Русский камикадзе
Шрифт:
Его локальный конфликт еще только набирал силу…
Получив по радио условный сигнал от командира, экипаж бэтээра занял свои места; шестерка спецназовцев привычно расположилась на броне. Стальная многотонная машина взревела дизелями и, оставив у нагромождения бетонных блоков облако черного дыма, помчалась по шоссе, заставляя шарахаться к обочине встречные легковушки.
Бивень сидел ближе к покатому носу и, разглядывая местность, проплывавшую по левому борту, всю дорогу заученно твердил:
— Край треугольного лесочка, уходящего в лощину меж приплюснутых высоток. Мля, никогда не любил запоминать длинные предложения!.. Край треугольного лесочка, уходящего в лощину меж…
Спустя минут десять-двенадцать пейзаж показался ему сопоставимым с продиктованным по рации описанием.
— Оно! — спохватился он и с размаху саданул каблуком тяжелого армейского сапожка по крышке водительского люка.
БТР сбросил скорость; сидящие на броне стали искать следы съезда автобуса на обочину. Однако следов не было, как не было и ничего похожего на проселочную грунтовую дорогу.
Сержант громко свистнул, и бэтээр послушно застыл, прижавшись к краю дороги.
— Вертай взад, тракторист! Проскочили… — повелел спецназовец басом.
Две первые пары колес заелозили по плохому асфальту, развернулись влево; транспортер пропустил прошелестевшую мимо иномарку и рванулся вычерчивать полукружье. Теперь все смотрели вправо…
Скоро, полоснув рукой воздух, один из бойцов прокричал:
— Глянь туда — на край лесочка!
— Похоже! — ответил таким же громким криком сержант.
— А вот и следы мерса!
Каблук опять прогрохотал по люку, изрядно осыпая водилу пылью и кусками налипшего на подошву грунта.
— Вертай вправо! Держи к тому редколесью, — скомандовал Бивень, а, вспомнив о просьбе майора поторопиться, добавил: — Гони, пацан, как вчера за водкой летел!! Мля…
— Долго еще? — не глядя на пленника, спросил майор.
Тот запоздал с ответом, за что немедля получил увесистый удар — стоявший сзади спецназовец коротким движением руки въехал по его правой почке. Мент изогнулся, повиснув на поручне. Из глубины салона раздался громкий судорожный всхлип — должно быть нервы одной из женщин сдали от непредсказуемости, от жестокости происходящего.
— Ну?.. — невозмутимо продолжил допрос офицер.
— Нет, недолго… минут десять, — отдышавшись, шепотом доложил чеченец.
— Сколько в лесу твоих друзей?
— Тринадцать, — с послушной поспешностью отвечал он.
— Журналисты живы?
— Да.
— Кто из амиров тебе платит?
— Сначала платил Шарипов… Юнус Шарипов.
— Шарипов мертв, — бесстрастно возразил старший команды.
— Да-да, погиб. Часть людей после его смерти ушла из банды. По домам, кто куда… А мы втроем… В общем сотрудничаем с оставшимися. Они теперь сами по себе — никому не подчиняются.
Майор усмехнулся, продолжив мысль за пленника:
— Лишились вы, бедолаги, халявных баксов. Зарплата в милиции смешная, а жить хочется хорошо. И не завтра, а сегодня. Верно?
Чеченец замялся, потерянно жуя губами…
— Потому и похищаете людей, чтоб сдирать с их родни выкупы, Отстегнет родня бабки — отпустите. Не отстегнет — одному для науки и острастки следующих башку срежете, остальных продадите в рабство за кордон — на конопляные плантации. В любом случае свою выгоду поимеете. Верно, абрек?
И снова тот промедлил с ответом, а через секунду извивался, корчился от боли…
— Чем вооружены? — поглядывая в окно, монотонно продолжал мрачный, с многодневной щетиной на щеках офицер.
— Ав… Автоматы… И… Снайперка. Одна снайперка. Ну, там… гранаты, пяток пистолетов…
— Гранатометы?
— Нет, ни одного! — испуганно замотал головой милицейский, шумно выдыхая воздух.
А в глазах майора внезапно блеснул азарт, губы тронула улыбка. Он выудил из кармана заветную темно-зеленую косынку, сложил вдвое и начал повязывать вокруг головы, скрывая под тонкой материей нижнюю часть лица. Этот своеобразный ритуал его бойцы давно и привычно воспринимали как команду: «всем готовность № 1»…
— Пора, — кивнул он тому, что стоял на ступеньках. — Водила — дверь!
Дверь чуть осела и с тихим шипением ушла назад. Боец выглянул наружу и, почти не прицеливаясь, выпустил две пули в стекло задней дверцы милицейской «Нивы». Скорость передвижения автомобилей по ухабистой лесной дороге была невысока. После приглушенных хлопков «вала» русский внедорожник прокатился по колее с десяток метров, однако, в ближайший поворот не вписался и, несильно тюкнувшись носом в толстый древесный ствол, замер с заглохшим двигателем.
Следом тормознул и автобус.
— Останешься здесь. Отвечаешь за пассажиров и водилу, — поднялся с кресла офицер.
— Есть, товарищ майор! — выпалил связист.
— Своих не выпускать, чужих расстреливать без предупреждения. Доведется палить через окна — будь поаккуратней — лицедеев не зацепи.
С этими словами офицер покинул вслед за бойцами салон. А дальше последовало слаженное действо сотрудников спецназа, походившее со стороны на театральное представление — точно камерная труппа талантливых артистов привычно разыгрывала хорошо отрепетированную сценку.
Двое из группы майора извлекли из «Нивы» тело с продырявленной, окровавленной спиной, швырнули его в высокую траву под ближайшим кустом. Другая пара занималась пленным. Продажного мента подвели к вездеходу, грубо впихнули в водительское кресло и замкнули болтавшийся на левом запястье наручник на рулевом колесе; сами бойцы устроились сзади. Последняя пара спецназовцев и вовсе исчезла из поля зрения, зато послышалась возня сверху — кто-то забрался на автобусную крышу.
Потом все стихло. Трое людей в военной форме бесследно растворились в лесу; две плечистые фигуры с автоматами виднелись сквозь стекло задней двери «Нивы»; а двое, должно быть, распластались на крыше.