Русский хлеб в жерновах идеологии
Шрифт:
Ну а как же весь «позднесоветский» негатив? – тотальный дефицит и всепроникающий блат; заведомая неконкурентоспособность любого отечественного товара по сравнению с импортным (если это не танк)? Глухое равнодушие советской промышленности к человеческим нуждам – к быту и «ширпотребу»? Многолетнее стояние в очереди ради покупки убогой автомашины – с непременным «режимом жёсткой экономии» для всей семьи (если ты не кавказец и не прибалт)? Унизительное «зарежимливание» и жёсткая регламентация всех сторон бытия; привычка государства властно вторгаться в личную жизнь своих подданных (с «заслушиваниями», «проработками», «постановками на вид»
А регулярные – со школы и до пенсии – принудительные «десанты на картошку» и обязательное участие в позорных праздничных полит–шоу? Всеобщая обезличка и отсутствие свободы слова; жестокая цензура, вой высокочастотных «глушилок» и «железный занавес»? Всевластие партийных бездельников и невозможность самореализации для человека нестандартного, предприимчивого или просто желающего работать на себя (скажем, на земле…)? Вопиющая уравниловка в оплате труда и отеческая терпимость администрации к явным «девиантам» («главное – не высовывайся»)? И как следствие – запредельная алкоголизация населения и повсеместное бытовое пьянство?..
Предел же ночных грёз: «по распределению» получить «загранпутёвку», по которой раз в жизни выехать «за кордон» (естественно, в пределах «соцлагеря» и под присмотром «ответственного по группе»!). И всё это – ради того, чтобы (вместо познавательных экскурсий или весёлых походов по злачным местам) лихорадочно закупать для себя, родственников, друзей и начальства «импортный» «дефицит» (какой–нибудь жалкий чешский хрусталь, колготки или дублёнку) и потом всю жизнь рассказывать в компаниях о том, «как люди за границей живут»…
Всё это – или забылось или утратило былую остроту. А некоторые вещи (вроде отсутствия свободы слова и невозможности реализовать свои таланты в условиях социалистического хозяйствования) для многих наших сограждан попросту непонятны либо малоценны – по причине отсутствия талантов и потребности самовыражения.
Для нынешнего же молодого поколения, не заставшего СССР, перечисление всех этих примет социалистического бытия – звук пустой. Их очень трудно оценить адекватно на расстоянии (особенно когда ностальгирующее старшее поколение об этом сознательно умалчивает!).
В результате – полюса общественных симпатий и антипатий снова поменялись местами.
4
Так что к концу «лихих девяностых» российское общество, в массе своей, оказалось необыкновенно восприимчиво к любой «просоветской» фразеологии. Маятник общественного мнения неудержимо повлекло влево – и размах этот должен был оказаться, по крайней мере, не меньшим, нежели его предыдущее отклонение вправо. Кстати, маятник! – вот ещё один (не менее точный, зато менее обидный) образ для передачи самой сути «общественного мнения».
Нашим неосоветчикам оставалось только воспользоваться удобной ситуацией – поставить паруса и постараться поймать переменившийся ветер. Они это и сделали… но сделали очень своеобразно. Благоразумно отказавшись от реальной политической борьбы (напряжённой, опасной и с более чем сомнительными перспективами), они сосредоточили все свои усилия на событиях и персоналиях минувшей эпохи.
Не станем их сильно осуждать за отсутствие гражданского мужества. В старой доброй Англии это называлось «честная игра» (джентльмен в обществе джентльменов делает свой маленький бизнес).
В самом деле! – к чему навлекать на себя громы и молнии власти, демонстрируя свою потенциальную опасность для неё и рискуя попасть под неиллюзорные гонения?.. Куда проще и спокойнее показать себя скромным тружеником на ниве публичной политики, честно обрабатывающим свой участок электорального поля и не заявляющим серьёзных претензий на реальную власть. Стоящие у руля приземлённые практики–прагматики никак не могут воспринять такое «искательство» как реальную для себя угрозу!
Конечно, было бы большой ошибкой свести всё к чьему–то циничному благоразумию и деловой предприимчивости. Тем паче, в постсоветской России ряды неосоветчиков пополнялись (и продолжают пополняться) весьма пёстрой публикой. Развал Советского Союза стал для многих патриотов таким ударом, что заставил их кардинально пересмотреть свои взгляды.
Собственно говоря, зиновьевское «метили в коммунизм, а попали в Россию» к концу 1990–х стало общим местом!.. В дополнение к кондовым коммунистам и таким вот «прозревшим» титанам антисоветизма (и на смену им) пришли представители нового поколения. Так что на сегодняшний день «официальная правопреемница» советской идеологии – зюгановская КПРФ, стабильно представленная в парламенте, – являет собой лишь малый остров в неоглядном море неосоветизма…
Да ведь и «фокусировка на прошлом», если подумать, весьма действенна и прагматична! И силы, стоящие непосредственно у руля власти, нередко используют этот инструмент. Коммунисты – те всегда активно прикрывались «тяжёлым наследием» дореволюционной России. И «архитекторы Перестройки» начали демонтаж Системы с очередной кампании «десталинизации». Но особенно показателен пример нынешней власти – которая в конце 1990–х вовремя почуяла «новые веяния», верно оценила их и сумела ими воспользоваться: ведь невозможно вообразить себе, чтобы несколькими годами раньше кремлёвские политтехнологи возвели в выигрышный контекст «кагэбэшное прошлое» нового кандидата в президенты.
Одним из проявлений этого «советского ренессанса» стала восприимчивость общества к чёрной легенде о дореволюционной России.
Всё логично! Если в конце 1980–х – начале 1990–х все знали ужасный Советский Союз и процветавшую Российскую Империю (полумифический «золотой век», воплощение извечной тоски по «утраченному раю»…), то в конце 1990–х – начале 2000–х «потерянным раем» и ностальгически вспоминаемым «золотым веком» оказался уже Советский Союз (ну, а его антитеза – Российская Империя – была просто обречена обернуться адом).
Словом, для того чтобы «второе издание» чёрной легенды о дореволюционной России прошло на ура, к 2000–м годам имелись все необходимые предпосылки. Но нынешние светские и духовные власти постарались (словно нарочно!) дополнительно нагнать «градус неприятия»; всячески подмочить репутацию предреволюционной Империи в глазах современных россиян.
На всём протяжении «лихих девяностых» наша компрадорская власть старалась примазаться к «имперскому наследию»; главным образом – заимствуя помпезную поздне–имперскую атрибутику. Так, имперский триколор стал российским флагом уже в августе 1991 года – сразу после поражения ГКЧП. Имперский герб (в несколько упрощённом варианте) стал гербом Российской Федерации в декабре 1993–го – сразу после расстрела Верховного Совета. Этот герб – ровесник антирусской «ельцинской конституции»! И именно эта конституция вернула нижней палате парламента дореволюционное название: Государственная Дума (хорошо не боярская).