Русский флот на чужбине
Шрифт:
Утром к «Аяксу» смог подойти «Фарватер», на который смогли переправиться пять человек (кроме погибшего кочегара Избаша). Между 16 и 17 часами на «Фарватер» вплавь перебрались еще два человека, в том числе и командир «Аякса» — мичман Б.Е. Петренко. На борту гибнущего корабля остался кочегар Соколов, не умевший плавать, и вскоре его смыло волнами в море…
В 18.01 «Фарватер» снялся с якоря. По свидетельству мичмана Петренко, «поведение всего личного состава было блестящим и в смысле проявления мужества перед лицом крайней опасности. Не было отказа в выполнении приказаний. Паника отсутствовала. Не имея никакой надежды на спасение, люди гибли как герои, порой с шутками на устах. Гардемарин Аникеев, утопая, крикнул: „Прощай, Аякс!“». Всего из 23 человек офицеров и команды погибло 16 (по другим данным — 17) человек.
Сохранилась выдержка из дневника одного из спасшихся с этого корабля — гардемарина Иванова (к
26
Тросы, удерживающие трубу.
Из состава экипажа в 23 человека спаслось лишь 7 человек [27] , и то вплавь, ибо ни одна шлюпка не смогла к нам подойти в такую зыбь…» [28]
23 января флотилия прибыла на Филиппины. В Манилу пришли 7 кораблей — «Диомид», «Взрыватель», «Патрокл», «Свирь», «Улисс», «Илья Муромец» и «Батарея». Малые корабли и катера — «Страж», «Фарватер», «Стрелок» и «Резвый» — остались в Шанхае. «Байкал», «Магнит» и «Парис» задержались там из-за ремонта и вскоре тоже пришли в Манилу. На первых кораблях на Филиппины прибыло 145 морских офицеров, 575 матросов, 113 женщин и 62 ребенка. До тридцати человек, записанных в команду, составляли мальчики от 13 до 14 лет. По прибытии кораблей команды построились и приветствовали американский флаг; американцы, в свою очередь, подняли русский флаг на стеньгах своих кораблей.
27
По другим данным, погибли 17 человек, — Мартиролог русской военно-морской эмиграции по изданиям 1920–2000 гг. М.-Феодоссия, 2001. С. 161.
28
ГА РФ. Ф. 5862. On. 1. Д. 12. Л. 30.
Характеризуя состояние флотилии к концу похода, адмирал Старк писал: « …флотилия исчерпала все свои силы… корабли, по состоянию своих корпусов и механизмов, своей способности совершать походы, а личный состав, в массе все же недостаточно натренированный, находился в состоянии моральной и физической усталости. (…) Нельзя не отметить, однако, с гордостью, что иностранцы, осматривавшие наши корабли, поражались малыми размерами их и относительной изношенностью по сравнению с большим походом, сделанным нами от Владивостока, и не хотели верить цифрам пассажиров, перевезенных нами на этих кораблях по открытому морю».
Американцы радушно приняли русских моряков и беженцев. Американский Красный Крест доставил провизию, после дезинфекции и бани офицеры и матросы вернулись на корабли, а женщин и детей разместили на берегу. Американский флот принял на хранение огнестрельное оружие нижних чинов, оставив в неприкосновенности офицерские револьверы и винтовки.
Из беседы Старка с генерал-губернатором Филиппинских островов генералом Леонардом Вудом выяснилось, что положение флотилии, несмотря на благожелательное отношение американцев, весьма неоднозначно. Во-первых, по американским законам интернирование кораблей (как фактически произошло с Русской эскадрой в Бизерте) было невозможно. Во-вторых, в этот период уже разгорался конфликт между представителями американских властей и властей местного самоуправления. В-третьих, по местным законам каботажное плавание иностранных судов было запрещено. Генерал-губернатор
Перед чинами флотилии и беженцами резко встала проблема трудоустройства. Даже само местное население работало за мизерную зарплату, и все равно работы всем не хватало. Кроме того, климатические условия были крайне непривычны для русских людей. Сложно оказалось и организовать переезд всего личного состава и беженцев в Америку, так как по американским законам эмигранты должны были сами оплатить дорогу. В итоге снабжение флотилии провизией на себя взял американский Красный Крест.
Неопределенность положения и большая моральная усталость команд привели к возникновению «брожения» среди части личного состава. По свидетельству Старка, « … самым беспокойным элементом оказались женщины — матросские жены». В американский Красный Крест были посланы два безграмотных анонимных письма от имени «русских несчастных женщин, жены и матери беженцев матросов бывшей Сибирской флотилии» и «группы матросов» (оба письма датированы 8 февраля 1923 г.) с расплывчатыми и надуманными жалобами на начальство и тяжелые жизненные условия. Письма эти были пересланы адмиралу Старку без каких-либо комментариев. После этого он издал обширный приказ № 47 от 13 февраля 1923 г., в котором призвал личный состав к порядку, а чем-либо недовольным рекомендовал возвращаться в Советскую Россию.
В дальнейшем, несмотря на либеральные взгляды американских властей, которые не препятствовали свободному передвижению русских по территории Манилы, дисциплина продолжала неуклонно падать. 24 февраля 1923 г. произошел бунт на канонерской лодке «Магнит». Несколько матросов выкрали оружие из офицерских кают, а затем, воспользовавшись первым попавшимся формальным поводом, подняли бунт. На «Магнит» был высажен караул с флагманского ледокола «Байкал», но арестовать зачинщиков не удалось. Вскоре был вызван американский караул, который даже не успел взойти на корабль, как бунт был подавлен. В итоге, после разбора обстоятельств произошедшего 12 участников бунта получили различные приговоры (по русским законам) — начиная от смертной казни и ниже. Но « …ввиду исключительности переживаемого времени и особенных условий жизни…» суровые приговоры были заменены различными не очень большими сроками заключения в американской тюрьме и лишением воинского звания для некоторых подсудимых. После этого случая серьезных беспорядков на флотилии не происходило.
Продолжались попытки решения проблемы трудоустройства русских эмигрантов. Капитан 1-го ранга Б.П. Ильин попытался создать механическую мастерскую (вместе с шестью механиками и машинными кондукторами), но просуществовала она очень недолго.
Американские власти, которые просто не знали, как им поступить с флотилией, решили ввиду приближения периода тайфунов погасить пары на кораблях и перевести их в другое место — в Олонгапо (бывшую испанскую военно-морскую базу в 68 милях к северу от Манилы). Личный состав русских кораблей признавался отдельной воинской частью (в дисциплинарном отношении) и подчинялся командиру военного порта. Однако в действительности русские люди были почти полностью предоставлены сами себе.
Еще во время перехода флотилии из Владивостока между адмиралом Старком и командирами кораблей возникла определенная конфронтация, поскольку большинство решений по выводу флотилии из трудных ситуаций Старк принимал единолично (советуясь только со своим начальником штаба — капитаном 1-го ранга Н.Ю. Фоминым). В Олонгапо эта конфронтация достигла предела, поводом к чему послужило решение американцев отказать в снабжении флотилии углем, а также требование погасить пары на кораблях. На флагманском ледоколе «Байкал» распоряжение было немедленно выполнено, в отличие от командиров остальных судов, резко воспротивившихся воле американских чиновников. Впрочем, инцидент закончился в пользу адмирала. Узнав о решении подчиненных, возмущенный Старк написал рапорт о передаче командования флотилией капитану 1-го ранга Фомину, который категорически отказался от предложения возглавить флотилии, после чего все командиры кораблей написали «покаянные» рапорта, и адмирал Старк остался на прежнем посту. Вскоре личный состав флотилии разместился в лагере на берегу, а на борту кораблей осталось по 1 офицеру и по 5 матросов для несения вахтенной службы.
27 марта 1923 г. командующий флотилией выпустил приказ № 134, в котором говорилось об окончании кампании и переходе кораблей в состояние долговременного хранения. После этого кормовые Андреевские флаги и гюйсы поднимались лишь по праздникам Через некоторое время частично удалось решить проблему трудоустройства русских эмигрантов. 140 мужчин и 13 женщин и детей отправились на остров Минданао для работы на плантациях по сбору абаки (растения, волокна которого используются при изготовлении волокон для манильских тросов).