Русский нетворкинг

Кравцов Александр

Помимо классического общеупотребительного нетворкинга, который направлен на создание максимального потенциала возможностей по как можно большему числу направлений, существуют еще и специфические разновидности. Так, у людей, занимающих высшие позиции в социальной иерархии, нетворкинг выглядит иначе и имеет иное предназначение. Здесь он приобретает форму персональной инфраструктуры с четко определенным составом и функционалом участников и ориентированностью на реализацию конкретных целей. Принципы ее устройства во многом схожи с корпоративной организационной структурой: в ней также можно выделить такие группы, как ключевые исполнители, исполнительная дирекция, совет директоров, он же наблюдательный совет, и, наконец,

попечительский совет, или совет старейшин. Подробнее о том, как она формируется, управляется и применяется, вы можете прочесть в книге «Персональная инфраструктура» [6] .

6

Кравцов А. Персональная инфраструктура: книга для тех, кто стремится на самый верх. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2022.

Помимо «общеупотребительного» и «высокоуровневого», существуют и другие, более экзотические виды нетворкинга. Их отличительная особенность – они связаны с изучением не собственных связей, а связей других людей. Например, это нетворкинг для представителей силовых структур, когда следователи рисуют целые деревья из контактов, стремясь определить круг подозреваемых среди знакомых жертвы преступления. Или нетворкинг для разведчиков, которые рисуют такие же деревья в стремлении подобраться ближе к необходимым им людям.

Строго говоря, все более-менее изолированные социальные группы имеют свои принципы и правила построения и использования социальных связей, которые часто существенно отличаются от общепринятых, – как раз для того, чтобы эффективнее отделять «своих» от «чужих».

Наконец, существует и национальная специфика нетворкинга. Так, в Китае, Японии, Корее нормы деловой коммуникации находятся под сильным влиянием традиционной «коллективистской» культуры, в которой человек исторически не рассматривался как автономная единица. Напротив, он всегда воспринимался как элемент общности более высокого порядка – семьи, рода, клана. Поэтому для установления связи между двумя людьми в этих странах критическое значение имеет репутация, точнее, «лицо», понимаемое как система социальных ожиданий и обязанностей, возлагаемых на человека коллективом, в который он входит.

При этом для потери лица не обязательно сделать что-то предосудительное. Такой результат можно получить, просто вступив в контакт с тем, чья репутация вызывает сомнения. Поэтому с незнакомцами в этом регионе обычно осторожны. Большинство транзакций между сторонами, которые до этого не были знакомы, обычно осуществляются через посредника, с которым у них уже есть отношения; это и обусловливает отношение к связям и знакомствам как к социальному капиталу личности.

При этом компетентность, то есть способность противоположной стороны решать какие-то задачи и, соответственно, быть полезной, оказывается вторичной по отношению к репутации. И только после того, как контрагент прошел обе эти проверки, с ним может быть установлена неформальная, личная связь, которая и становится основой для формирования доверия.

Это отношение резко контрастирует с нормами, принятыми на Западе. Сравнительно более высокий уровень доверия, характерный для их общества, значительно облегчает первичный контакт: например, американцу, в отличие от японца, заговорить с незнакомцем намного проще и естественнее. Для установления социальных связей на Западе гораздо важнее именно компетентность, то есть польза, которую стороны могут извлечь друг для друга. Соответственно, сразу после первого знакомства они пытаются выяснить, насколько выгодным оно для них окажется. Личное, неформальное общение здесь играет существенно меньшую роль: в этой культуре его принято отделять от деловых транзакций.

Нетворкинг на Ближнем

Востоке имеет много общего с дальневосточным, с той лишь разницей, что вместо «лица», то есть социального имиджа, определяющую роль здесь играет уважение, или социальное влияние. Чем более влиятелен человек в пределах своего непосредственного окружения – семьи, рода, клана, тем большее доверие он вызывает даже у тех, кто туда не входит.

Наконец, для стран Латинской Америки, которые одновременно отличаются свободными нормами и низким уровнем доверия в обществе, для установления социальных связей принципиальное значение имеет наличие общих ценностей. Поэтому здесь сближение начинается с совместного времяпрепровождения в неформальной обстановке с целью выяснить ценностные установки контрагента и найти точки соприкосновения. Это, кстати, сближает латиноамериканский подход к нетворкингу с российским, который также строится на общих ценностях и для которого важна неформальная сторона общения.

Тем не менее, несмотря на наличие функциональной или национальной специфики, базовые принципы взаимодействия между людьми примерно одинаковы во всем мире. На первичном, низовом уровне коммуникации такие детали и нюансы проявляются относительно слабо. Поэтому во многих случаях классический американский нетворкинг работает и показывает неплохие результаты даже за пределами стран западной цивилизации. Это и обусловило его широкую популярность во всем мире – настолько, что многие стали считать его чуть ли не эталоном, рассматривая все прочие типы нетворкинга как отклонения, вариации или адаптации «единственно верного учения».

Но чем более амбициозные задачи вы хотите решать с помощью нетворка, тем большее значение приобретают эти детали и нюансы, которые невозможно учесть в рамках универсалистского подхода. И с какого-то момента они приобретают уже определяющий характер, что особенно заметно на примере нашей страны.

6. А что в России?

В России нетворкинг работает принципиально иначе, чем на Западе. С одной стороны, понятие «связи» также присутствует в нашем национальном менталитете. Наш человек и без научных исследований твердо знает, что наиболее ценные и значимые ресурсы – будь то контакты хорошего врача, привлекательная вакансия или выгодный контракт – распределяются исключительно по знакомству.

Русская пословица «Не имей сто рублей, а имей сто друзей» впервые была документально зафиксирована в 1854 году в сборнике «Пословицы и поговорки русского народа» Владимира Даля, но возникла, очевидно, намного раньше.

Но тем интереснее разительный контраст в том, как это явление воспринимается на Западе и в России. Для американцев эта информация – научное открытие, инновация и руководство к действию. Но на постсоветском пространстве связи были в 1990-е и, по большому счету, остаются до сих пор понятием демонизированным. Их использование воспринимается как неблаговидный и чуть ли не постыдный способ получения «незаслуженных» преимуществ в бизнесе, построении карьеры и вообще в достижении любого значимого результата. Это также отражено в многочисленных пословицах и устойчивых выражениях, имеющих отчетливо негативный смысл, типа «блат», «рука руку моет», «волосатая лапа» и так далее. Притом что ими пользовались и пользуются абсолютно все.

Причина в том, что Россия, как страна, находящаяся на стыке Востока и Запада, содержит в своем культурном коде элементы, комплементарные обеим цивилизациям. С одной стороны, это дает нам определенные преимущества, позволяя эффективнее с ними взаимодействовать, но с другой – порождает серьезные внутренние напряжения. В первую очередь в силу того, что наша социальная система ближе к восточной модели общества с идеями коллективизма и централизации, в то время как экономическая почти целиком позаимствована с Запада.