Русский аркан
Шрифт:
Справится…
Нилу не было сказано и этого, хотя граф видел, какими глазами смотрит мальчишка, как он ждет… Нет уж. Юнге место на судне. Любимчиков не будет. Тем паче, что сейчас чем дальше от некоего графа, тем, пожалуй, безопаснее…
Рисовые поля вдоль обочин кончились, показался еще один населенный пункт – то ли городок, то ли большая деревня. Однако поменьше Иокогамы.
– Кавасаки, – указал на домишки Корф. – Скоро покажется и Токио. Неудобно все-таки: столица – приморский город, а судам приходится приставать в Иокогаме. Ждем не дождемся, когда японцы проложат железную дорогу. А вон глядите, какая бамбуковая рощица. Ну не прелесть ли? Совершенно акварельные тона.
– Почему же суда не пристают в Токио? – спросил Лопухин, не боясь выставиться незнанием.
– Там только малые суденышки пристают. Мелко. Речные наносы. Лодки и катера – те прямо в реку заходят.
– Ясно. Баркентина сможет пройти и отшвартоваться?
– Простите?..
– Баркентина «Святая Екатерина». Судно не из крупных. Осадка футов двенадцать, я думаю.
– Выясню. Собственно, не исключено. Но придется взять японского лоцмана. А в чем дело?
Лопухин усмехнулся.
– В дирижабле. Вас разве не ввели в курс дела? Хотим удивить микадо и переплюнуть англичан. Свободный полет – это вам не банальная железная дорога. Поднимем аппарат на окраине Токио, пролетим над японской столицей и разрешения ни у кого не спросим. Пусть дивятся!
– Я в курсе дела, – с достоинством ответил Корф. – Что ж, по моему мнению может выйти польза. Насколько я понимаю, вы хотите доставить дирижабль из Иокогамы прямо в Токио? Но разве он не сумеет покрыть это расстояние по воздуху?
– Не знаю, – отрезал Лопухин. – В делах воздухоплавания у нас главный специалист лейтенант Гжатский, он за все отвечает. И если он просил меня как-нибудь доставить дирижабль в Токио, то ему, думаю, видней. Он ведь и полетит.
– А вы?
– В качестве балласта? Благодарю покорно! Мне и на земле хватит дел.
– Понимаю, – кивнул Корф столь естественно, что у самого подозрительного человека не возникло бы и тени сомнения: нет-нет, посланник не считает собеседника трусом. – Но… простите мое любопытство… его императорское высочество цесаревич Михаил Константинович не выражал ли желания подняться в воздух?
Лопухин содрогнулся.
– Пусть уж лучше пьет, – буркнул он, послав к чертям всякий политес. – Белую горячку хоть вылечить можно…
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ,
в которой граф нервничает, а цесаревич предается стихосложению
На деле вышло хуже некуда. То есть почти что хуже некуда. Хуже было бы лишь в том случае, если бы ожидаемое Лопухиным покушение на цесаревича состоялось и удалось.
Но началось хорошо. Во всяком случае, охраной цесаревича Лопухин остался доволен.
Русская миссия, коей в самом скором времени предстоял переход в статус посольства, занимала целую усадьбу с главным зданием о двух этажах, выстроенным в почти европейском стиле, несколькими домиками туземного вида, лужайкой и садом. Все это скрывалось за кирпичным забором высотой более сажени. Все посетители, не исключая и прислугу, вышедшую на базар за провизией, при входе подвергались обыску. Вооруженные винтовками гвардейцы были расставлены вокруг усадьбы с умом – со своего поста каждый из них не терял из виду двух, а то и трех других караульных. Сменялись гвардейцы нечасто, но усталости не выказывали и были начеку. Прилегающие улицы патрулировались нарядами полиции. Сколько полицейских агентов маскировалось под уличных подметал, торговцев, почтальонов и всяких прочих обыкновенных персонажей, Лопухин не знал. Кое-кого приметил сам, а в остальном положился на слово полицейского офицера Сюсаку – вполне, мол, достаточно.
Старосты улиц близ гайдзинского квартала предупреждены. Будут следить за подозрительными лицами. Назначен дегустатор пищи, подаваемой цесаревичу. Ну а если его императорскому высочеству захочется совершить неофициальную прогулку по Токио? Нет повода для беспокойства: его особу будут охранять и в этом случае, причем так, что охраняемый этого, скорее всего, не заметит. Тем более не стоит беспокоиться об охране во время официальных визитов.
Высокий для японца, уверенно-спокойный Иманиши понравился Лопухину. Полицейский офицер бегло говорил по-английски и по-русски, не коверкая даже трудный звук «л», так что общение с ним не составляло никакого труда. Продуманность мер охраны также говорила в его пользу. Раздражали только бесчисленные поклоны.
– Вы учились в Европе? – осведомился граф.
– В Берлине, если вашему сиятельству будет угодно. – Поклон.
– Оставьте, пожалуйста, титулование… Следовательно, вы владеете также и немецким языком?
– Немецким лучше, чем русским. Мне стыдно. – Поклон.
– Впрочем, немецкий нам вряд ли пригодится… Послушайте, вы не могли бы держаться менее официально? Нам вместе работать. К чему все эти поклоны? Постарайтесь обходиться без них, хорошо?
– Хай. – И новый поклон.
«Издевается? – подумал граф. – Нет, не похоже. Странный народ… Вот где растут и колосятся идеальные службисты!»
Весьма дипломатично он рассказал японцу об особенностях поведения цесаревича. Иманиши слушал внимательно и поклонился по окончании инструктажа.
– Хай, – принял к сведению.
– И еще… – Лопухин понизил голос. – Есть подозрения, повторяю, только подозрения, что цесаревичу может угрожать опасность не только со стороны ваших соотечественников. Я был бы признателен, если бы о визите каждого не знакомого охране европейца было доложено мне, прежде чем он войдет в дом.
– Хай, – с поклоном отвечал Иманиши, явно предпочитая это краткое звучное слово русскому «слушаюсь».
Много времени занял осмотр миссии. Хоть и ясно было, что вероятность найти признаки готовящегося покушения здесь была близка к нулю, совершенно пренебрегать этой вероятностью было нельзя. Ничего подозрительного… Граф лишь зря выпачкал руки голубиным пометом, исследуя стропила на чердаке. В аккуратные домики слуг-японцев он заглянул только для проформы. Захотят спрятать оружие – спрячут так, что никто не найдет. Тут надежда только на то, что челядь дорожит выгодным местом службы, да на японскую полицию…