Шрифт:
Валерий Рощин
РУССКИЕ ШАХМАТЫ
Голосовавшая девушка подсела в машину в самом центре. По-свойски устроившись рядом, тут же закурила, разговорилась; без церемоний перешла на «ты».
Ей требовалось попасть в один из окраинных районов города — ехать предстояло полчаса. Тараторить и прыскать смехом светловолосое создание почти не переставало, и с каждой минутой поездки шутки становились откровеннее, пошлее. Пару раз, хохоча, она заправски хлопала ладошкой по предплечью сидевшего за рулем угрюмого мужчины лет сорока; белеющие в полумраке салона бедра,
Сдался, не стал сдерживаться и он, — сия кандидатура показалась подходящей. И оставив рычаг переключения скоростей, мужчина, словно нехотя, дотянулся до левой ножки…
Ножка податливо двинулась ближе; ощущая приятную гладкость кожи, рука его скользнула вверх, задирая подол и без того коротенькой юбчонки; нащупала тонкое нижнее белье… Эти прикосновения, наконец, заставили ее замолчать, прикрыть глаза и ответить глубоким возбужденным дыханьем.
Так и пришлось владельцу иномарки свернуть в глухой забытый тупичок…
Смазливая девица постанывала и судорожно сжимала холеными пальчиками мужское бедро. Он же равнодушно взирал в темноту позднего вечера, будто не замечая светловолосой головы, монотонно сновавшей вверх-вниз. На лице его царило бесстрастие…
— Послушай… милочка, — коснувшись ее спины, негромко произнес он, — ты еще не устала?
— Нет. А что? — подняв лицо, удивленно спросила незнакомка.
— Предлагаю прерваться на перекур.
— Не откажусь, — согласилась она, и с надеждой добавила: — А потом переберемся на заднее сиденье — там удобнее. Согласен?..
— Конечно, — вымученно улыбнулся странный мужчина и незаметно застегнул молнию брюк.
Выудив откуда-то пачку тонких дамских сигарет и, слегка приоткрыв ее, предложил попутчице.
— О!.. Дорогие, — оценила та, прикуривая от подставленной зажигалки.
Он заодно подпалил и свою сигарету — из другой, обычной пачки. Затем обратил неуверенный взор на магнитолу, точно видел ее впервые; осторожно нажимая кнопки, отыскал подходящую станцию, отрегулировал громкость…
А через пару минут стал поглядывать на подозрительно притихшую девчонку, расслабленно устроившую затылок на удобном подголовнике.
Угнанный часом раньше автомобиль осторожно сдал назад и, выехав из темного закоулка, исчез на оживленных улицах ночного города. На пыльном асфальте — рядом с тем местом, где только что стояла иномарка, в неестественной позе остался лежать человек.
Легкий ветерок слегка поглаживал светлые волосы молодой женщины. Глаза с густо подведенными ресницами были широко открыты, а сердце билось все реже и слабее…
И вот, наконец, последний еле различимый выдох поставил точку в ее короткой, сумбурной жизни.
Прочитав всплывшее на мониторе послание, Гроссмейстер прикрыл утомленные глаза и пару минут сидел неподвижно…
ОНА писала о нежданных гостях, заявившихся до неприличия поздним вечером; о желании их скорейшего ухода. Извинялась, обещала скоро выйти на связь и завалить его письмами — лишь только наступит ночь. Говорила: мысленно подгоняет время, чтобы поскорее стих за дверью шум неугомонной компании, а муж неверною походкой отправился в спальню…
И он приготовился ждать.
Дабы отвлечься, занялся работой. Но того занятия хватило на минуту — взгляд норовил уплыть в сторону от светлого прямоугольника, утонуть в ночном безмолвии за окном…
Наконец, из кабинетного полумрака будто подсказывая спасительное решение, проступило пестрое пятно с рядами застывших черно-белых фигур.
Щелкнула настольная лампа, и косой желтый луч тотчас осветил шахматную доску, всегда в готовности живущую на самом краю письменного стола. Доска находилась справа от монитора — так было удобнее считывать ходы с экрана и одновременно двигать деревянную рать. Издавна обитая в этой старой квартире и работая в небольшом кабинете, выходившим окном на улицу Красных фонарей, мужчина посредством Интернета наведывался в закрытый шахматный портал для избранных мастеров, выбирал самого искусного соперника и затевал долгую партию…
Игра особенно спасала в часы треволнений, после неудач и неурядиц. Шахматы он боготворил, а они, отвечая преданной любви, отвлекали, уносили от бренных забот, дарили покой.
В шахматах он преуспел — мало кому из партнеров удавалось взять над ним верх. Побеждая, Гроссмейстер расслабленно откидывался на спинку кресла; улыбнувшись, писал в поле программы короткую ремарку — благодарил поверженного соперника и с новыми силами брался за работу.
Однако случались и поражения. Редко. Крайне редко. Но все же случались. И в эти мучительные минуты вступала в исключительные права необычность оценки неудачной игры — неуемной фантазией завладевало придуманное им же Правило.
Жестокое и беспощадное Правило.
Прелюдии к чужой смерти проистекали по-разному. Все зависело от собственного расположения духа; от внешности, от поведения будущей жертвы.
На сей раз завладеть чужой машиной не удалось, однако осечка ничуть не выбила из колеи, не расстроила планов. Он умел надевать перед знакомством любую маску и с легкой непринужденностью становился серьезным, внимательным кавалером или неотразимым ловеласом, с нахальным обаянием атакующим подвернувшуюся красотку.
Жгучая брюнетка повстречалась неожиданно и скоро.
Одного беглого взгляда хватило сполна, чтобы понять настроение, уяснить намерения стройной привлекательной особы. Она была не из тех, что обитают на бесчисленных «стойбищах» улицы Красных фонарей в ожидании «голодных» клиентов. Ее не интересовал заработок. Ее влекли приключения, неизвестность, новизна ощущений. И это устраивало сорокалетнего мужчину — заурядных уличных шлюх он не переваривал и отвергал их участие в своих замыслах.
На вежливый вопрос о месте нахождения элитного кафе, в сторону которого и двигалась темноволосая молодая женщина, последовала небольшая пауза, ушедшая на исследование вопрошавшего незнакомца. Она неспешно осмотрела его рослую фигуру, чуть придержала взор на приятном лице, незаметно вдохнула стойкий аромат мужского французского парфюма.