Русский брат. Земляк
Шрифт:
– Они занимались всем на свете: от торговли оружием до сырой нефти. Результаты расследования чуть не привели к падению правительства. Все это доказывает насколько ложи так называемой «европейской» системы отклонились от истинных целей Ордена.
Глава десятая. Шанс для подследственного
– Часто на тебя такое находит? – Алексей закурил сигарету и протянул Зибе открытую пачку.
– Спасибо, – не раздеваясь, она упала на кровать и несколько раз нервно щелкнула зажигалкой. – С недавних пор. Ты ничего не знаешь
– Нет.
– Ну помнишь ту девушку, для которой ты искал лекарство? Он нанял человека, который плеснул ей в лицо серной кислотой, – Зибу передернуло. – Это хуже чем сжечь.
– Откуда ты знаешь? Он сам тебе сказал? – недоверчиво посмотрел муж.
– Однажды он застал нас в постели. Этого оказалось достаточно.
Они не зажгли даже ночника. В темноте плыл сизый дым и светились две горячие точки.
– А потом отправлял тебя за лекарством. Чтобы она, случаем, не сыграла в ящик. Пусть лучше мучается до конца дней своих.
– Ты была у нее в больнице?
– Нет.
– Почему?
– Когда я узнала о том, что случилось… Я все так отчетливо представила… Это был сильнейший оргазм.
Алексей погасил сигарету в пепельнице и привычным жестом откинул волосы со лба.
– Теперь тебе ясно? – спросила Зиба.
– В общем, да.
– Прости, но я чувствую себя разбитой. Хочу поспать хоть немного. Задерни занавески, а то солнце по утрам бьет в окно как шальное.
Она заснула почти сразу. Алексей разогнал ладонью дым и долго рассматривал спящую. Кожаная жилетка, надетая на голое тело, расстегнулась и видны были небольшие незагоревшие груди. Крепкий живот мерно дышал, коротко подстриженная голова сползла с подушки. Лицо выглядело безмятежным, словно у ребенка.
Невзирая на круглосуточные труды кондиционера, в номере густела тропическая жара. Она даже усилилась по сравнению с дневной – разогревшиеся под солнцем стены отдавали тепло, и Алексей открыл холодильник и освежился банкой холодного пива. Если бы он знал что делать. Тут надо быть психотерапевтом или экстрасенсом.
Пиво горчило. Немудрено – после таких новостей.
Снова и снова Олег проигрывал в памяти их первую и последнюю встречу. Благо ничто не отвлекало, времени имелось предостаточно.
Ярко-рыжий огонь, пухлые бледно-розовые губы, белая, вся в родинках рука, тяжелая от колец. Она сказала, что боится братьев из ложи, что они убили отца. Нет, она сказала «послали убийцу».
Каллистратов немного приободрился. Пока вспоминается, надо только восстановить последовательность, чтобы одно цеплялось за другое. Но дальше сразу всплыли масонские фартуки. Когда, где, на ком она их видела? Черт возьми, сразу обрыв…
Кажется, это было у них дома. Она услышала спор на повышенных тонах и не удержалась – заглянула в замочную скважину. Речь шла о благотворительном фонде, о фонде военнослужащих-инвалидов чеченской войны. Один из собеседников сказал, что надо организовать свой фонд, вместо того, чтобы хапать готовое.
Все верно – это был ее отец. Она нашла у него белые шелковые перчатки, непременный атрибут всякого масона. На пресс-конференции он хотел обнародовать планы насчет фонда. Паршивая овца в масонском стаде?
Разглашение внутренних дел ложи всегда каралось строго. В старинной клятве говорится «не выдавать, не излагать письменно или устно, прямо или косвенно ни одно обстоятельство, касающееся ложи». Дальше следует перечисление мучительных казней для того, кто клятву нарушит. В самой легенде о Хираме Абиффе упор делается на сохранение тайны.
Что было решено относительно фонда? Взять под свой контроль – что же еще. В России взять фонд под контроль чаще всего означает посадить своего директора. Минимально необходимое условие.
Он помнил точно – о фонде Лина говорила подробно. Называла фамилии. Каллистратов ходил взад-вперед по крошечной – три на три метра – камере, сжав голову руками. Он готов был снять ее с плеч и болтать, трясти пока нужное не всплывет на поверхность.
С противоположной стороны двери зазвенели ключи в связке. Потом нужный повернулся в замочной скважине, и Олег увидел человека в штатском, который выступил из-за спины надзирателя. Невысокого роста, широкий в плечах, с голубыми, как будто выгоревшими на солнце, глазами и красноватым загаром, он походил на спортивного тренера. Гулкая стальная дверь захлопнулась, и они остались в камере вдвоем.
Левченко важно было сразу завоевать доверие подследственного. В этом смысле доверие похоже на любовь – вопрос обычно решается с первых минут. Он не стал широко улыбаться, тянуть руку для рукопожатия.
Представился:
– Майор Левченко, ФСБ.
Продемонстрировал раскрытое удостоверение, продержав его достаточно долго, чтобы Олег смог разглядеть фотографию, фамилию, круглую печать. И увидел, как настороженность в глазах постояльца одиночной камеры немного спала. Любой чистый перед законом гражданин, даже тот, кто знал о силовых ведомствах только понаслышке, с меньшей опаской относился именно к этой аббревиатуре.
– По некоторым уголовным делам мы принимаем участие в расследовании.
«Похоже на шанс, – сказал себе Олег. – Но очень уж быстро он представился – стоило только помечтать. Осторожность прежде всего, они могли подстроить ловушку.»
– Я побывал у вас в гостях. Объяснил вашей Алле ситуацию. Конечно, в смягченном виде. Она изъявила горячее желание увидеться с вами. Постараюсь, чтобы завтра разрешили свидание.
– Как она? – сдержанно спросил Олег.
– В порядке. Мы говорили около часа. Если вдруг дело дойдет до суда, ее стоило бы взять в адвокаты.
Каллистратов молчал, ожидая продолжения.
– Оказалось, что мы с вами в некоторой степени коллеги, – заметил майор. – Вы – теоретик, я – практик. Вы собираете материалы о масонах, мой профиль – так уж случилось – присматривать за всевозможными сектами. И в случае криминального уклона осуществлять хирургическое вмешательство.
– Масонство не секта, – с некоторым высокомерием уточнил Олег.
– Согласен, – примирительно ответил Левченко. – Хотя между сектами и тайными обществами трудно провести четкую границу.