Русский экзорцист
Шрифт:
— Небольшая поправка, — остановил он записывающую заказ официантку, — Павел, вы как насчет свинины на ребрышках?
— Не откажусь.
— Вы плохо выглядите. Значит так, три…
— Четыре, — поправил Брусницкого круглолицый.
— Гусь, ты помрешь от обжорства, — предупредил Брусницкий, однако спорить не стал, — четыре шашлыка на ребрах, три пива и три кофе. Два черных, один со сливками.
— Четыре пива, — уточнил Гусь.
Девушка, поправив растрепавшуюся прическу, кивнула и ушла в кафе, придерживая трепетавшую на ветру юбку. Гусь, проводив
Волохов, указав на него глазами, вопросительно приподнял брови.
Брусницкий махнул рукой.
— Можете говорить.
— У меня возникли некоторые затруднения, — подбирая слова, медленно начал Волохов, — и поскольку вы лучше знакомы с мм… теневой стороной жизни города, мне бы хотелось…
Гусь вылупил на него глаза. Брусницкий усмехнулся.
— Павел, мы не на дипломатическом приеме, так что давайте попроще. Я уже сказал вам, что заинтересован в успешном разрешении нашей проблемы.
— Хорошо. Я знаю, кто приходил к вам под видом священника…
— Кусками нарежу падлу, — Гусь хрястнул кулаком по столу.
— Помолчи, — оборвал его Брусницкий.
— Теперь у меня к нему личные счеты, — продолжал Волохов, — но я потерял его след.
Девушка принесла пиво, и он замолчал, ожидая, когда она отойдет. Гусь отхлебнул разом половину бокала, одобрительно хрюкнул и закурил, пряча от ветра огонек зажигалки.
— Меня интересует, не было ли в последнее время чего-то необычного. Я имею в виду преступления на сексуальной почве. Разборки, стрелки, бытовуха меня не интересуют.
— Ну, такого сколько угодно. Избиения и даже убийства проституток не редкость.
— О, — воскликнул, вспомнив, Гусь, — кто-то пидарасов режет. На этой неделе еще двух замочили. А вот и шашлычок! Спасибо, красивая, — он принял у официантки пластиковые тарелки и расставил на столе. — Люблю повеселиться, — он потер руки, обмакнул мясо в соус и смачно зачавкал, обгладывая ребра.
Волохов взглянул на Брусницкого. Тот согласно кивнул.
— Он прав. Мы, как бы это сказать… э-э, опекаем некоторые клубы, где встречаются представители сексуальных меньшинств. Вчера ночью в подъезде одного из домов, что рядом с клубом на Садовнической, убили двоих. Видимо, они уединились, чтобы э-э…
— Отсосать, — заржал Гусь, брызгая слюнями и кетчупом.
— Помолчи, я тебе сказал. Причем над ними было совершено насилие. Затем обоим перерезали горло и кастрировали. Насколько я знаю, подозревают скинхедов и национал-патриотов. На мой взгляд, это маловероятно. Движение скинов у нас не так уж развито, да и не стали бы пацаны зверствовать до такой степени. То же самое можно сказать и о националистах. Тем более что после девяносто третьего года они вроде притихли.
Брусницкий аккуратно промокнул губы и отхлебнул пива. Порыв ветра свалил наполовину пустой бокал Гуся. Тот выругался и поискал глазами официантку.
— Красивая, еще пивка! Пойду место освобожу, — сказал он, поднимаясь.
Отойдя в сторону шоссе, он помочился в траву, не обращая внимания на окружающих. Брусницкий поморщился.
— Гусь, ты простой, как кусок хозяйственного мыла.
— Пусть лучше совесть лопнет, чем мочевой пузырь!
Заревел двигатель гидроцикла. Двое бритых парней взобрались на него, третий оттолкнул их от берега, и «Polaris» полетел по воде. Редкие купальщики рванулись в стороны, поднятая волна опрокинула зазевавшегося серфингиста.
— Где находится этот клуб? — спросил Волохов.
— Вряд ли убийца еще раз туда сунется. Первое преступление было совершено в другом месте.
Гидроцикл возвращался к берегу, делая резкие развороты. Одна из девиц в бикини, проявляя явный интерес к происходящему, подошла к воде. «Polaris» с заглушенным двигателем вылетел на песок.
— Классная машина, — манерно растягивая слова, сказала девица, — покатайте, мальчики.
— Тебя спереди прокатить или сзади? — подмигнув, спросил водитель.
— Какой быстрый, — девица устроилась позади него, обняв руками накачанный торс парня.
— Держи вот, — водитель протянул ей конец трехметрового каната с петлей на конце.
— Что это?
— Конец Александрова, чтоб не смыло.
Девица продела руку в петлю.
Парень подмигнул приятелям, и те столкнули машину в воду. Гидроцикл, задирая нос, рванулся от берега. Сделав большой круг, он подпрыгнул на собственной волне, парень подался назад, и девица, взмахнув руками, слетела в воду. Канат натянулся и потащил ее, словно наживку на крупную рыбу. Водитель привстал на сидении и поддал газу. Голова девицы с раскрытым в крике ртом, то исчезала, то появлялась из воды. Она отчаянно пыталась освободить руку из петли, но канат крутил ее, как блесну на леске. Поток воды сорвал с нее лифчик, парни на берегу ржали так, что попадали на песок.
— Во дает, — Гусь забыл про шашлык и, привстав, следил за происходящим.
Волохов, сузив глаза, смотрел на забаву. Брусницкий равнодушно отхлебывал кофе.
— Извините, я на минутку, — сказал Волохов, поднимаясь из-за стола.
— Вон я место пометил, — не отрываясь от зрелища, указал через плечо Гусь.
— Нет, я так не могу.
Он быстро прошел за кусты в дальний конец пляжа, сбросил одежду и нырнул в грязноватую воду.
Развернувшись в очередной раз, гидроцикл мчался вдоль берега. Девица уже не кричала — видно было, что силы на исходе, и она лишь судорожно открывала рот, глотая пену и речную воду. Парни на берегу, показывая на нее пальцами, ржали, как сумасшедшие. Сидящие за столиками с интересом наблюдали за представлением.
Внезапно «Polaris», будто натолкнувшись на что-то, взлетел в воздух, переворачиваясь вверх днищем. Водитель выпал, и тяжелая машина рухнула вниз, погребая его под собой. Движок заглох. В наступившей тишине стало слышно, как бьется ветер в желтые стены палатки.
Бритые парни, не сговариваясь, бросились в воду и поплыли к качающемуся на волнах гидроциклу. В носу машины зияла рваная дыра. Девица из последних сил выползла на песок.
— Пойду, посочувствую, — сказал Гусь, вытирая салфеткой жирный рот.