царства», провозглашенной патриархом Иоакимом при венчании на царство Федора Алексеевича (в 1676 г.), а затем Ивана и Петра (в 1682 г.).

Цари не могли не быть образцами для подданных во всей своей жизни и деяниях, в особенности же в публичных отношениях с Церковью. Чрезвычайно резкое осуждение пагубного для православных «блуднического обычая брадобрития» в окружном послании, казалось, задевало юного царя Петра, который, при попустительстве матери, пропадая днями и неделями в Немецкой слободе и водя компанию с еретиками, по общему мнению, уже в это время брился, курил табак и носил западную одежду.

Справедливость требует уточнить, что ни в 1690 г., ни все первые годы своего патриаршества Адриан не имел оснований для столкновения с Петром по поводу этих мелких, но опасных с точки зрения архипастыря западных заимствований. Только в 1694 г., незадолго перед кончиной царицы Натальи Кирилловны, Адриан (по словам генерала П. И. Гордона, передаваемым историком Н. Г. Устряловым) встретил во дворце Петра в иноземной одежде и в присутствии матери начал упрекать государя за неподобающую перемену традиционного платья. Петр вспыхнул и резко ответил Адриану: «Вместо того чтобы заботиться о портных, пекись о делах Церкви!»