Русский диверсант Илья Старинов
Шрифт:
«Около восьми лет, — писал А. К. Спрогис, — я занимался подбором людей для партизанских и диверсионных групп, руководя ими и непосредственно участвуя в организации диверсионных актов. На практической работе я встретился с недооценкой этой работы, неоднократными случаями недоброжелательного отношения к ней вышестоящих лиц… работа «Д» требует, с моей точки зрения, серьезного улучшения. Говоря об этой работе, я имею в виду два учреждения, организующих ее, а именно НКВД (до 1937 г. его особый отдел, а потом 3-й отдел) и 5-й отдел Генштаба РККА (Разведуправление)… Мы привыкли, что наш труд ценим. Я не ошибусь, если скажу, что этого не было не только в БССР, но и на
Таким образом, отказ от военной доктрины, предусматривавшей возможность партизанской войны, и разрушение системы подготовки к ней, несомненно, сказались в начальный период Великой Отечественной войны. Неумолимая логика первых дней войны показала ошибочность подобного подхода.
Политическое руководство страны призвало советский народ на партизанскую войну. ЦК ВКП(б), ЦК компартий союзных республик, обкомы партии и Военные советы фронтов с помощью органов государственной безопасности и ГРУ развернули большую работу в этом направлении. Начали вновь создаваться спецшколы по образцу школ начала тридцатых годов, но только уже не было тех хорошо оборудованных мастерских, лабораторий, не было уже тех кадров преподавателей. Начальники этих новых спецшкол сами были и преподавателями. Готовили одновременно и партизанские отряды и диверсионные группы и тут же отбирали способных к учебной работе и обучали инструкторов.
Но опытных кадров осталось очень мало — единицы. В том числе несколько человек — принимавших участие в борьбе с мятежниками и фашистскими интервентами в Испании. Их всех привлекли к подготовке диверсионных групп и партизанских отрядов. Уцелевшие кадры в Великой Отечественной войне были первыми начальниками партизанских школ, более 10 человек стали командирами и комиссарами прославленных партизанских отрядов и соединений.
Размах формирования, подготовки и переброски групп и отрядов на оккупированную территорию резко увеличился после Постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 29 июня 1941 г., в котором предписывалось впервые после гражданской войны формировать диверсионные группы. Политбюро ЦК ВКП (б) в Постановлении от 18 июля 1941 г., отметив недостатки в развертывании партизанской борьбы, наметило и мероприятия по улучшению подбора и подготовки партизанских кадров. Однако все это было потом, а пока — продолжавшееся наступление немецко-фашистских армий и отсутствие необходимых опытных кадров еще не давали возможности вести подготовку групп и отрядов на уровне начала 1930-х годов.
Вначале партизанские группы и даже отряды готовили за 2–5 суток. В основном подготовку осуществляли работники органов НКВД — НКГБ, а также общевойсковые командиры и подрывники, не имевшие и представления об организации и тактике партизанской борьбы. Только бывшие работники, имевшие опыт действий в тылу врага в Испании, готовили группы со знанием дела. Но, несмотря на весь свой опыт, и они не смогли за 2–5 суток подготовить наспех сформированные группы и превратить их в формирование, способное выдержать все трудности развертывания борьбы в тылу врага.
Все это было прямым следствием отказа, во-первых, от военной доктрины, предусматривающей партизанскую борьбу, и, во-вторых, от опыта подготовки 1920–1930 гг. Все это во многом обусловило те проблемы, с которыми столкнулось партизанское движение в первый год войны.
В 1933 г. встретившиеся в Москве друзья по 4-му Коростенскому Краснознаменному полку посоветовали Старинову поступать в академию.
Он внял их доводам. Сам начал чувствовать, что ему недостает очень многих знаний. Правда, он и сам дважды уже делал попытки поступить в Военно-транспортную академию. И его дважды отставили из-за болезни сердца. Но теперь ему стало казаться, что тогда он просто не проявил должной настойчивости, напористости.
Резолюцию о зачислении Старинова в Военно-транспортную академию наложил тогдашний ее начальник С. А. Пугачев.
Как вспоминал Илья Григорьевич, Семена Андреевича Пугачева безгранично уважали в армии. На его груди красовались орден Красного Знамени, ордена Бухарской и Хорезмской республик.
Пугачев наложил резолюцию на рапорт Старинова. Но… старший писарь отказался внести в списки его фамилию, так как не был спущен лимит.
Предстояло взять последний рубеж: поступить прямо на второй курс. Пугачев пытался отговорить Илью Григорьевича от этой затеи.
— Вам будет слишком трудно.
На выручку пришел начальник железнодорожного факультета Дмитриев.
— Да ведь Старинов и так много лет упустил. А время такое, что медлить обидно… Пусть попробует! — деликатно возразил он начальнику академии.
И Пугачев согласился.
Прошло два года напряженной учебы. На пороге стоял май 1935 г.
Страна подводила итоги предмайского соревнования. Газеты и радио сообщали о трудовых победах строителей Магнитки и Кузбасса, о сверхплановых тоннах угля, руды, стали, нефти, об успехах колхозного строительства. Москва радовалась.
Радовались и выпускники военных академий. Радовались, может быть, больше других. Ведь они получили высшее военное образование!
4 мая 1935 г. их пригласили в Кремль. После парада выпускники академий затаив дыхание, слушали речь Сталина. Старинов впервые видел его так близко. Чем больше смотрел, тем меньше был похож этот невысокий человек с пушистыми усами и низким лбом на того Сталина, которого обычно видели на фотографиях и плакатах.
Сталин говорил о том, что волновало каждого, о людях, о кадрах. Здесь Илья Григорьевич впервые услышал: «Кадры решают все». В память на всю жизнь врезались слова о том, как важно заботиться о людях, беречь их.
Старинов окончил академию с отличием и был награжден именными часами. Вместе с другими отличниками его рекомендовали на работу в аппарат Народного комиссариата путей сообщения.
Выпускники академии шли в НКПС с большой охотой, так как им предлагали там высокие посты. Но Старинов заупрямился.
Прослужив около 16 лет в Красной Армии, он не захотел расставаться с ней.
Вскоре его вызвали в отдел военных сообщений РККА и объявили о назначении на должность заместителя военного коменданта железнодорожного участка (ЗКУ), управление которого помещалось в здании Московского вокзала г. Ленинграда.
В должность заместителя военного коменданта железнодорожного участка он вступал с большой неохотой. Но постепенно первоначальное недовольство сгладилось и исчезло. Любую работу можно делать с душой, и тогда она станет интересной.
Ленинградская комендатура находилась на бойком месте. В Ленинград часто прибывали руководители партии и правительства, ведущие работники Наркомата обороны, Генерального штаба, командующие округами.
В обязанности работников комендатуры входило встречать и сопровождать их от Ленинграда до Москвы, обеспечивая техническую безопасность поездок. Они понимали, какая большая ответственность возложена на них.