Русские – успешный народ. Как прирастала русская земля
Шрифт:
Для переселенцев строились школы, больницы и училища, производились закупки плугов, культиваторов, сеялок. Сельхозтехника сдавались и напрокат (некоторый прообраз будущих МТС). Устраивались зерноочистительные и зерносушильные пункты общего пользования. Оказывалась помощь в создании сельскохозяйственных кооперативов: сбытовых, потребительских и т. д.
К 1910 г. обеспеченность сибирских крестьян была выше, чем в европейской России: сенокосилками — в 13 раз, жатками — на 70 %, молотилками — на 60 96. [540]
540
Сарапулова.С. 92.
Вы
Обычно безо всякого внимания остается деятельность Крестьянского банка.
В случае приобретения земли общиной на одного ее члена банком выдавалось до 150 руб., единоличник мог получить до 500 руб. (средняя цена на землю составляла в 1907 г. 105 руб. за десятину).
Указами от 14 октября и 15 ноября 1906 г. величина годового платежа по ссудам на 24,5 года определена в 4,5 %, а по ссудам на 34,5 года — 4 % годовых. Была разрешена выдача ссуд под залог крестьянских наделов.
До 1913 г. с помощью Крестьянского банка сельскими обществами было куплено 3,1 млн десятин земли, товариществами (кооперативами) — 10 млн, а частными хозяевами — 3,7, при общей площади пахотных земель 85 млн десятин.
В целом можно сказать, что Крестьянский банк был орудием аграрной реформы на селе, никоим образом не направленным против общины.
По сравнению с нынешними «монетаристами», равнодушно взирающими на опустение миллионов гектаров русских земель, правительство того времени было образцом заботы о крестьянине. Однако время, упущенное в 1860-1870-е гг., теперь требовало невозможного: кардинального улучшения технической оснащенности переселенческих хозяйств.
Политика сохранения земельных прав за туземными жителями, ведущими экстенсивное скотоводство или присваивающее хозяйство, играла все более негативную роль в истории крестьянской колонизации. Это выражалось не только в нехватке удобных земель, но и в опасности для крестьянских поселений, соседствовавших с кочевьями.
Правительство, держа курс на модернизацию, не вполне понимало, что она требует жертв. И если не выбрать меньшие жертвы, то будут большие. Инструкции начальникам землеустроительных партий по-прежнему рекомендовали сохранять неприкосновенность многих видов угодий кочевников — их зимовий, зимних пастбищ, а также орошаемых участков.
«Переселенческая организация скорее поступалась интересами переселения в пользу кочевников, а не наоборот», — свидетельствовал Кривошеий, глава Управления земледелия и землеустройства.
Кочевники не останавливались и перед применением прямого насилия по отношению к переселенцам.
«Значительное количество возвращающихся обратно переселенцев единогласно указывает на грабежи киргизов как единственную причину, заставившую их бросить вновь заведенное хозяйство и возвратиться на родину», — писал нижегородский губернатор Н. Баранов.
В таежных и тундровых районах Сибири почти все судебные дела по спорам туземцев и русских из-за рыболовецких и охотничьих участков выигрывали первые. В Томской губернии промысловые угодья сплошь остались за «инородцами», и это весьма ограничивало возможности переселенцев найти неземледельческий заработок. [541]
Мазать одной краской время столыпинских переселений, на мой взгляд, совершенно неверно. Мощный переселенческий поток шел и до столыпинской реформы, и до него существовали хорошо зарекомендовавшие себя переселенческие
541
Резун, Шиловский.Сибирь, конец XVI — нач. XX в.
Столыпин, безусловно, видел цель (в отличие от нынешней элиты, если не считать за цель набивание собственного кармана). Но пути, которые он выбрал для ее достижения, оказались легковесными, что сыграло фатальную роль в условиях дефицита времени. Проблему аграрного перенаселения в огромной сельскохозяйственной стране, имевшей слабые города и большую часть территории, непригодную для земледелия, нельзя было решить ускоренным разрушением общины.
Кстати, согласно исследованию историка П. Зырянова, главной целью Столыпина было создание крепких индивидуальных крестьянских хозяйств на свободных государственных землях, однако он вынужден был считаться с мнением В. Гурко, товарища председателя Совмина, который ратовал за непременное выделение наделов из общины в частную собственность. [542]
542
Кожинов В.Правда сталинских репрессий. М., 2009. С. 59.
Реформа, с одной стороны, действительно подстегивала переселения, с другой, подрубала опоры крестьянской жизни. Община вовсе не была собранием ленивцев, напротив, она демонстрировала устойчивость, выживаемость и даже коммерческую хватку. В центре страны именно общины были основными покупателями помещичьих земель, а в Сибири чиновниками отмечалось большое значение общинных институтов и навыков коллективного труда для колонизации края. Тяжелые условия хозяйствования сильнее били по мелким «свободным хозяевам», чем по общине.
Практически все примеры успешного ведения хозяйства, описанные в серии «Крестьянское хозяйство в России» Главного управления землеустройства и земледелия, [543] относились не к хуторянам-единоличникам, а к общинникам. Средний «успешный переселенец» активно участвовал и в жизни переселенческой общины, и в кооперативном движении — можно сказать, гармонично сочетая личное с общественным. В десяти тысячах верст от старой родины гарантии, даваемые коллективом, были предпочтительнее, чем риски, который нес путь бесповоротного обособления. (В это время распространяется кооперация в среде мелких и средних фермеров Скандинавии и северо-запада США.)
543
Халютин П. В.Степные области и Туркестан. П-д, 1915. С. 4.
Сибирского масла к началу Первой мировой экспортировалось на 68 млн руб. (в 15 раз больше чем в начале века), что составляло 90 % всего российского экспорта продукта. А в этой сфере доминировал Союз сибирских маслодельческих артелей, объединивший 1410 кооперативных маслозаводов и 1167 лавок. Половину товарооборота Сибири контролировал Союз потребительских кооперативов — «Закупсбыт». Так что вопрос укрупнения предприятий и концентрации средств решался в Сибири в значительной степени некапиталистическим образом, за счет кооперативного движения.