Русский американец
Шрифт:
– - Я пошутил, моя милая; ты одного меня любишь. Как только я поправлюсь, опять стану просить у отца дозволения жениться на тебе, и на этот раз, думаю, отказа мне не будет.
– - Твой отец здесь?
– - Да, он приехал вместе с сестрой. Ты не видала его?
– - Я боюсь его, Алеша.
– - Полно! Он только кажется таким суровым, неприступным, но на самом деле он добрый. Я познакомлю тебя с ним.
– - Не теперь, Алеша, в другой раз.
– - Какая ты трусиха!
– - с улыбкой произнес
При последних его словах в комнату вошел Михаил Семенович, которому очень хотелось взглянуть на возлюбленную своего сына. С ним также вошла и Мария Михайловна.
– - Вот и батюшка, легок на помине! Позвольте представить вам, добрый батюшка, Анастасию Гавриловну, мою невесту!
– - сказал Алеша и пристально посмотрел на отца.
– - А, очень рад, -- как-то сквозь зубы произнес Михаил Семенович.
Последние слова сына были ему не по душе. Молодой же Намекин произнес их специально: назвав Настю своею невестой, он хотел этим уверить отца, что своему намерению жениться на Насте он никогда не изменит.
Настя стояла ни жива ни мертва. Слова жениха испугали ее, и она ждала возражений со стороны старого генерала. Но Михаил Семенович сдержался из опасения расстроить сына.
На некоторое время в комнате больного водворилось молчание; всем было как-то неловко.
– - Ну что же мы все молчим? Давайте говорить, занимать дорогую гостью. Сестра, ты угостила бы нас чаем, мне страшно пить хочется. Настя тоже не откажется выпить со мною чашку, -- принужденно-весело проговорил молодой Намекин.
Молодая девушка ничего не ответила, а только густо покраснела. Мария Михайловна вышла сделать распоряжение о чае, генерал тоже вышел, не сказав более ни слова. Влюбленные остались одни.
– - Алеша! Что ты сделал, что ты сделал?
– - всплеснув руками, испуганно проговорила молодая девушка.
– - Ну зачем ты перед отцом назвал меня своей невестой?
– - А разве я сказал неправду?
– - Ну зачем было говорить так сразу? Я заметила, твои слова не понравились ему, он даже в лице изменился.
– - Не нынче-завтра надо же сказать отцу, что я не изменю желания жениться на тебе, и пусть это ему неприятно, я все же женюсь на тебе, даже если он действительно лишит меня наследства.
– - Милый, милый, как ты любишь меня!
Настя хотела поцеловать руку своего больного жениха, но тот пригнул ее голову и крепко поцеловал в губы. Это был их первый поцелуй.
Подали чай и легкую закуску. Мария Михайловна попросила Настю "похозяйничать"; молодая девушка разлила чай и из своих рук напоила жениха.
Чай прошел в оживленной беседе. Много шутили, смеялись. Наконец Настя стала собираться домой. Молодой Намекин попросил ее побыть еще немного.
– - Нельзя, милый, надо спешить. У нас дома никого нет. Папа вчера уехал в усадьбу и приедет дня через три-четыре.
– - А ты ко мне одна, Настя, приехала?
– - Нет, с нянькой Маврой, она в передней дожидается.
Влюбленные распрощались. Мария Михайловна расцеловала невесту своего брата и просила ее опять приехать, сказав при этом:
– - Алеша и я рады будем вашему приезду, Настя, а на суровость папы не обращайте особенного внимания и не бойтесь его; он, право, не такой, каким кажется!
XII
Тольский не оставил мысли жениться на красавице Насте и решил съездить в дом Лугового, чтобы переговорить с Настей и ее отцом; но его не приняли, причем камердинер сказал:
– - Ни самого барина, ни барышни дома нет.
– - Как ты смеешь врать, старое пугало? Я барышню в окно видел, она дома!
– - крикнул Тольский.
– - Никак нет, сударь, барышня уехать изволили!
– - А я говорю, ты врешь, чертова перечница! Сейчас же пропусти меня, негодяй, а не то как раз нагайки отведаешь!
Но побить старика Савелия Гурьича Тольскому не пришлось: тот быстро юркнул в сени и запер их за собою. Так Федор Иванович ни с чем и вернулся домой.
Однако он был не таков, чтобы отступить от задуманного.
– - А, не принимать меня! Я покажу себя! Ты, верно! моя красавица, плохо знаешь, что Тольский за человек. Я самому сатане не спущу! Эй, Ванька!
– - громко позвал он своего камердинера.
– - Здесь, сударь!
– - входя, ответил Иван Кудряш.
Он, так же как и другие дворовые, был совершенно спокоен: "нечистая сила" теперь уже не пугала их; с того самого дня, как Тольский приказал заколотить дверь в мезонин досками, привидения исчезли, а сам Тольский даже, смеясь, сказал: "Черти и ведьмы теперь околеют с голоду: дверь-то заколочена, и им ни входа, ни выхода нет..."
– - Ванька, выручай своего господина!
– - Готов, как и чем прикажете?
– - Влюбился я, братец, крепко влюбился. Полюбил я красну девицу пуще рода, пуще племени, да вот горе: я-то ее люблю, а она-то меня недолюбливает.
– - Кто же она такая, что спесива больно?
– - Майорская дочь, но собой краса писаная.
– - Что же она, сударь, спесивится?
– - Да жених у нее есть, Намекин Алешка; вот его-то и любит. Стрелялся я с ним, да уцелел он; я только ранил его.
– - Плохо дело, сударь, а впрочем, беда поправима: надо красотку увезти, -- посоветовал Кудряш.
– - Придется, Ванька. Приготовь ты мне нынче к ночи человека три дворовых, выбери порасторопнее да потолковее, да чтобы лихая тройка была готова. Понял?