Русские женщины (47 рассказов о женщинах)
Шрифт:
Отец трёт лицо, отставляя руки и разглядывая хорошо ухоженные ногти, и растерянно спрашивает:
— Как же так, а?.. Я же им всё… У неё же всё есть…
У неё и правда всё есть. Папа ни в чём ей не отказывает — заграницы, одежда, машина.
Первый раз это у неё случилось в Австрии. Они уже были на горе, когда она сказала, что у неё от голода болит живот, — хотя они только что позавтракали. Папа пожал плечами и ответил, что они сейчас съедут вниз, иначе какой смысл было забираться сюда. Тогда она ударила его лыжной палкой по лицу — наотмашь, не сдерживаясь.
Потом было три
За полгода — три телефона, два окна. Утюг. Он как раз вылетел в окно.
Однажды, когда они ехали с мужем на дачу, она сказала, что у неё болит живот и что она хочет домой. Муж ответил, что сейчас кончится двойная сплошная и они развернутся, подожди немного. Она сломала ему нос — одним ударом.
Ещё два раза она била мужа в гостях. Не била она его, если только под руку попадалась какая-нибудь техника. Она швыряла её на пол и с хрустом топтала ногами…
— К сожалению, это не излечивается полностью, — говорит психиатр. — Это купируется, убирается тревожное состояние, другие симптомы. Но глобально что-то изменить будет затруднительно. Тем более что от рекомендуемых в таких случаях лекарств страдает печень. А причины… Причины заложены где-то в детстве. Судя по тестам, её тревога коррелируется с чем-то пережитым в раннем возрасте — это что-то связанное с вами и вашим к ней отношением. Она либо закрывается, будто в келье монастыря, когда пытается вспомнить тот случай, либо это у неё далеко в подсознании — над этим придётся ещё поработать с психологом. Скажите, а вы не припомните какого-то случая из её детства, который мог бы так на неё повлиять?
Он наливает себе немного коньяка, ставит бокал на стол, снова трёт лицо руками. Он не помнит.
Алексей Слаповский
Рассказ о рассказе, которого нет
Писателю Н. предложили написать рассказ о русской женщине для сборника «Русские женщины».
Ему уже приходилось сочинять на заданные темы, он это даже любил, было в этом что-то школьное, невинно-соревновательное, с результатом, который подтверждал: я могу, я умею, поставьте мне пятёрку! Или, напротив, что-то взрослое, но при этом опять-таки весёлое, спортивное.
К тому же в предыдущих случаях у него всегда имелся какой-то сюжет, до этого дремавший, оставалось только его пробудить и заставить жить.
Но в данном случае Н. призадумался.
Сначала показалось: уж о русских-то женщинах и женском народе как таковом у него столько сюжетов, что хватит не на один рассказ, а на целую книгу. Однако чем больше Н. размышлял, тем яснее становилось: эта волнующая тема его сейчас не так уж и волнует, он уже всё о женщинах написал, — по крайней мере, на текущий момент добавить нечего.
Н. зашёл на кухню к жене и как бы между прочим сказал:
— Мне тут предложили написать рассказ для сборника «Русские женщины».
— О чём? — спросила жена, которая в это время задумчиво смотрела в открытый холодильник.
— Догадайся.
— А, ну да, конечно. Напиши, почему нет?
— Легко сказать. Хочется ведь что-то такое. Необычное. Квинтэссенцию такую.
— Напиши квинтэссенцию.
— Необъятное в одном рассказе не обнимешь.
— Не обнимай.
Н. удалился в свой кабинет, находившийся на втором этаже дома, нажитого праведными, но не литературными трудами: Н. хоть и был преимущественно теперь писатель, но, имея богатого папу, советского композитора, и располагая стартовым капиталом, вложился когда-то в сеть стоматологических небольших клиник, которые потом успешно продал, деньги очень удачно разместил и реализовал мечту всякого, кто желает делать только то, что хочется: жил на ренту.
Итак, рассказ о женщине, сказал он себе. О русской женщине.
Которая коня на скаку остановит, далее по тексту.
Чем, собственно говоря, отличается русская женщина от украинской, еврейской, татарской или зимбабвийской?
Ну, тем же, что и население вообще. Отношение к религии, к семье, к детям, к работе и т. п.
Но интересно же не это.
Интересна душа.
Хорошо, о душе. Надо показать, например, как русская женщина умеет прощать.
Н. оглянулся в прошлое, на своих трёх жен, включая теперешнюю, на своих женщин, которых было довольно-таки немалое количество, и не припомнил, чтобы они были настолько склонны прощать, что это могло бы считаться доминантной характеризующей чертой.
Он спустился к жене:
— Как ты думаешь, просто в порядке рассуждения: чем отличается русская женщина от других?
— А я знаю других?
— Ты же переводчица аж с трёх языков.
— Книги — одно, люди — другое. Я книги перевожу, а не людей. Ты пирог хочешь с рыбой или с капустой и яйцами?
— А если то и то?
— К обеду не успею.
— Тогда с рыбой. Нет, с капустой и яйцами. Если нетрудно.
— Без проблем.
— Так всё-таки?
— Что?
— Чем-то ведь отличается русская женщина от других?
— Ты писатель, тебе виднее.
— Да, но я просто хочу сверить свои мысли.
— Ну… Она терпеливая. Добрая — в принципе. Многое прощает, особенно мужчинам. Женщины других наций, мне кажется, строже.
— Вот — и я именно об этом думал! Это, наверное, самое главное: умение прощать. В частности — мужчину. Точно.
И Н. направился наверх. На лестнице оглянулся и ласково крикнул:
— Извини, всё-таки с рыбой!
— Хорошо.
Н., вернувшись в кабинет, сел за стол.
Все бы хорошо, думал он, но нельзя начинать с темы, с идеи. Замысел — это сюжет или образ. У меня много сюжетов и образов. Надо припомнить что-то подходящее.
Но странно — образы и сюжеты не являлись. Возникали видения реальных женщин, не оформляясь во что-то рассказообразное или хотя бы рассказоподобное.
Русская женщина, размышлял Н. Современная русская женщина. Это важно. Именно современная. А особенность современной русской женщины, как и, наверное, немецкой, прибалтийской или колумбийской, в том, что она унифицируется. Глобализация влияет на всё. Интернет уравнивает. Мода причёсывает под одну гребёнку.