Русские писатели XVII века
Шрифт:
Это «спокойное житье» Полоцкий использовал не для продвижения по церковной иерархической лестнице, а для полного и самоотверженного служения делу просвещения в России — с одной стороны, и для занятий поэзией, «рифмотворением» — с другой. Именно с этого времени начинается наиболее значительный этап его поэтической деятельности. Поэзия для Полоцкого не забава, не прихоть, не развлечение, а важнейшее средство распространения идей просвещения на Руси, серьезное дело, имеющее общецерковное и общегосударственное значение.
Нельзя не отметить, что Полоцкий стремился привить любовь к поэзии и своим ученикам. Главное, чему обучал их Симеон, был латинский язык и, по-видимому, польский. Во всяком случае, Федор владел обоими языками, равно как и царевна Софья — «великого ума и самых нежных проницательств, больше мужеск ума исполненная дева», как характеризовал ее один из современников. Благодаря Симеону Федор Алексеевич еще в детстве
Неверным было бы полагать, что Полоцкий был только придворным поэтом, льстиво воспевающим по малейшему поводу жизнь царского семейства, хотя подобных стихотворений у него более чем достаточно. Первейшая заслуга Полоцкого заключается в том, что он посредством стихов, привлекающих «слухи и сердца», стремился познакомить своих современников с достижениями западной поэзии, старался расширить круг сообщаемых сведений, просветить русского читателя, ознакомить его с важнейшими сюжетами повествовательных произведений, наиболее известных в средневековой западноевропейской литературе.
Выше уже было сказано о том, какое значение имела практическая работа Полоцкого по школьному образованию. Но не меньшее значение имела и его поистине титаническая работа над монументальными поэтическими сборниками, представляющими собой, по выражению Тредьяковского, «превеликие рукописные книги», дающие представление о том, что читал образованный русский человек в XVII веке.
Следует сразу же сказать, что многочисленные примеры из так называемой «священной истории», равно как из античной — греческой, римской — мифологии, пз истории западного средневековья, которые в изобилии встречаются в проповедях и стихотворениях Полоцкого, не были в новинку читателям его произведений и слушателям ею проповедей. Ведь разнообразные рукописные сборники, с давнего времени бытовавшие на Руси, — всевозможные «Пчелы», «Измарагды», «Златоструи», а также хронографы и повествовательные сборники содержали много ссылок на Демокрита, Гераклита, Диогена, Демосфена и всевозможные легендарные апокрифические сказания. Но сама насыщенность произведений Полоцкого громкими именами, богатство примеров из истории прошлых времен и народов, главным образом из «священной истории», не могли не поразить его современников.
Вот как иллюстрирует проповедник широко популярную в русской поучительной литературе тему бренности и суетности земного жития: «Где Александр пресильный, Криз богатый, Ир убогий, Демокрит обругатель мира, Ираклит оплакатель суетств его? Где Иулий премощный кесарь, Нерон мучитель, Аристотель любомудрейший. Демосфин сладкоглаголивейший? Вси аки не бывше…» Какие яркие определения и образы находит Полоцкий для характеристики Демокрита, Демосфена, Гераклита, Юлия Цезаря… Для Полоцкого ничего не стоит, например, говоря о гадании, привести рассказ о рыбаке, загадавшем «славному поэту Омиру» (то есть Гомеру. — Л. П.) такую загадку: «Что мы с собой берем, то все оставляем, а чего не берем, то носим с собою».
Приведенные примеры не единичны. Так, характеризуя философию как науку, Полоцкий цитирует мнения о ней Фалеса Милетского, Диогена, Аристиппа. Он заканчивает свое стихотворение сравнением философа с пчелой, собирающей сладкий нектар с различных цветов. Это сравнение в полной мере может быть отнесено и к самому Симеону, который использовал много разнообразных источников для создания своих трудов, содействовавших развитию русского просвещения.
Интересен — в плане просветительской деятельности Полоцкого — прежде всего сборник его стихотворений «Вертоград многоцветный» [33] . Он был задуман автором как собрание различных стихотворений на все случаи жизни. Для удобства пользования сборником стихотворения были расположены в алфавитном порядке их названий. Они предназначались в первую очередь для просвещения читателя, затем для поучения его и, наконец, для развлечения.
33
Вот его полное название (по последнему беловому экземпляру, подготовленному для издания): «Вертоград многоцветный, пользы ради душевныя православных христиан, божиим наставлением и пособием, а трудоположением многогрешного во иероманасех Симеона Полоцкаго утяженный и насажденный в лето от создания мира 7186, а от рождества еже во плоти бога слова 1678 совершися месяца августа в день».
Поучительные произведения сборника разнообразны по форме и богаты по содержанию. В сборнике помещены эпитафии, молитвы, увещания, обличения, афоризмы — почти все виды известных в то время стихотворных форм. Излюбленный прием Полоцкого
Полоцкий далек от мысли щегольнуть своей ученостью, поразить читателей своей эрудицией, хотя мы и встречаем среди его стихотворений такие, которые представляют собою ученое толкование термина, понятия, имени. Вот стихотворение «Еммануил» — разъяснение одного из имен Христа — или стихотворение «Магнит», в котором говорится о свойствах намагниченного железа притягивать к себе иглы и т. д.
Задача Полоцкого заключалась в том, чтобы просветить читателя — например, дать ему возможность разобраться среди многочисленных «царей Рима ветхого и нового», недаром он в особой группе стихотворений пересказал историю римских и византийских императоров [34] . И в то же время мы почти не найдем у Полоцкого упоминаний о русских князьях и царях, за исключением великого князя Владимира, крестившего Русь. Знаток отечественной истории, Полоцкий, видимо, старался познакомить своего современника с тем, что ему было наименее известно, так как книг по русской истории к XVII веку на Руси бытовало довольно большое количество.
34
Опубликовано в приложении к статье А. И. Белецкого «Стихотворения Симеона Полоцкого на темы из всеобщей истории» («Сборник Харьковского историко-филологического общества», т. XXI. Харьков, 1914, стр. 618–668). Подобной систематизированной характеристики римских и византийских императоров русская литература до Симеона Полоцкого не знала. Характеристики цесарей очень кратки. Так, о Юлии Цезаре сообщается, как он умер, пронзенный мечами; о Тиберии — как он избрал себе преемником «лютого из лютых царя» Гая и т. д.
Это вовсе не значит, конечно, что абсолютно во всех своих стихотворных «прилогах» Полоцкий стремился обязательно дать пример из конкретной исторической действительности. В соответствии с давней традицией древнерусской учительной литературы мы найдем у него много стихотворений, где действуют абстрактные персонажи: «царь некий пребогатый», «воин некий».
В своем стремлении создать образную и увлекательную картину, иллюстрирующую то или иное моральное наставление, Полоцкий руководствовался широко известными в то время киевскими учебниками пиитики, в которых особо подчеркивалось: «чтобы в непрерывном повествовании не родилась для слушателя скука, поэт должен помнить свою обязанность, т. е. он должен забавлять и обязан предупреждать пресыщение преимущественно изображением множества неожиданных случаев и приключений на войне и в дороге, полных разнообразных потрясений — печали, удивления, ужаса; также вымышлением различных кратких повествований, как, например, о том, что известные лица или сделали, или потерпели что-либо великое и единственное и проч.». Именно этим в значительной мере и определялся интерес Полоцкого к рассказам из средневековой и античной истории. Так, довольно часто обращается Полоцкий к рассказам о мудром царе Соломоне. В «Вертограде многоцветном» мы находим популярную историю об одном из судов Соломона: пришли две женщины, с живым и мертвым ребенком; и та и другая настаивала на том, что она мать живого ребенка. Чтобы разрешить их спор, царь приказал рассечь живого ребенка надвое и отдать каждой женщине по половинке. И вот истинная мать отказалась от своего дитяти, лишь бы оставить ребенка в живых. Так мудрый царь узнал, кто был прав в этом споре.
Полоцкий писал и много развлекательных стихотворных рассказов, сюжеты которых почерпнуты им из средневековых латинских сборников. Таков рассказ о верном рабе, служившем у воина Паноплиона. Он был осужден и ожидал смерти, раб же выпустил его через заднюю дверь, а сам облачился в платье хозяина, даже перстень на палец надел, и лег на ложе господина. Пришедшие воины приняли раба за Паноплиона г убили его. Но образ слуги, пожертвовавшего жизнью ради своего господина, сохранится навечно в памяти людей. В своем стихотворении «Казнь за сожжение нищих», сюжет которого был довольно распространен и в России и на Западе, Полоцкий осуждает бесчеловечный поступок епископа Монгутийского. Оно заканчивается обычным моральным поучением о необходимости быть добрым к нищим — тогда господь явит милость свою и будет питать хлебом и в сей жизни, и на небе. Позднее к этой же теме обратился Жуковский, который обработал балладу английского поэта Соути.