Русский фантастический боевик 2007
Шрифт:
— Дорохов, ты? Здорово! Это Сергеев из криминалистической лаборатории.
— Здорово, Сергеев, — ответил Дорохов с облегчением. Этот звонок был не из тех, что предвещали аврал и ночную работу. — Что у тебя стряслось?
— Тут такие дела, Дорохов, я тебе решил позвонить, чтобы ты был в курсе. Я только что закончил экспертизу стволов, которые по твоему делу мне утром притащили…
— Ну, говори, говори!
— Дорохов, стволы эти нерабочие, из них стрелять было нельзя.
— Что? — Дорохову пришлось сосредоточиться, чтобы понять, о чем идет речь.
— Не рабочие, — повторил Сергеев. — У обоих пистолетов спилены бойки и просверлены
— А патроны? — автоматически спросил Дорохов.
— Патроны тоже полная туфта. Пороха нет, капсюли пробиты.
— Ты что такое говоришь? Как это может быть?
— Я тебе говорю все как есть, — уныло отвечал Сергеев. — Акт экспертизы я написал, но пока не отправил. Учти, что завтра утром его заберут. Подполковник из центра тут полдня крутился, меня подгонял. Короче, имей в виду. И запомни: я тебе ничего не говорил.
— Мог бы не напоминать.
Дорохов положил трубку и некоторое время с удивлением смотрел на телефонный аппарат. Значит, под его выстрелы для чего-то подставили двух щенков из кандидатов в крутые. Кто и зачем? Он тряхнул головой, словно пытаясь заставить мысли крутиться четче и быстрей. Действительно, зачем? Угроза его жизни налицо, разобраться на месте, действует у киллеров оружие или нет, он не имел ни времени, ни возможности. «Покушение на объект преступления с негодными средствами» — так это называется. Но объекту-то о средствах ничего не было известно. Чушь какая-то! Дорохов мог спокойно выбросить все из головы, однако все время, пока он ехал в автобусе домой, недоумение его не покидало. Кому и для чего все это понадобилось? Уголовное дело все равно возбудить невозможно — он отчитался за трупы спецталонами, все строго по президентскому Указу, ни судебное, ни уголовное разбирательство ему не грозило. Служебное расследование по большому счету — полная мура, грозящая лишь выговором или лишением квартальной премии. Это неприятно, но не фатально. Против своей воли он продолжал все это обдумывать и, конечно же, о кефире вспомнил, только когда переступил порог квартиры.
В квартире грохотала музыка и пахло кофе. В этом грохоте жена расслаблялась после работы, но щелчок дверного замка непонятным образом все же услышала. Музыка стихла, жена выглянула из кухни.
— Кефир купил?
— Сейчас куплю, — пробормотал Дорохов. — Я только за сумкой зашел.
Он схватил сумку и выскочил на лестничную площадку. Очередной ссоры, кажется, удалось избежать. Впрочем, еще не вечер…
Начал накрапывать дождь. Дорохов не любил дождя в вечерней темноте, когда монотонный звон капель скрадывает все прочие звуки. Моросящий дождь заставляет напрягать слух и зрение, он сокращает расстояние и прячет опасность в сумрачной мокрой пелене. И все же Дорохов оказался достаточно внимателен, чтобы заметить серую фигуру, возникшую словно ниоткуда на его пути, и приготовиться к встрече.
— Все в порядке! — поспешно сказал человек в мокром плаще, вскидывая руки ладонями вперед. — Не беспокойтесь, пожалуйста, мне нужно с вами просто поговорить.
Не отпуская рукояти «Макарова», Дорохов быстро огляделся по сторонам. Вокруг больше никого не было.
— О чем? — свирепо рыкнул он.
— Это в ваших интересах, — просительно проговорил неизвестный. — Я отниму у вас всего несколько минут. Речь пойдет о том, что с вами произошло сегодня утром.
— Говори!
— Давайте зайдем в беседку, — предложил неизвестный. — Этот дождь, знаете ли… Я только что перенес сильнейшую простуду.
Дорохов
— Пошли! — принял решение Дорохов.
Незнакомец без боязни повернулся к нему сутулой спиной и зашагал в беседку посреди двора. Место беседы Дорохова устраивало. Даже вечером подобраться к беседке незамеченным было весьма трудно. Посреди беседки незнакомец остановился.
— Только, пожалуйста, не сердитесь, — умоляюще проговорил человечек. — Я всего лишь посредник, меня просто попросили передать вам то, что я сейчас скажу.
— Говори, не тяни резину, — буркнул Дорохов.
— Я знаю, что у вас большие трудности…
— С чего ты взял? — Дорохов усмехнулся. — Нет у меня никаких трудностей.
— Есть. Только вы пока о них не догадываетесь. Вы сегодня, извините, застрелили двух нападавших…
— Все было по закону, — насторожился Дорохов.
— Я знаю, знаю, — закивал человечек. — Тут дело совсем в другом. У одного из них при себе была очень крупная сумма денег. Двадцать тысяч долларов. Вы представляете?
— Брехня!
— Возможно, вы и правы, — поторопился согласиться человечек. — Но как теперь это доказать? Вот, посмотрите, эти фото мне передали специально для вас.
Он вытащил из кармана тоненький конверт с фотографиями. Дорохов принялся смотреть. Вот он рядом с телами на асфальте. Присев, тянется к куртке убитого. Еще одни снимок: он стоит, вытянув руку. И укрупненное изображение его руки из того же кадра. В ладони зажато нечто, в чем при желании вполне можно было узнать пачку купюр.
— Но я же не взял, — ошеломленно проговорил Дорохов. — Ах ты, сволочь!
Наливаясь яростью, он сгреб коротышку за воротник и приподнял.
— Не надо, прошу вас! Я тут совершенно ни при чем! Я же предупреждал, — лицо коротышки от страха сделалось словно мятая промокашка. — Меня только просили вам передать…
Дорохов опустил его и медленно разжал руки.
— Что еще тебя просили передать?
— Больше ничего. Мне сказали, что с вами свяжутся.
— Кто? Говори, тварь!
— Я не знаю, — заныл человечек. — Мне тоже угрожали, я не мог отказаться… Клянусь своими детьми!
— У тебя есть дети? — поразился Дорохов. — Зачем такому ублюдку дети?
Человечек обиделся, и его обида на некоторое время помогла пересилить страх.
— Вы не должны так говорить, — произнес он дрожащим голосом. — У меня есть дети.
Внезапно Дорохов почувствовал страшную усталость.
— Ладно, черт с тобой, — сказал он.
Он вышел из беседки, подставив лицо холодным дождевым струям. «Кефир, — бессмысленно бормотал он, — надо купить кефир». Его подставили. Грамотно и аккуратно. Выходило, как дважды два, что не ради самозащиты завалил Дорохов этих щенков, а из-за «зелени». И тут спецталоны уже не помогут. Когда фотографии и заготовленные показания «близких друзей» убитого окажутся на столе начальника Управления, арест неизбежен. Любой из судейских с наслаждением заполнит ордер на ненавистного мента. Арест означает смерть, возможно мучительную. С недавнего времени сотрудников милиции сажали в общие камеры, вместе с теми, кого они поймали чуть раньше, — это была одна из мер президентской кампании по очищению государственного аппарата от коррупции. Очищение шло полным ходом и вполне успешно. В обществе профессиональных уголовников дольше недели милиционеры и прокурорские работники не выживали.