Русские в Кабуле
Шрифт:
– Спасибо, Иван за добрые пожелания. Мне на следующей неделе предстоит еще одна командировка, на этот раз в Кундуз, а потом мы поедим в отпуск. Там и займемся Татьяной. Хорошо, что этот случай не стал достоянием общественности и руководства. Спасибо, еще раз.
Выпили, закусили, и Вадим заторопился к жене. Все-таки он только сегодня вернулся из командировки и она, бедняга, все это время была одна.
– До отъезда в отпуск еще увидимся, – сказал Вадим, перед тем как уйти.
– Хороший он мужик, прямой, хотя и немного зашуганный начальством, – заключил Иван в след ушедшему Вадиму, и жена у него тоже славная женщина.
– А я, по твоему, тоже славная женщина или нет? – задала вопрос Алла как бы в укор Ивану на похвалу Татьяны.
– Ты прелесть. Анатолию просто повезло с такой женой.
– Работа у него такая, во всяком случае, он сам так объясняет свою угрюмость и молчаливость. Вот сейчас вдобавок ко всему на него навалили новую заботу. Его сделали руководителем контракта. А зарплата остается прежней.
– Вот как, а я и не знал. Он молчун, но ведь ты говорливая, а тоже не сказала. Впрочем, какая мне разница. Я Бугрова не знал. Разное о нем говорили. Ведь он сегодня уезжает?
– Да, а мы въезжаем в его квартиру. Это будет у нас постоянное жилье, не то, что сейчас, с подселением.
– Намекаешь на меня? Что ж, значит, и я останусь один. В этом тоже есть свое преимущество. Ну, ладно. Давай отметим назначение твоего мужа. Ты теперь будешь дама номер один в нашем контракте. Вот увидишь, как изменится отношение большинства к тебе, особенно женщин.
Иван разлил остатки водки, не допитой еще с Вадимом. Подняли стаканчики за Анатолия, выпили. Восстановилась тишина. Алла почувствовала, что их отношения с Иваном заметно ухудшились и они близки к ссоре.
– Я как подумаю, что мы разъедимся, и не будем вместе «щи хлебать», меня ужас берет. Я умру без тебя. Мне нужно видеть тебя каждый день, говорить тебе «спокойной ночи», а утром пить с тобой чай. Ты даже не знаешь, что я по ночам тайком от мужа встаю с постели и подхожу к твоей двери, прислушиваюсь, иногда открываю дверь и смотрю на тебя спящего. Я знаю, что это не хорошо, что этого делать нельзя, но ничего не могу с собой поделать. Мне незнакомо это чувство. Я не знаю как себя вести с тобой, потому мое поведение порой выглядит глупо, я это сама чувствую. У меня не было любви. К Анатолию я тянулась недолго, других мужчин у меня не было. Никто не встретился. И вот теперь ты, такой знатный, красивый, умный, настоящий москвич, доктор наук. Я порой смотрю на тебя и думаю, зачем мне это наваждение. Я не гожусь для тебя, не хватает внешних качеств. Вот если бы я была такой же красивой, как Татьяна, я могла бы рассчитывать на твои чувства. Да и то, зачем это. Только боль и печаль останутся. Ведь не бросишь своего, да и ты не оставишь жену, правда?
– Что-то неожиданно много ты поведала мне. И почему я должен оставлять жену, с какой стати? И почему у тебя останутся боль и печаль? Что-то я не все сразу понял из того, что ты мне сказала. Наверно, устал. Пойдем лучше спать.
Иван встал, взял свою тарелку, чтобы вымыть ее.
– Оставь, я все уберу сама. Иди, отдыхай, никто тебе не помешает. Спокойной ночи.
Голос Алла был грустным и печальным, чувствовалась какая-то обреченность или безнадежность. Через несколько минут они уже были в постели, каждый в своей. Свет был погашен везде, как того требовала система безопасности, но за окном была полная луна и ее свет проникал в спальню Аллы. Она лежала в ночной сорочке, раскинувшись на широкой кровати, и думала о своих чувствах к Ивану, вспоминала и анализировала то, что только что наговорила ему. Это был последний рубеж. Она понимала, что через день – два они съедут с этой квартиры и все надежды на неожиданное счастье рухнут совсем.
Она с горестью представляла себе, что ее поле любовных чувств еще никем толком не было вытоптано, лишь кое-где были видны тонкие тропки, обозначенные измятой травой. Да и то по этим тропкам ходил лишь один и тот же человек – ее муж. А как сочно поднялась зеленая трава, и зацвели полевые цветы, тревожащие своим тонким ароматом женскую душу. И вдруг такое явление. Она все правильно сказала Ивану. Ей все больше казалось, что это не обыкновенный человек, а какой-то особенный, отличающийся от других, ею совсем непознанный и потому желанный. Она все больше влюблялась в него, все больше стремилась к нему и не знала, как поступить, как выразить свою страсть и заботу о нем, что бы он понял, дорогой ей человек, единственный и любимый. Как сказать ему, что
Сильный удар и раскатистый грохот разрыва потряс дом, зазвенели стекла. Потом вновь и вновь: сначала свист, потом удар и грохот, шум осколков или земли, как будто ударяющихся прямо о стены их дома. Так продолжалось минут пять, приближаясь или немного уходя в центр города. Алла сжалась в оцепенении. Чувство страха и безнадежности овладело ей. А что, если снаряд попадет в их дом или еще хуже – в их квартиру, и все, гибель, разорванные тела. И зачем все это надо. Чрез минуты постоянного грохота и шума осколков или комьев земли она вспомнила про Ивана. Как он там, один? Откинула одеяло, порывисто встала и в чем была быстро подошла к двери комнаты Ивана.
– Ты не спишь?
– Да, заснешь тут, – ворчливым голосом ответил Иван, как будто Алла была виновата во всех этих неприятностях.
– Мне страшно, Иван, – сказала она, присев на край кровати, протянула ему руки и припала на грудь, – идем ко мне. Вдвоем не будет так страшно.
Иван обнял прижавшуюся к нему Аллу. Ее распущенные волосы опустились ему на лицо, от них веял какой-то незнакомый, но приятный аромат. Новый взрыв совсем рядом раздался с оглушительной силой.
– Это наверно на стадионе, как ты думаешь? – спросил Иван и еще крепче обнял Аллу.
Вместо ответа она поцеловала его в щеку, потом в губы, шею, грудь. Сердце ее колотилось с бешеной силой. От страха или от желания, которая она испытывала в этот момент.
– Идем ко мне, там мы будем вместе. Вдвоем не так страшно.
– Пойдем, – сказал Иван, – может быть действительно вдвоем будет не так страшно.
Алла откинула полог одеяла и предложила Ивану лечь. Сама сняла ночную сорочку, оставшись нагишом, и нырнула тоже под одеяло. Крепко прижалась к нему всем телом, уткнувшись в грудь лицом. Новый взрыв отразился в дребезжащем звуке окон. Алла застыла на мгновенье, притаилась, как бы стараясь спрятаться от беды. Иван погладил ее спину, опустился ниже. Страх, конечно, сильное чувство, но ощущения обнаженного женского тела, трепещущего в твоих объятиях, оказался выше страха. К тому же грохот несколько переместился в сторону, за ближайшую гору. Страх постепенно покидал их и на смену ему нарастали вполне естественные желания любовной близости, которые только могут возникнуть при первом любовном контакте двух симпатичных друг другу существ. Иван ушел к себе, когда обстрел совсем стих и в окнах забрезжил рассвет.
Утром сквозь сон Иван услышал, как пришел Анатолий. Он пил чай и что-то рассказывал жене. Говорил тихо, наверное, потому, что не хотел будить Ивана, а может быть просто не хотел, чтобы Иван слышал его слова. Тот и не стремился их слышать. Он повернулся на другой бок, и сон вновь сморил его. Была пятница, джума, выходной день у мусульман, а значит и у советских специалистов.
По пятницам давали горячую воду, и Алла решила затеять стирку. Иван проснулся от шума льющейся воды и вспомнил все, что было прошлой ночью: и обстрел и Аллу в постели с ним. Двойственное чувство посетило его. И если нельзя было избежать обстрелов города душманами, то уклониться от страстных приставаний Аллы было вполне возможно. Тем более что скоро они съедут с этой квартиры, и он останется совсем один. Он вдруг почувствовал облегчение, связанное с предстоящим одиночеством. Алла действительно не давала ему проходу, может быть даже из хороших побуждений, желая помочь ему по хозяйству или чем-то смягчить его одиночество. Но Иван при этом постоянно чувствовал вину перед ней за то, что он не мог ей дать, чего она в действительности хотела. И вот прошлой ночью она достигла своего. Кажется, она осталась довольна. В общем-то, и он не в накладе. Неожиданно для него Алла раскрылась с такой стороны, что доставила ему массу наслаждений: не навязчиво и скромно она старалась сделать так, чтобы Ивану было хорошо с ней, как будто бы она несла ответственность за свою инициативу быть его любовницей. Как бы там ни было, все это теперь в прошлом, от того и чувство облегчения, посетило Ивана.