Шрифт:
Обширный мусорный могильник благоухал своими обычными «ароматами», пестрел разноцветными пятнами в лучах встающего из-за безобразных нагромождений солнца. Местный народец лениво подтягивался к свежим кучам, привезенными мусоровозами за прошедшую ночь…
Уцелевшая стеклянная посуда, алюминиевые банки, сносная одежонка да ставшие кому-то ненужными обиходные вещицы… Отыскав нечто из данного перечня, контингент бомжей, выпивох и «промысловиков» к обеду обращал находки в денежный эквивалент, а затем у большого кострища до кромешной темноты кипело гульбище с обилием водки и неплохой закуски. Только живущие в относительной
Рыжеволосая тридцатилетняя Катька, на вид которой давно перевалило за сорок, устало ковыляла после бурной ночи по знакомому маршруту, попутно орудуя палкой — переворачивая ворохи целлофана, отбрасывая помятые коробки, приподнимая тряпье… Слева ковырял мусор старик Окунев, справа — шагах в двадцати, «прочесывал местность» беспризорник Пашка двенадцати годков отроду.
Щуря оплывшие от запоев зеленые глаза, Катерина мимолетно оценивала встречавшееся «добро» и топала, не задерживаясь, дальше. Организм страстно желал освободиться от изрядной порции пива, влитого внутрь ранним утром с лечебной, опохмельной целью. Дойдя до самых дальних куч, она остановилась; не стесняясь мужского и юного соседства, задрала юбку, да так и замерла — внимание привлек доносившийся снизу, из-под рассыпанных картофельных очисток тонкий мелодичный звук. От охватившего интереса Катерина позабыла о страстном желании и принялась раскапывать очистки, покуда приглушенно не ахнула — алчному взору предстала мужская рука с часами в круглом корпусе из желтого металла. Проворно расстегнув браслет на холодном запястье, она рванула обратно — к полинялому красавцу Алику, «администратору» свалки, собиравшему ежедневную мзду с команды мусорщиков. О найденных на свалке трупах по заведенному правилу следовало немедля докладывать ему…
Часам к трем сызнова разожгли большой костер; приволокли украденный рекламный баннер, уж с месяц служивший скатертью; разложили прикупленную снедь…
— Катька, а ты случаем ничего не забыла мне отдать? — с подозрительной ухмылкой справился Алик после первой же порции прохладной водки.
— Ась? А чё я могла забыть? — привычно прикидываясь дурочкой, обратила она к нему свою одутловатую рожу.
— Тут такое дело… Мужик-то при деньгах был, в дорогущем прикиде, в башмаках за пару штук баксов — грохнули, видать, не грабежа ради, а за другие проделки. И вдруг без часов! Странно, однако!.. И часики-то аккурат должны были тикать на той самой ручке, что ты под шелухой углядела.
— Не я, Алик! Вот те крест — не я!..
Но разорившийся коммерсант давненько знал рыжую бестию. Потому, не слушая оправданий, опрокинул вторую стопку, яростно занюхал рукавом, встал и, подойдя вплотную, с разворота врезал барышне в левый глаз. Откатившись от «скатерки» и протяжно подвывая, та проворно расстегнула кофту, вывалила наружу одну грудь — полезла в серый застиранный лифчик, что носила заместо двух внутренних карманов.
Скоро «администратор» с интересом рассматривал простенькие на вид часы то ли в золотом, то ли в позолоченном корпусе.
— Так, дорогая наша мисс Помойка, — молвил он, пряча находку, — групповым изнасилованием тебя стращать бесполезно — ты от этого занятия токо кайф ловишь. Пару пальцев в следующий раз ножом отхвачу. Усекла?
— Угу, — перестав выть, кивнула Екатерина. Боле расправы не предвиделось, и нужда надрывать связки жалобным воем отпала.
Усевшись на место, она приняла от старика Окунева стакан, выпила одним махом содержимое, а холодную емкость прижала к пылавшей левой скуле…
Часом позже, во время передачи мзды Косте Соломатину — главе местной «крыши», из кармана Алика послышался мелодичный звон.
— Это чё? — почесав давнишний шрам на щеке, уставился на него коренастый бритоголовый бандит. — Сотовый что ли новый прикупил?
— Не… — замялся «администратор», да зная любопытство скорого на расправу знакомца с погонялом «Костоправ», вытянул на свет божий часы: — Сколько дашь?
— Штуку, — невозмутимо отвечал тот, осматривая товар.
— Штуку?.. — обиделся Алик и потянулся за дорогой вещицей.
Но накаченный молодец расставаться с нею не спешил. Отстранившись, процедил:
— Ладно, полтораха и свободен.
— Не-е, мало. Они ж золотые!
— Они-то можа и золотые. Только ты, паря, со мной делиться обязан такими находками! Или скажешь: не твоя рвань раскопала их на моей свалке?..
— Так что с того?! Кто без этой рвани их разыскал бы? Археологи лет через тыщу?..
— Две штуки и разговор окончен, — полез Костоправ в карман джинсовых брюк.
— Не-е, не согласен, — заупрямился бывший торгаш.
Ладонь бандита на мгновение замерла в кармане, затем сызнова зашевелилась, словно что-то разыскивая, нащупывая… Спустя пару секунд появилась сжатой в кулак, с тускло мерцавшими заостренными «перстнями» кастета.
После двух коротких, но мощных ударов «администратор» глухо застонал и рухнул на асфальт; следом сухим осенним листом полетела голубоватая тысячная купюра…
— Сколько такие потянут?
Моисей — худощавый смуглый часовщик, он же скупщик золота долго не отвечал, внимательно рассматривая корпус сквозь прилепленное к глазу черной оправой увеличительное стекло. Потом, осторожно поддев крышку специальным пинцетом, жевал губами, изучая тонкий механизм…
— Полтоы тысячи доллаов, — наконец изрек он, с нещадной частотой глотая букву «р».
— Долларов?! — изумленно переспросил Костя.
— Да, доллаов. Аассчитаться могу пьямо сейчас.
— Н-нет, я подумаю…
— Хоошо, согласен — две тысячи. Но это последняя цена.
Забирая часы обратно, обрадованный и одновременно озадаченный бандит бросил:
— Зайду позже.
— Постойте! Больше вам никто не пьедложит!.. — взволнованно вскочив, закричал вдогонку мастер, да молодой человек уж исчез из виду.
Расстроенный еврей схватил со стола мобилу и спешно набрал номер.
— Вы не пьедставляете, Семен Аатурович!.. Вы пхосто не пьедставляете! Сейчас у меня побывала известная в нашем районе фигуа — он у меня частый гость. Да и вы, полагаю, об этой фигуе наслышаны. Так вот послушайте…
— Забавный мотивчик… Что это? — пыхнул толстой сигарой грузный мужчина лет шестидесяти.
— Часики новые по случаю приобрел. Почти задарма достались… — недовольно покосился на свое левое запястье Костя; шрам на левой щеке побагровел. Желая поскорее перевести беседу в другое русло, пробормотал: — Вы, пригласили меня, чтобы узнать по поводу долга?