Русские во Второй мировой войне
Шрифт:
Германия была сильна и способна на многое лишь при условии разъединения Запада и Востока. Ей никогда бы не удалось разгромить объединенные силы СССР, Британии и Франции. Поэтому расчет Гитлера строился на предотвращении создания такой коалиции. Первая попытка объединения, предпринятая Литвиновым, была отвергнута Чемберленом. Вторая намечалась на лето 1939 года.
Президент Рузвельт попытался спасти мир в быстро распадающейся на блоки Европе. Он призвал Гитлера дать обещание не нападать на тридцать одну европейскую страну. Ответ фюрера вызвал восторг рейхстага. Нам он любопытен как один из лучших образцов той идейной схемы, которая в исключительной степени овладела Германией, сделала ее заложницей опасных для национального выживания авантюр. Итак, Гитлер в рейхстаге 28 апреля 1939 года: «Мистер Рузвельт! Я полностью представляю себе огромность вашей нации и невероятное богатство вашей страны, позволяющее
Однажды я взял власть в государстве, которое находилось перед угрозой полного краха из-за того, что оно поверило обещаниям остального мира и отвратительному режиму демократических правительств… Я преодолел хаос в Германии, восстановил порядок и в огромной степени увеличил производство… развил транспортную систему, создал прекрасные дороги, выкопал каналы, вызвал к жизни гигантские новые заводы и в то же время сумел помочь распространению образования и культуры нашего народа.
Я сумел найти полезную работу более чем семи миллионам безработных… Я не только объединил германский народ политически, но и перевооружил его. Я взялся также за дело уничтожения страница за страницей договора, который в своих четырехстах сорока восьми параграфах обосновывал самое низкое угнетение, которое народы и отдельные люди могли встретить на своем пути.
Я вернул рейху провинции, украденные у него в 1919 году. Я вернул родине миллионы немцев, которые были отторгнуты от нас и прозябали в нищете… И все это я, мистер Рузвельт, сделал, не пролив крови и не ввергнув мой народ и, соответственно, другие народы в ужасы войны…
У вас есть время обратиться к вселенским проблемам… Мир, в котором Провидение поместило меня и в котором я обязан работать, бесконечно меньше, к сожалению, хотя для меня он ценнее всего, ибо в нем находится мой народ!» Таков типичный образец политического искусства Гитлера, сумевшего при помощи самого грубого национализма побудить готовность к самопожертвованию великой европейской нации.
До конца мая 1939 года Гитлер мог питать надежду на относительно бескровное завоевание Европы. Обеспокоенность, возникшая и на западе и на востоке континента, привела его к заключению, что в дальнейшем, если он не откажется от своих целей, массовое кровопролитие неизбежно. Гитлер так и сказал об этом 23 мая 1939 года своему высшему генералитету, созванному в его обширный кабинет в новой рейхсканцелярии. Присутствовали четырнадцать военачальников, среди них были: Геринг, Редер, Браухич, Гальдер, Кейтель. Протокол, благодаря которому мы знаем, что происходило на этой встрече, вел адъютант фюрера подполковник Р. Шмундт. Запись сделана от руки, снять копии никто не отважился.
Это была роковая конференция. Здесь, перед своими генералами, Гитлер не занимался пропагандой. Он сказал им прямо, что намерен совершить нападение на Польшу, а если это вызовет известные последствия, то вступить в войну с Британией и Францией.
«Дальнейшие успехи не могут быть достигнуты без пролития крови… Если судьба ведет нас к столкновению с Западом, бесценным является обладание большими территориями на Востоке. В военное время мы не сможем более рассчитывать на рекордные урожаи». Население Востока рассматривалось как источник рабочей силы. Первая цель – Польша. «Не может быть вопроса о том, чтобы упустить Польшу, и нам оставлен один выход: атаковать ее при первой возможности… Не совсем ясно, приведет ли германо-польский конфликт к войне с Западом, когда мы должны будем сражаться против Англии и Франции. Если же будет создан союз Франции, Англии и России против Германии, Италии и Японии, я буду вынужден нанести по Англии и Франции несколько уничтожающих ударов. Я сомневаюсь в возможности достичь мирного соглашения с Англией. Англия видит в нашем развитии предпосылки гегемонии, которая может ослабить английские позиции в мире. Поэтому Англия является нашим врагом, и конфликт с ней будет борьбой не на жизнь, а на смерть. Голландские и бельгийские воздушные базы должны быть оккупированы нашими вооруженными силами, при этом декларация о нейтралитете должна игнорироваться. Если Англия намерена вмешаться в войну с Польшей, мы должны оккупировать Голландию со скоростью молнии… Англия знает, что поражение в этой войне будет означать конец ее как мировой державы. Англия – это движущая сила коалиции против Германии. Англичане сами по себе – гордый, отважный, упорный в сопротивлении народ, одаренный большими организаторскими способностями. Они знают, как использовать каждую возникающую возможность. Им присущи любовь к авантюре и смелость нордической расы. Но средние германские показатели выше. Если бы в Первой мировой войне у нас было на два линейных корабля больше или если бы Ютландская битва
На что будет похож этот конфликт? «Англия не может покончить с Германией несколькими мощными ударами. Решающее значение для Англии имеет ведение вооруженных действий в максимальном приближении к Руру».
Гитлер наметил оккупацию Бельгии и Голландии. А в целом «война с Англией и Францией будет войной не на жизнь, а на смерть… Мы должны сжечь свои корабли и ставить вопрос не о том, кто прав, а кто виноват, но вопрос – быть или не быть восьмидесятимиллионному народу».
Гитлер бросался в отчаянную авантюру. Но 23 моя 1939 года ни один из присутствующих не решился ни на какую форму оппозиции. А часть военных уже активно работала над планами агрессии. Начиная с 7 мая генералы Блюментрит, Рундштедт и Манштейн, создав «рабочий штаб», планировали военные операции против Польши.
Напомним, что британское правительство лишь 8 мая ответило на выдвинутое 16 апреля Советским правительством предложение о военном союзе. И этот ответ означал практический отказ от такого союза. С этого времени Сталин начал предпринимать попытки сближения с немцами. Уполномоченный в делах СССР в Германии Г. Астахов на переговорах по экономическим проблемам с Ю. Шнурре 7 мая 1939 года затронул более широкие аспекты взаимоотношений двух стран: «Между Германией и Советским Союзом не существует конфликтов, и нет оснований для враждебности между двумя странами. Справедливо, что Советский Союз испытал определенное чувство угрозы со стороны Германии. Несомненно, существует возможность ослабления этого чувства в Москве».
Нарком иностранных дел Молотов, обращаясь к Верховному Совету СССР накануне рокового лета, выдвинул предложение о создании оборонительной системы в Европе, состоящее из трех пунктов: 1) заключение трехстороннего (СССР, Британия, Франция) пакта о взаимной помощи; 2) предоставление гарантий всем государствам Центральной и Восточной Европы; 3) подписание соглашения о формах и объеме помощи государствам, являющимся потенциальными жертвами агрессии.
Одновременно Молотов заявил, что переговоры с Западом не означают отказа от деловых отношений в практической сфере с Германией и Италией. Именно в это время эффективная разведывательная сеть советских спецслужб доложила, что Германия отказалась выполнить желание Японии – заключить союз против СССР. В свою очередь Токио отказался заключить с Германией союз против Запада. И у Москвы были достоверные сведения о том, что Германия непременно выступит против Польши. До сентября 1939 г. у советской разведки был агент в британском Форин-офисе, позволявший Кремлю знать все о британской политике. В частности, о силе антисоветских предубеждений британских вождей.
Надежда Гитлера покоилась на расширении такого сотрудничества и перенесении его в политическую сферу. Он спешил. Выступление против Польши было назначено на 1 сентября. Союз СССР, Британии и Франции мог бы быть единственной преградой господству Германии в Европе. Гитлер 26 мая 1939 года отдал распоряжение интенсифицировать активность на русском участке дипломатического фронта. Послу Шуленбургу было предложено сказать Молотову следующее: «Между Германией и Советской Россией не существует подлинного противоречия интересов… Пришло время рассмотреть возможности умиротворения и нормализации германо-советских отношений. Итало-германский альянс не направлен против Советского Союза. Он направлен исключительно против англо-французской группировки. Если вопреки нашим пожеланиям дело дойдет до враждебных действий в отношении Польши, мы твердо уверены, что даже это никоим образом не приведет к столкновению интересов с Советской Россией. Мы готовы пойти настолько далеко, чтобы сказать: при разрешении германо-польского вопроса – в какой бы форме это разрешение ни произошло – мы будем учитывать русские интересы настолько, насколько это возможно».
Посол Шуленбург должен был также указать, что Британии, к союзу с которой стремится Россия, нечего дать русским. Даже военная помощь блокируется возведением немцами Западного вала. «Мы убеждены, что Британия и на этот раз остается верна своей традиционной политике привлечения других для таскания себе каштанов из огня».
Муссолини поддержал (30 мая) инициативу по улучшению отношений с СССР. Отчасти это объяснялось боязнью дуче «раннего» конфликта. Италия будет готова к военным действиям к концу 1942 года.