Русский коммунизм. Теория, практика, задачи
Шрифт:
В целом, русский коммунизм изначально стал складываться «интеллектоцентричным» и рациональным. 33 Выработке политических решений были присущи воспринятая от марксизма дисциплина мышления и диалогичность (четкое изложение альтернатив, представленных оппонентами). В методологии большевиков-интеллигентов была историческая компонента, хорошая мера (явное «взвешивание» включаемых в анализ факторов), привлечение традиционного знания и контроль здравого смысла.
Наука была положена в основу партийной идеологии. Нормы рационального рассуждения задали уже тексты Ленина, из которых тщательно изгонялись все «идолы Бэкона». Современный философ науки П. Фейерабенд считал книгу «Детская
33
Интересно сравнить «типичных» большевиков с такой яркой фигурой, как Троцкий. Он был, безусловно, исключительно талантливым и творческим человеком, уже в юности стал видным представителем мировой космополитической элиты, очаровывал революционных женщин и студентов. Но в полемике его блестящие афоризмы и аллегории не могли пересилить тяжеловесной логики большевиков. Это видно по дискуссиям 20-х годов, да и по биографии Троцкого, которую сегодня стоит почитать [42].
Конечно, именно Ленин сделал главную работу по созданию и продвижению методологической матрицы русского коммунизма. Но также очевидно, что без того культурного контекста, в котором выросли будущие большевики, и без того конфликтного жизненного опыта, который стал механизмом отбора людей, собравшихся в этой общности, методологические разработки Ленина не были бы восприняты, доработаны и внедрены в повседневную практику мысли, слова и дела массового политического движения. Говоря о Ленине, будем это иметь в виду.
Прежде всего, Ленин — мыслитель, конструктор будущего и виртуозный политик. В каждом плане у него есть чему учиться, он был творец-технолог, мастер.
Он создавал прочные мыслительные конструкции и потому был свободен от доктринерства. Он брал главные, массивные процессы и явления, взвешивал их верными гирями. Анализируя в уме свои модели, он так быстро «проигрывал» множество вероятных ситуаций, что мог точно нащупать грань возможного и допустимого. Он не влюблялся в свои идеи и доводил сканирование реальности до отыскания всех скрытых ресурсов. Поэтому главные решения Ленина были нетривиальными и поначалу вызывали сопротивление партийной верхушки, но находили поддержку снизу.
Ленин умел работать с неопределенностью, препарировал ее, взвешивал риски. Предвидения Ленина сбылись с высокой точностью (в отличие от Маркса). Читая его рабочие материалы, приходишь к выводу, что дело тут не в особо мощной интуиции, а в методе работы и в типе мыслительных моделей. Он остро чувствовал пороговые явления и кооперативные эффекты. Исходя из трезвой оценки динамики настоящего, он «проектировал» будущее и в моменты острой нестабильности подталкивал события в нужный коридор. В овладении этим интеллектуальным арсеналом он обогнал время почти на целый век.
Так, в анализе динамики процессов после Февраля 1917 г. он учитывал тот факт, что силы, пришедшие к власти в результате революции, если их не свергают достаточно быстро, успевают произвести перераспределение собственности, кадровые перестановки и обновление власти. В результате новая власть получает кредит доверия и уже через короткий промежуток времени контратака с ходу оказывается невозможной. Исходя из этого Ленин точно определил тот короткий временной промежуток, когда можно было сбросить буржуазное правительство без больших жертв. Это надо было сделать на волне самой Февральской революции, пока не сложился новый государственный порядок, пока все было на распутье и люди находились
И эти расчеты делались в тот период, когда кадеты, социалистические конкуренты большевиков (меньшевики и эсеры) и иностранные специалисты были уверены, что красные не продержатся дольше нескольких недель. М.М. Пришвин, исключительно проницательный наблюдатель, записал в дневнике 15 июня 1917 года о «марксистах, социалистах и пролетариях»: «Мне вас жаль, потому что в самое короткое время вы будете опрокинуты, и след вашего исчезновения не будет светиться огнем трагедии… И я говорю вам последнее слово, и вы это теперь сами должны чувствовать: дни ваши сочтены». К сожалению, слишком многие так думали, что и подпитывало Гражданскую войну. Качество предвидения у российской интеллигенции в тот момент было невысоким (как, впрочем, и в конце XX века).
Важнейшее качество Ленина — умение достоверно и хладнокровно увидеть «политическую карту» — расстановку и движение всех главных сил. Умение взглянуть в глаза реальности и объяснить ее «своим», не пытаясь никого обмануть. Ленин выработал особый тип текстов — ясных и с точной мерой, без всяких «идолов». Сравните с текстами кадетов — Струве, Бердяева. Видно, что этих блестящих писателей переполняют чувства, что они в плену своих «идолов». Читать их в удобном кресле приятно, но пользы для дела мало.
Ловушка или порочный круг были в том, что России приходилось одновременно догонять капитализм и убегать от капитализма. Была необходима индустриализация и модернизация страны. Поэтому сама идея революции союза рабочих и крестьян ради предотвращения капитализма показалась абсолютно еретической. А когда Ленин в «Апрельских тезисах» провозгласил и принятие государственности, вытекающей из идеи этого союза (Советское государство), в «культурном слое» это вызвало шок. «Бред сумасшедшего!» — воскликнул Плеханов. Урок Ленина в том, что он проник в суть России как цивилизации, в смысл крестьянской мечты — и преодолел давление господствующих понятий и теорий.
Это было сложнейшей задачей и потому, что в начале XX века марксизм в России стал больше, чем теорией или даже учением: он стал формой общественного сознания в культурном слое. Поэтому Ленин как политик мог действовать только в рамках «языка марксизма». И Ленин совершил почти невозможное: в своей мысли и в своей политической стратегии он следовал требованиям реальной жизни, презирая свои вчерашние догмы, — но делал это, не перегибая палку в расшатывании мышления своих соратников. Приходя шаг за шагом к пониманию сути крестьянской России, создавая «русский большевизм» и принимая противоречащие марксизму стратегические решения, Ленин сумел выполнить свою политическую задачу, не входя в конфликт с общественным сознанием. Ему постоянно приходилось принижать оригинальность своих тезисов, прикрываться Марксом, пролетариатом и т.п. Он всегда поначалу встречал сопротивление почти всей верхушки партии, но умел убедить товарищей, обращаясь к здравому смыслу. Но и партия сформировалась из тех, кто умел сочетать «верность марксизму» со здравым смыслом, а остальные откалывались — Плеханов, меньшевики, Бунд, троцкисты.
В тот момент было очень трудно отказаться от картины истории человечества, которая была внедрена в сознание российской интеллигенции системой образования. А в среде левой интеллигенции эта картина была еще усилена философией Гегеля и марксизмом. Это — евроцентризм, представление о том, что якобы существует некая «столбовая дорога цивилизации» с правильной сменой этапов, формаций. Признать, что Россия — самобытная цивилизация, что она может нарушить «правильный» ход истории, было для европейски образованного марксиста очень трудным шагом. Это значило внутренне признать правоту славянофилов, которые в среде социал-демократов выглядели архаическими реакционерами. Уже сказать, как Ленин, что «Лев Толстой — зеркало русской революции», было страшной ересью. При этом надо было не стать диссидентом, изгоем в среде социал-демократов.