Русские писатели XVII века
Шрифт:
Рано стал он размышлять над евангельским учением, связывать его с тем, что видел вокруг. В душе его с детства жило острое чувство справедливости. Он всю жизнь страстно ненавидел любое проявление неправды, в ярости своей часто забывая об основном требовании христианства — кротости и смирении.
Впечатлительность мальчика однажды подверглась серьезнейшему испытанию. Он увидел дохлую скотину во дворе у соседа. В детстве встреча со смертью — это всегда потрясение. Страх не выветрился у подвижного Аввакума и за целый день беготни с ребятишками по улице, гоньбы голубей и барахтанья в чистом, питаемом ключами, григоровском пруду.
Он проснулся
В наше время всякий, кто вздумает пройти от волжской пристани Работки проселочной дорогой через Лопатищи и другие села до самого Григорова, обратит внимание на то, что эта холмистая местность почти совершенно безлесна. В XVII веке здесь были густые леса, в чащобах прятались языческие капища мордвин. Русское православие не только благополучно соседствовало с язычеством, но и старалось до поры не замечать, как прекрасно уживались языческие поверья с верой в Христа.
«Вся природа для язычника была великим храмом всеобщей жизни», — писал историк Забелин. Обожествляя природу, славянин населял дремучий лес, реку, болото и даже свой дом злыми и добрыми невидимыми «хозяевами». Приняв христианство, славянин не стал отказываться совсем и от богов, так долго служивших ему верой и правдой. Он наделил некоторых из сонма христианских святых могуществом прежних богов. Так Илья-пророк заместил громовержца Перуна, святой Власий — скотьего бога Белеса… А богородица — символ материнства — даже потеснила божественную троицу. Иконы с ее изображением были самыми почитаемыми на Руси.
Погибли великие языческие мифы, но сохранились обряды, поверья и приметы, без которых немыслимо было сосуществование с природой. Сохранились даже празднества и ритуалы, удачно совместившиеся с христианскими.
Сельский мальчишка Аввакум верил и в леших, и в водяных, и в домовых, и в русалок. Как и для прочих ребят, вся природа для него была одушевлена, и он, словно истый язычник, даже смерть представлял себе живой.
Отец Аввакума, сельский поп Петр, по образу жизни почти ничем не отличался от своей не слишком ревностной паствы. Так же как и все крестьяне, он пахал свой надел земли, сеял, собирал урожай, напивался по праздникам, буйствовал, бывал бит… Правда, закон предусматривал строгую кару за это — особенно если в драке с попа сбивали на землю скуфью. Приспособился народ! Аккуратно снимали шапочку, вешали ее на забор, а попа все равно били. Кроткими русские крестьяне не были и не спускали обиды никому — ни начальнику, ни попу.
Поп Петр скончался рано, оставив Марью с целым выводком ребятишек. Самому старшему — Аввакуму — исполнилось тогда лет двенадцать. Он помогал матери пестовать сестер и братьев: Григория, Кузьму, Герасима, Евфимия, рано узнал тяжкий крестьянский труд.
Период нравственного становления Аввакума просматривается сквозь толщу лет весьма смутно, но именно в юношеские годы он познакомился почти со всеми главными действующими лицами исторической драмы, название которой известно очень широко.
Это раскол.
И согласно прописям, по которым развивается драматическое действо, в первом акте завязывается узел интриги, ради чего действующие лица собираются в одном месте. Этим местом оказался клочок земли, лежащий на юго-востоке от Нижнего Новгорода и ограниченный на юге селом Вельдемановым, а на
Григорово находилось всего верстах в пятнадцати от большого мордовского села Вельдеманова, принадлежавшего стольнику Григорию Зюзину, и именно там в семье крестьянина Мины родился сын Никита, будущий противник Аввакума.
Это удивительное совпадение.
«Простолюдин есмь», — отвечал юный Никита Минин на вопрос о своем происхождении. Но ему предстояла блистательная будущность. Став в иночестве Никоном, он взошел под этим именем на патриарший престол.
По преданию некий мордовский волхв, потрясая палицей, предрек ему у лесного капища: «Ты будешь государь великий!» Такие предсказания глубоко западали в душу, но пока честолюбивому отроку жилось несладко под гнетом злой мачехи, и он часто сбегал от нее в Макарьев монастырь, где овладевал книжной премудростью и удивлял даже монахов силой духа и упорством в совершении монастырских подвигов.
Монахи не жалели ни книг, ни поучений для способных юношей, тянувшихся сюда со всей округи. Часто наведывался в монастырь и Аввакум и, верно, встречался с Никитой Мининым, хотя тот был много старше. Во всяком случае, впоследствии, приходя в неистовство от одного имени Никона, он вспоминал: «Я Никона знаю — недалеко от моей родины родился, между Мурашкина и Лыскова, в деревне; отец у него черемисин, а мать русалка, Минька да Манька, а он, Никитка, колдун учинился, да баб блудить научился, да в Желтоводском монастыре с книгою поводился…»
Никита Минин остался в монастыре, где жадно поглощал книги, исподволь готовя себя к великой роли. Грамоте же он выучился еще мальчонкой у священника села Колычева, почтенного отца Ивана, сын которого стал епископом коломенским Павлом и был сожжен по приказанию подросшего Никитки, непреклонного патриарха Никона. Совпадений становится все больше…
На сестре Павла Коломенского был женат молодой человек, который стал митрополитом суздальским Иларионом. Он был сыном священника Анании из ближнего села Кирикова. В разное время учениками и духовными детьми Анании были все тот же Никитка Минин и будущий протопоп Иван Неронов, ставшие смертельными врагами. И еще с одним Иларионом часто встречался юный Аввакум. Стал этот Иларион попом в большом селе Лысково, раскинувшемся на холмах против Макария, потом игуменом этого монастыря и, наконец, митрополитом рязанским. Это к нему, врагу своему, обращался впоследствии Аввакум со словами: «А ты кто?.. Яковлевич, попенок!.. Недостоин век твой весь Макарьевского монастыря единой ночи. Помнишь ли, как на каморах [9] тех стаивано на молитве?»
9
Здесь — монастырское помещение.
В Макарьеве же принял монашество будущий покровитель Аввакума, архиепископ сибирский и тобольский Симеон.
Откуда-то из Нижегородских пределов вышел и еще один покровитель Аввакума — духовник царя Алексея Михайловича благовещенский протопоп Стефан Вонифатьев…
В этом пока запутанном клубке дружеских и родственных связей нас поражает одно — сколько же вышло высших сановников русской церкви из крохотного уголка необъятного царства! Правда, все они, кроме Никона, были поповичи. Но не это послужило толчком к их возвышению…