Русский город Севастополь
Шрифт:
Подполковник сидел за рабочим столом в просторной горнице с низким потолком. Вошла пожилая валашка в пёстрой косынке, в белом переднике. Принесла на подносе крынку молока и каравай пшеничного хлеба. По-хозяйски отодвинула в сторону бумаги, над которыми работал Тотлебен, и поставила молоко с хлебом перед подполковником.
– Благодарю, – буркнул Тотлебен.
– Разрешите представиться! – Голос звучал звонко.
– Представляйтесь! – кивнул Тотлебен.
– Прапорщик Кречен, прибыл в ваше распоряжение, – доложил юноша.
Тотлебен оглядел
– Только выпустились? – сухо спросил он.
– Так точно! Главное инженерное училище.
– Ах, вот, как, – потеплел лицом Тотлебен. – Ну, и как там сейчас, в училище?
– Превосходно! Но я уже его закончил.
– И как закончили?
– С отличием! – довольно выпалил прапорщик Кречен.
– Это хорошо! Ну, коль прибыли в моё распоряжение…. – Он развёл руками. – Не желаете свежего молока…, вот, хлеба. Хлеб здесь отменный пекут.
– Благодарствую, но прошу меня простить, – уже отобедал.
– Как хотите, – пожал плечами подполковник.
– Разрешите отправиться к квартирмейстеру?
– Зачем? К квартирмейстеру не надо, – остановил его Тотлебен.
– А как же? – не понял Павел, слегка растерявшись.
– Вы разве не знаете? Осада с Силистрии снята. Меня направляют в Севастополь.
– Как, снята? – На лице Павла появилось недоумение и разочарование. – Война окончена?
– Насчёт: окончена или нет – не знаю. Пока только отступаем. Что дальше будет – не спрашивайте. Но вы, если желаете, можете подать рапорт и остаться в Дунайской армии. Правда, генерал Шильдер тяжело ранен. Сейчас в госпитале в Калараше лежит. Меня командируют к князю Меньшикову в Крым. Не имею представления, кто будет инженерной частью заведовать, так что рапорт можете подать на имя командующего, князя Горчакова.
– А куда отступаем? – растерянно спросил Павел.
– Куда, куда? Экий вы любопытный, – недовольно усмехнулся Тотлебен, разворачивая белую льняную салфетку. Кликнул денщика: – Иван, нарежь хлеб и половину возьми в дорогу. – Вновь повернулся к Павлу: – Куда скажут, юноша, туда и отступим.
Павел задумался.
– Позвольте с вами, в Севастополь?
Тотлебен вскинул на него сердитый взгляд, который явно говорил: на кой черт мне этот молокосос? Ещё раз внимательно осмотрел юношу. В мундире – полный порядок. Сапоги надраены, хоть он и с дороги. Аккуратный. Глаза честные. Тотлебен, как истинный тюрингский немец, обожал аккуратность во всем. Поразмыслил, решил: шут с ним – пусть едет. На всякий случай предупредил:
– Дорога не близкая. И на кой вам, прапорщик в Севастополь?
– Говорят, Крым похож на Италию, – романтическим тоном ответил Павел.
– Чего? – усмехнулся Тотлебен. – Степь там голая да горы репеём поросшие. Тоже мне – Италия.
– Море.
– Да, море, – нехотя согласился Тотлебен. – Но учтите, я люблю порядок. – Он достал из кармана сюртука массивные серебряные часы на цепочке. – У вас есть полчаса справить бумаги в канцелярии и прибыть ко мне с вещами.
– Слушаюсь!
– А звать-то вас как, прапорщик Кречен?
– Павел Аркадьевич.
– Павел. Ага, – качнул неопределённо головой Тотлебен. – А меня – Эдуард Иванович. И учти, Павел, характер у меня – не сахар. Лодырей терпеть не могу.
– А я знаю, – просто ответил прапорщик. – Мне о вас рассказывал батюшка мой. Вы с ним вместе служили в Риге.
– Ах, вот оно что! Тот-то вижу взгляд знакомый! Полковник Кречен! Конечно! – вспомнил Тотлебен. – Ух, Кречен, Кречен, Аркадий Петрович, кажись.
– Уже – генерал-майор, – смущённо поправил юноша. – Но в отставке.
В горницу вошёл молодой поручик.
– Ваше превосходительство, все готово к отъезду. Карета заложена, багаж загружен.
– Иван, ты кофры приготовил? – крикнул Тотлебен.
– Так точно, ваше высокоблагородие! – Выскочил из соседней комнатки денщик с черными густыми усами.
– Посуду уложил?
– Так точно, все до блюдечка, до ложечки.
– А трубу мою подзорную?
– Ах, трубу, – виновато протянул денщик. – Сейчас погляжу.
– Вот, все самому проверять надо! – запыхтел подполковник, затем обратился к поручику: – Выгружайте весь свой скарб из кареты. Я один поеду.
– Простите, не понял, – изменился в лице поручик.
– Знакомьтесь: прапорщик Кречен, ваш попутчик и товарищ до Севастополя. Попросите в штабе ещё одну карету.
– Так, Эдуард Иванович, эту еле дали….
– Значит, потребуйте! – твёрдо сказал Тотлебен. – Или вы желаете пешком за мной бежать со своими чемоданами? У вас денщик есть? – обратился он к Павлу.
– Никак нет!
– И солдата потребуйте кучером, – приказал он поручику. И вновь к Павлу: – Чего застыли, Кречен, осталось пятнадцать минут в вашем распоряжении. Поручик Жернов покажет, где штаб.
***
– Как я рад вас видеть! – Поручик Жернов искренне пожал руку Павлу. Он был старше лет на пять. Лицо простое, широкое, рябое. Усы жёсткой щёткой торчали над верхней, по-детски алой губой. Кареты тронулись по пыльной дороге. Солдатик небольшого роста в серой длинной шинельке лихо посвистывал, подгоняя лошадей.
– Путешествовать с нашим подполковником – сплошная мука. Все ему не так. Все не нравится, – жаловался поручик Жернов. – А с вами мы прокатимся весело. У вас книги есть?
– Да. – Павел достал из небольшого саквояжа, что стоял в ногах, два томика в теснённом переплёте.
– Байрон! – загорелись глаза у Жернова. – А вторая? Евгений Онегин. Отлично! Будем декламировать. – Он раскрыл книгу, хитро усмехнулся, увидев дарственную надпись. – Ого, какие тонкие завитушки. Сразу видно – женская рука. Дорогому другу на долгую память, – прочитал он. – Кто же она? Судя по почерку – истинная красавица.
– Не то слово, – вздохнул Павел. – Внизу её подпись.
– Наталья Александровна Пушкина. Постойте, – глаза поручика чуть не вылезли из орбит. – Это та самая….?