Русский хан
Шрифт:
Людмила от всего увиденного несколько оторопела, выражение ее мордашки меня позабавило. Заметно, что попса добила красавицу окончательно.
– И это тринадцатый век, ни фига себе, – она с подозрением посмотрела на меня. – Хан, предупреждать ведь надо, оставишь бедную девушку заикой.
Карчи встрял:
– Он у нас такой. Светлый хан и не такое может.
– Уймись, канцлер.
На площади, меж тем, заполыхали костры для готовки на вертелах быков и баранов. В огромных котлах варили плов и бешбармак. Плов тоже прижился у народа с моей легкой руки. Выкатили несколько бочек с вином и пивом – сегодня все угощение за счет ханской казны. Тумены праздновали за городом, немногие воины остались на площади. В воздухе плавал аромат печеного на углях мяса. У всех сработал рефлекс дедушки Павлова. Выпили по чарке за победу, затем я всех присутствовавших на трибуне во время парада пригласил за ханский стол. По возвращении в терем случился забавный эпизод.
Людмила, с любопытством глядевшая в окно кареты, вдруг спросила:
– Что там висит у стены?
– То тати повешены, – солидно ответил Иван.
– Как «повешены»?
– Как всегда, за шею, – машинально брякнул я. Девушка взвизгнула. А присоединившийся к нам Карчи пояснил в своей дурацкой манере:
– Наш Светлый хан, дай Бог ему здоровья выше и ниже пупка, всегда справедлив и зря никого не вешает.
– Он правду говорит, – шепнул я побледневшей Людмиле. – Тюрем у нас нет, другим строительством занимались, вот и вешаем всякую шваль. Карчи, распорядись, пусть висельников уберут.
Шаман вытащил из кармана уоки-токи и пробубнил в трубку неразборчивую фразу. Людмила посмотрела на меня слегка изменившимся взглядом.
– Людочка, профсоюза здесь долго не будет, перевоспитывать некому, да и ни к чему. Жестокий век, жестокие, но справедливые нравы, тут люди головой отвечают за свои неблаговидные дела. Мне Скуратов поведал, у них в девяностые годы ввели пожизненные срока для убийц. Как прикажете понимать? На убийце несколько трупов, а он живет и жрет дармовую баланду. За такие выкрутасы самого правителя нужно на нары определять.
– На янкесов работают, однозначно, – влез Карчи.
– Да, дело нечистое, – согласился я.
Тем временем карета въехала в ворота терема.
Слуги вынесли в бочонке холодный сбитень, им я угощал всех прибывших гостей.
– А теперь прошу к столу.
На полянке, накрытые богатыми скатертями, стояли столы, над ними слуги натянули тенты от солнца. Гости рассаживались на лавки со спинками, стулья и табуреты еще только входили в обиход. Перед нами громоздились всякие угощения и разнообразные напитки. По моему распоряжению на столах стояла посуда из золота и серебра. Кубки, чарки, ендовы – также из благородных металлов. На столах лежали диковинки для сего времени – вилки. До моего появления обходились без них. Пацаны из оружейных мастерских наклепали сотни три вилок и ложек – серебро с добавкой стали. Василий позаботился о музыкальном сопровождении – магнитофон булькал «про себя», не заглушая голоса гостей. Ближние соратники сели по левую руку, по правую – Людмила с ребятишками.
– Первую чарку выпьем стоя и не чокаясь, помянем наших погибших воинов. Земля им пухом.
Все стали и молча опрокинули чарки. Слуги налили вновь.
– А теперь за победу. Ура!
Празднество началось.
Открыв глаза, увидел перед собой странный ковер – белый, в черную полоску.
Откуда он взялся? Вроде такой никто не дарил. Немного позже дошло – лежу головой на лапе Сынка, в полном обмундировании. Хорошо, что не болею, изменился метаболизм, и похмельем не страдаю. В кабинете я спал не один – рядом, уткнувшись в бок Малышки, похрапывал Семен. Почему-то в одних трусах, но в сапогах. Я пихнул его в плечо:
– Просыпайтесь, гражданин, будем составлять протокол на пятнадцать суток.
Семен поднял всклокоченную башку и долго смотрел на меня бессмысленными, заплывшими глазками.
– Где я? – просипел он.
Я ответил в рифму и добавил:
– Хорошо погуляли. Ты, Сеня, пропил не только мундир, но и память. Чего в одних трусах?
– А я почем знаю?
– Все, кончай треп, пошли, сполоснем мордушки.
На столике у двери кто-то предусмотрительно поставил большой ковш с холодным квасом, к которому, урча не хуже Сынка, припал Скуратов. Идя в баню, натыкались на спящие тела гостей.
– Да, вчера много наших полегло, – заметил Семен.
В бане он нашел свое барахло и не только, рядом с бортиком бассейна посапывал Карчи – одетый, но мокрый.
Приобретя пристойный вид, вернулись в терем. Появился слуга:
– Что подать, Светлый хан?
– Попить холодненького и яблочек моченых.
Пока накрывали на стол, вспоминали в две головы, что было вчера.
– А где мой адъютант? Вот ты, голубчик, давай рассказывай о вчерашнем празднике. И не стой столбом, садись.
Ничего особого Василий не поведал, погуляли хорошо, от души. Правда, тюркам вчера досталось, я их вино пить заставил, ну и попадали с непривычки.
– Что княжна Людмила?
– Она, Светлый хан, недолго сидела, с час, потом забрала детей и удалилась в покои. А туфельки атласные я ведь ей нашел. Была очень довольна, – с гордостью доложил Василий.
– Молодец, угодил княжне. Теперь слушай сюда: там, в садике, гости спят уставшие. Распорядись ковры постелить в тенечке и на них перенести всех. Как проснутся, каждому по малому ковшу медовухи, и в баню. У бассейна наш канцлер отдыхает – разбудить, переодеть и сюда, к нам за стол.
– Слушаюсь, Светлый хан.
– Действуй, минут через пять будь здесь.
Василий умчался.
– Я, брат Семен, все помню, вот только почему ты в одних трусах и сапогах оказался, не помню.
Скуратов огрызнулся:
– Зато я проснулся с саблей, а твое где оружие?
Хм… тут он прав, уел меня. Семен, хоть и в трусах, зато при сабле. Я задумался – свою отдал адъютанту, когда садились за стол, точно помню, а куда «стечкин» делся?
Прибежал Василий:
– Все сделано, Светлый хан.
– Вася, где мой пистолет?
– Дык, Сынок в зубах унес в кабинет, у него в лапах и лежит, в кобуре.
– Сынок, живо тащи сюда свой трофей! – заголосил я.
– Да спит он, – отмахнулся Скуратов и ошибся.
В дверях появился тигр с кобурой в зубах.
– Молодец, давай сюда.
Приладил на место ремень с оружием.
– Василий, раненым отправить малый бочонок красного вина, три бочонка холодного кваса. На кухне пускай сварят для них ухи стерляжьей и супчику куриного, да по полкурицы на человека. Овощей всяких положить в корзины, через два часа доложить о готовности. Второе: поскачешь в церковь, к отцу Петру – через четыре часа жду его с прихожанами на площади. Заложим первый камень в строительство Казанского собора – в честь победы над Батыем. Ты запиши, не то перепутаешь. После поедем на берег Казанки, на шашлыки – пусть повара мясо замачивают. Действуй, Василий.