Глубокое содержание, простота и ясный поэтический язык сделали поэму Твардовского одним из наиболее популярных, подлинно народных произведений советской литературы.
«По праву памяти». Это последняя поэма Твардовского. Она была написана в 1969 г., однако увидела свет через 18 лет, только в 1987 г. В этом произведении поэт осмысливает видение прошлого, показывает подлинную трудную историю страны в годы культа Сталина. «По праву памяти» – это лирическая исповедь. То, о чем пишет поэт, очень личное, оно кровно касается его собственной судьбы, связано с его биографией.
(По А.В. Кулиничу)
Лирика А. Твардовского
В поэзии Твардовского 1950 – 1960-х гг. господствует лирика.
В 1930-е гг. поэт посвящал лирические стихотворения эпизодам своей биографии. В годы войны Твардовский стремился передать в лирике думы и чувства, объединяющие народ. В последующие же десятилетия художник снова говорит о своей биографии, но о таких ее фактах и так, что это становится биографией поколения, выражает его представления о смысле жизни, о чести и совести человека, об отношении его к природе, поэзии и т.п. Такой уровень лирики мы обычно называем философским, имеющим в русской классической поэзии XIX и XX вв. богатую традицию. В ее строй становится и философская лирика Твардовского.
О смысле жизни размышляет он в стихотворениях «Нет, жизнь меня не обделила...», «Молодость Родины», «Новая Земля», «Признание» и др. «Вечной» теме жизни и смерти посвящены такие стихотворения о Великой Отечественной войне, как «Я убит подо Ржевом», «Сыну погибшего воина», «В час мира», «В тот день, когда окончилась война». Не только яркое утверждение бессмертия героев привлекает в них. Поэт хочет усилить (а иногда – пробудить) в людях желание жить по совести, быть достойными павших.
Основной формой его произведений становится лирическая миниатюра, немногословная поэтическая медитация, напоминающая стихи-раздумья Пушкина и Тютчева. Сборник «Из лирики этих лет» (1967), цикл «Из новых стихотворений», напечатанный в журнале «Новый мир» в 1969 г., посмертные публикации в сборнике «День поэзии», в журнале «Дружба народов» (1973) – это глубокие, драматически напряженные стихи о смысле жизни, о месте человека в мире природы и в обществе, о призвании и нелегкой судьбе писателя. Нередко они овеяны грустью об ушедшей невозвратно молодости, исполнены тревожных предчувствий конца, горького сожаления о незавершенном, недосказанном. Но никогда не бывают они безысходными или замкнутыми в себе, они продиктованы неуемным стремлением к полноте бытия и безграничной любовью к людям. Лирика Твардовского не ограничивается миром сугубо личного, интимного, в ней
щедро отзывается общенародное и общечеловеческое, она свободна от эгоистического желания привлечь сочувственное внимание читателя «к обидам горьким собственной персоны». У поэта отсутствует лирический самоанализ как самокопание, так называемые «вечные темы» как традиционная дань лирике мировой скорби. Он был очень искренним, естественным и по-народному просто, не прибегая к сложным символам и иносказаниям, писал о трагедии ухода. Тема боренья жизни и смерти появилась у него рано, как это было и у Лермонтова, Блока, Есенина, но ставилась не так остро и трагично, радости бытия преобладали в его стихах-раздумьях. Он был жизнелюбом, и чем больнее напоминало о себе быстротекущее время, тем больше любил он «жизни выстраданной сласть». Ему не было и пятидесяти, когда он написал одно из самых сильных стихотворений на эту тему: Не знаю, как бы я любилВесь этот мир, бегущий мимо,Когда б не убыль прежних сил,Не счет годов необратимый.Не знаю, как горел бы жарМоей привязанности кровной,Когда бы я не подлежал,Как все, отставке безусловной.
По всему видно, что эту мудрую человеколюбивую мысль поэт выносил-выстрадал всей жизнью, она отзывается и в других его стихах. Об этом он пишет, делая ударение на гражданском призвании человека: «Разве можно ценить жизнь, любить ее и делать ее, как подобает разумному существу, – во благо, а не во вред тебе подобным, – не зная, не имея мужественного и здравого сознания ее преходящести, временности? В том-то и сласть, и ценность ее, что она одна у каждого, и нельзя ее прожить как-нибудь спустя рукава».
К концу жизненного пути все продуманное, выверенное всем многотрудным опытом, как завещание жить достойно, отстаивать высокое назначение жизни:
С тропы своей ни в чем не соступая,Не отступая – быть самим собой.Так со своей управиться судьбой,Чтоб в ней себя нашла судьба любаяИ чью-то душу отпустила боль.Что нужно, чтобы жить с умом?Понять свою планиду:Найти себя в себе самомИ не терять из виду.И труд свой пристально любя, —Он всех основ основа, —Сурово спрашивать с себя,С других не столь сурово.Хоть про сейчас, хоть про запас,Но делать так работу,Чтоб жить да жить,Но каждый часГотовым быть к отлету.
(По учебнику «Русская советская литература» и книге «История русской советской литературы, 40 – 80-е гг.»)
«ПО ПРАВУ ПАМЯТИ» (в сокращении)
Смыкая возраста уроки.Сама собой приходит мысль —Ко всем, с кем было по дороге,Живым и павшим отнестись.Она приходит не впервые,Чтоб слову был двойной контрольГде, может быть, смолчат живые,Так те прервут меня:– Позволь!Перед лицом ушедших былейНе вправе ты кривить душой —Ведь эти были оплатилиМы платой самою большой...И мне да будет та застава,Тот строгий знак сторожевойЗалогом речи нелукавойПо праву памяти живой.........................................2. Сын за отца не отвечаетСын за отца не отвечает —Пять слов по счету, ровно пять.Но что они в себя вмещают,Вам, молодым не вдруг объять.Их обронил в кремлевском залеТот, кто для всех нас был однимСудеб вершителем земным,Кого народы величалиНа торжествах отцом родным.Вам —Из другого поколенья —Едва ль постичь до глубиныТех слов коротких откровеньеДля виноватых без вины.Вас не смутить в любой анкетеЗловещей некогда графой:Кем был до вас еще на светеОтец ваш, мертвый иль живой.В чаду полуночных собранийВас не мытарил тот вопрос:Ведь вы отца не выбирали, —Ответ по-нынешнему прост.Но в те года и пятилетки,Кому с графой не повезло, —Для несмываемой отметкиПодставь безропотно чело.Чтоб со стыдом и мукой жгучейНосить ее – закон таков.Быть под рукой всегда – на случайНехватки классовых врагов.Готовым к пытке быть публичнойИ к горшей горечи подчас,Когда дружок твой закадычныйПри этом не поднимет глаз...О, годы юности немилой,Ее жестоких передряг.То был отец, то вдруг – он враг.А мать?Но сказано: два мира,И ничего о матерях...И здесь, куда – за половодьемТех лет – спешил ты босиком,Ты именуешься отродьем,Не сыном даже, а сынком...А как с той кличкой жить парнишке,Как отбывать безвестный срок, —Не понаслышке,Не из книжкиТолкует автор этих строк...Ты здесь, сынок, но ты не здешний,Какой тебе еще резон,Когда родитель твой в кромешный,В тот самый список занесен.Еще бы ты с такой закваскойМечтал ступить в запретный круг.И руку жмет тебе с опаскойДруг закадычный твой...И вдруг:– Сын за отца не отвечает.С тебя тот знак отныне снят.Счастлив стократ:Не ждал, не чаял,И вдруг – ни в чем не виноват.Конец твоим лихим невзгодам,Держись бодрей, не прячь лица.Благодари отца народов,Что он простил тебе отцаРодного —с легкостью нежданнойПроклятье снял. Как будто онЕму неведомый и странныйУзрел и отменил закон.(Да, он умел без оговорок,Внезапно – как уж припечет —Любой своих просчетов ворохПеренести на чей-то счет;На чье-то вражье искаженьеТого, что возвещал завет,На чье-то головокруженьеОт им предсказанных побед.)Сын – за отца? Не отвечает!Аминь!И как бы невдомек:А вдруг тот сын (а не сынок!),Права такие получая,И за отца ответить мог?Ответить – пусть не из науки,Пусть не с того зайдя конца,А только, может, вспомнив руки,Какие были у отца.В узлах из жил и сухожилий,В мослах поскрюченных перстов —Те, что – со вздохом – как чужие,Садясь к столу, он клал на стол.И точно граблями, бывало,Цепляя,ложки черенок,Такой увертливый и малыйОн ухватить не сразу мог.Те руки, что своею волей —Ни разогнуть, ни сжать в кулак:Отдельных не было мозолей —Сплошная.Подлинно – кулак!И не иначе, с тем расчетомГорбел годами над землей.Кропил своим бесплатным потом,Смыкал над ней зарю с зарей.И от себя еще добавлю,Что, может, в час беды самойЕго мужицкое тщеславье,О, как взыграло – боже мой!И в тех краях, где виснул инейС барачных стен и потолка,Он, может, полон был гордыни,Что вдруг сошел за кулака.Ошибка вышла? Не скажите, —Себе внушал он самому, —Уж если этак, значит – житель,Хозяин, значит, – потому...А может быть, в тоске великойОн покидал свой дом и дворИ отвергал слепой и дикий,Для круглой цифры, приговор.И в скопе конского вагона,Что вез куда-то за Урал,Держался гордо, отчужденноОт тех, чью долю разделял.Навалом с ними в той теплушке —В одном увязанный возу,Тянуться детям к их краюшкеНе дозволял, тая слезу...(Смотри, какой ты сердобольный,Я слышу вдруг издалека, —Опять с кулацкой колокольни,Опять на мельницу врага. —Доколе, господи, доколе,Мне слышать эхо древних лет:Ни мельниц тех, ни колоколенДавным-давно на свете нет.)От их злорадства иль участьяСпиной горбатой заслонясь,Среди врагов Советской властиОдин, что славил эту власть:Ее помощник голоштанный,Ее опора и боец,Что на земельке долгожданнойПри ней и зажил наконец, —Он, ею кинутый в погибель,Не попрекнул ее со злом:Ведь суть не в малом перегибе,Когда – Великий перелом...И верил: все на место встанетИ не замедлит пересчет,Как только – только лично СталинВ Кремле письмо его прочтет...(Мужик не сметил, что отныне,Проси чего иль не проси,Не Ленин, даже не КалининБыл адресат всея Руси.Но тот, что в целях коммунизмаЯвлял иной уже размахИ на газетных полосахЧитал республик целых письма —Не только в прозе, но в стихах.)А может быть, и по-другомуРешал мужик судьбу свою:Коль нет путей обратных к дому,Не пропадем в любом краю.Решал – попытка без убытка,Спроворим свой себе указ.И – будь добра, гора Магнитка,Зачисли насВ рабочий класс...Но как и где отец причалит,Не об отце, о сыне речь:Сын за отца не отвечает, —Ему дорогу обеспечь.Пять кратких слов...Но год от годаНа нет сходили те слова,И званье «сын врага народа»Уже при них вошло в права.И за одной чертой законаУже равняла всех судьба:Сын кулака иль сын наркома,Сын командарма иль попа...Клеймо с рожденья отмечалоМладенца вражеских кровей.И все, казалось, не хваталоСтране клейменых сыновей.Недаром в дни войны кровавойБлагословлял ее иной:Не попрекнув его виной,Что душу горькой жгла отравой,Война предоставляла правоНа смерть и даже долю славыВ рядах бойцов земли родной.Одна была страшна судьбина:В сраженьи без вести пропасть.И до конца в живых изведавТот крестный путь, полуживым —Из плена в плен – под гром победыС клеймом проследовать двойным.Нет, ты вовеки не гадалаВ судьбе своей, отчизна-мать,Собрать под небом МагаданаСвоих сынов такую рать.Не знала,Где всему начало,Когда успела воспитатьВсех, что за проволокой держала,За зоной той, родная мать...Средь наших праздников и буденНе всякий даже вспомнить мог,С каким уставом к смертным людямВзывал их посетивший бог.Он говорил: иди за мною,Оставь отца и мать свою,Все мимолетное, земноеОставь – и будешь ты в раю.А мы, кичась неверьем в бога,Во имя собственных святыньТой жертвы требовали строго:Отринь отца и мать отринь.Забудь, откуда вышел родом,И осознай, не прекословь:В ущерб любви к отцу народов —Любая прочая любовь.Ясна задача, дело свято, —С тем – к высшей цели – прямиком.Предай в пути родного братаИ друга лучшего тайком.И душу чувствами людскимиНе отягчай, себя щадя.И лжесвидетельствуй во имя,И зверствуй именем вождя.Любой судьбине благодарен,Тверди одно, как он велик,Хотя б ты крымский был татарин,Ингуш иль друг степей калмык.Рукоплещи всем приговорам,Каких постигнуть не дано.Оклевещи народ, с которымВ изгнанье брошен заодно.И в душном скопище исходов —Нет, ни библейских, наших дней —Превозноси отца народов:Он сверх всего.Ему видней.Он все начала возвещаетИ все концы, само собой.Сын за отца не отвечает —Закон, что также означает:Отец за сына – головой.Но все законы погасилаДля самого благая ночь.И не ответчик он за сына,Ах, ни за сына, ни за дочь.Там, у немой стены кремлевской,По счастью, знать не знает он,Какой лихой бедой отцовскойПокрыт его загробный сон...Давно отцами стали дети,Но за всеобщего отцаМы оказались все в ответе,И длится суд десятилетий,И не видать еще конца,3. О памятиЗабыть, забыть велят безмолвно,Хотят в забвеньи утопитьЖивую быль. И чтобы волныНад ней сомкнулись. Быль – забыть!Забыть родных и близких лицаИ стольких судеб крестный путь —Все то, что сном давнишним будь,Дурною, дикой небылицей,Так и ее – поди забудь.Но это было явной быльюДля тех, чей был оборван век,Для ставших лагерною пылью,Как некто некогда изрек.Забыть – о, нет, не с теми вместеЗабыть, что не пришли с войны, —Одних, что даже этой честиСуровой были лишены.Забыть велят и просят ласкойНе помнить – память под печать,Чтоб ненароком той огласкойНепосвященных не смущать.О матерях забыть и женах,Своей не ведавших вины,О детях, с ними разлученных,И до войны,И без войны.Что нынче счесть большим, что малым, —Как знать, но люди не трава:Не обратить их всем наваломВ одних непомнящих родства.Пусть очевидны поколеньяСойдут по-тихому на дно,Благополучного забвеньяПрироде нашей не дано.Спроста иные затвердили,Что будто нам про черный деньНе ко двору все эти были,На нас кидающие тень.Но все, что было, не забыто,Не шито-крыто на миру.Одна неправда нам в убыток,И только правда ко двору!А я – не те уже годочки —Не вправе я себе отсрочкиПредоставлять.Гора бы с плеч —Еще успеть без проволочкиНемую боль в слова облечь.Ту боль, что скрытно временамиИ встарь теснила нам сердцаИ что глушили мы громамиРукоплесканий в честь отца...............................................Чтоб мерить все надежной меркой,Чтоб с правдой сущей быть не врозь,Многостороннюю проверкуПрошли мы – где кому пришлось.И опыт – наш почтенный лекарь,Подчас причудливо крутой, —Нам подносил по воле векаЕго целительный настой.Зато и впредь как были – будем, —Какая вдруг не грянь гроза, —Людьмииз тех людей,что людям,Не пряча глаз,Глядят в глаза.
КРИТИЧЕСКИЕ МАТЕРИАЛЫ
История создания поэмы «По праву памяти». Ее идейное содержание
В 1987 г. в журнале «Знамя» (№ 2), а затем в «Новом мире» (№ 3) была опубликована лирическая поэма А. Твардовского «По праву памяти». В предисловии к публикации Мария Илларионовна Твардовская кратко изложила творческую историю произведения. Поэт работал над поэмой в течение 1963 – 1969 гг.; включил в нее опубликованный в «Новом мире» (1969, № 1) фрагмент «На сеновале» («Перед отлетом»). Сначала он готовил написанное в качестве новых глав поэмы «За далью – даль», но потом отказался от такого намерения, утвердившись в мысли оставить его самостоятельным произведением. В «Новом мире» вместе с публикацией помещена фотография первой страницы рукописи поэмы, подготовленной к печати в 1970 г. Почему «По праву памяти» не была опубликована – там не сказано. Очевидно, подразумевается, что просто в то время она не могла быть опубликована.
В «Литературной газете» от 4 марта 1987 г. в статье «Освобождение» Евгений Сидоров рассказывает, что весной 1969 г. в редакции «Юности» Твардовский читал поэму, то есть она была подготовлена к печати еще в конце 60-х. «Помню, – пишет Сидоров, – как меня поразила его (не могу подобрать другого слова) наивность: он, видимо, еще надеялся напечатать этот текст... А скорее всего, он просто хотел, чтобы больше людей, близких к литературе, знали не понаслышке об этом самом выстраданном его произведении».
«По праву памяти» написана в форме лирической исповеди. То, о чем пишет поэт, – очень личное, оно кровно касается его собственной судьбы. Ни одно из прежних произведений Твардовского не было так непосредственно связано с его биографией. «По праву памяти» – в значительно большей степени произведение личное, чем лирическая поэма «За далью – даль». В нем нет сюжетных повествовательных глав, эпических картин, здесь «возраста уроки» – итоги многолетних раздумий, душевных терзаний. Поэт, очевидно, чувствует: силы идут на убыль, а еще не сказано самое сокровенное, поэтому он пишет произведение исповедального характера, строя его в форме лирического монолога. В то же время, как у каждого большого поэта, лирическое в этой поэме выходит за рамки сугубо личного, затрагивает проблемы общенародного характера. Уже первые наброски поэмы, в которых вчерне записан замысел произведения, Твардовский сопроводил такой записью: «Почувствовал приближение поэтической темы, того, что не сказано и что мне, а значит, и не только мне, нужно обязательно высказать. Это живая, необходимая мысль моей жизни (и куда как не только моей!)».
Да, «По праву памяти» действительно имеет широкое обобщающее значение. В программном вступлении автор заявляет, что поэма обращена «ко всем, с кем было по дороге, живым и павшим», присягает им на правду, пишет, что долг перед павшими заставляет его говорить предельно честно, искренно:
Чтоб слову был двойной контроль:Где, может быть, смолчат живые,Так те прервут меня:– Позволь.Перед лицом ушедших былейНе вправе ты кривить душой, —Ведь эти были оплатилиМы платой самою большой...