Русский офицерский корпус
Шрифт:
Помимо своего желания с 1830 г. увольнялись офицеры, просрочившие отпуск более чем на 4 месяца, не прибывшие в срок к полкам по переводу и находившиеся более 4 месяцев в госпиталях. В последнем случае, правда, командир Отдельного Кавказского корпуса мог (с 1840 г.) ходатайствовать об оставлении на службе наиболее достойных офицеров. В 1839 г. возможность числиться больными продлена до 6 месяцев, после чего было положено представлять медицинские свидетельства с указанием возможности полного выздоровления.
В 30–х гг. XIX в. издан ряд постановлений, ограничивающих права офицеров, уволенных за дурное поведение: с 1834 г. им запрещалось проживать в Кронштадте, в 1836 г. командир Отдельного Кавказского корпуса получил разрешение высылать их во внутренние губернии, а главнокомандующий действующей армией — из Царства
В 1862 г. порядок выхода в отставку был облегчен. Офицеры могли теперь подавать заявления об отставке в любой период года в мирное время, а в военное (в которое раньше вообще запрещалось просить об отставке) разрешено это делать в сентябрьской трети года, причем не только по болезни и ранению, но и по домашним обстоятельствам (однако в 1868 г. увольнение во время войны по домашним обстоятельствам запрещено).
В 1856 г. отменены и суровые положения о предании нерадивых офицеров вместо отставки военному суду. Полковые командиры обязаны были, донеся начальнику дивизии обо всех офицерах, неаттестованных за пьянство, недостойное поведение и нерадение по службе, предложить им подать прошение об отставке и в случае отказа — увольнять своей властью. Но при этом в Высочайшем приказе причины увольнения указывать не полагалось. Подписка свидетельств о дурном поведении увольняемого обществом офицеров полка запрещалась, и вся ответственность за неудовлетворительную аттестацию возлагалась на командира полка. Для устранения возможностей произвола решение об увольнении офицера должно было представляться на утверждение корпусному командиру. В следующем году были определены три вида формулировок по таким увольнениям в Высочайших приказах: 1) «исключается из службы, с тем чтобы впредь в оную не определять»; 2) «отставляется от службы за такую–то вину» (уволенные с этой формулой и по суду лишались права поступления на службу на 3 года); 3) «увольняется от службы» (без объявления причин). В 1867 г. даже формула «исключается из службы» показалась слишком суровой, и об исключенных без суда писали «увольняется от службы» (причем всем уволенным ранее по этим обстоятельствам было разрешено исправить формулировку в своих указах об отставке). Еще в 1856 г. отменены также ограничения на увольнения в отставку по собственному желанию офицеров–католиков, родившихся в Царстве Польском и западных губерниях (по повелениям 1844–1845 гг. не прослужившие 6 лет вовсе не могли увольняться, а выслужившие этот срок увольнялись только после наведения справок по месту жительства об их благонадежности).
В начале 80–х гг. XIX в. с созданием офицерского запаса определено, что в обязательном запасе должны состоять офицеры, не выслужившие срок действительной службы по уставу о воинской повинности 1874 г. — до выслуги его. В добровольном запасе обер–офицеры могли состоять до достижения ими 40 лет, штаб–офицеры — до 50 лет. Дольше этого времени могли оставаться: прослужившие в офицерских чинах 15 лет — до истечения 25 лет со времени поступления на действительную службу, а раненые офицеры, имеющие награды за боевые отличия, окончившие Академию Генштаба и прослужившие в офицерских чинах 25 лет, — до истечения 35 лет.
Для офицеров, признанных негодными к службе, допускалось увольнение из запаса в отставку раньше срока. Прошение об этом подавалось офицером в местное присутствие по воинской повинности, которое и производило освидетельствование. Решение могло быть обжаловано в губернском присутствии. В случае отказа новое прошение подавалось через год. Офицеры, обязанные срочной службой за образование, но признанные неспособными к действительной службе, в запас не зачислялись: таких после получения соответствующего медицинского заключения увольняли сразу в отставку.
Уволенные с действительной службы офицеры могли состоять также в ополчении. По положению об ополчении 1876 г. командиров частей полагалось иметь из бывших офицеров, а прочий командный состав — из лиц с образованием (командиры рот должны были отбыть один лагерный сбор), но по новому положению срок пребывания в ополчении для генералов и штаб–офицеров был установлен до 55 лет, а для обер–офицеров — 50 лет (в результате чего число состоящих в ополчении офицеров к 1895 г. увеличилось по сравнению с 1881 г. вдвое и составило 2800 человек){193}.
С 1882 г. офицеров, замеченных в «неодобрительном поведении», но не подлежащих преданию военному суду (т. е. совершивших проступки, признанные несовместимыми с офицерским званием), было повелено увольнять из армии решением офицерского суда чести (в 1897 г. командирам полков предписано предлагать таким офицерам в 3–дневный срок после решения суда подавать в отставку), а если суд по какой–либо причине собрать было нельзя, то представлять к увольнению в административном порядке. В обоих случаях представление направлялось через командующих войсками военных округов военному министру. Офицеры, получившие два года подряд неудовлетворительную аттестацию, также с 1884 г. в обязательном порядке подлежали увольнению. При этом они могли (если имели соответствующий возраст) зачисляться в запас. Пенсию такие офицеры получали на общих основаниях.
В конце XIX — начале XX в. существенных изменений в порядке увольнения офицеров со службы не произошло. В 1899–1900 гг. обращено внимание на необходимость более дифференцированного подхода к отставке среднего офицерского состава: с одной стороны, командиры полков обязывались следить за тем, чтобы капитаны и подполковники, часто рапортующиеся больными, подавали бы прошения об отставке, а, с другой стороны, при установлении предельного возраста для обер–офицеров — 53, а для штаб–офицеров — 58 лет (на нестроевых должностях — 60 лет) тем капитанам, которые отлично аттестованы и имели хорошее здоровье, дозволялось продлевать службу еще на 2 года. Предельный возраст нахождения офицеров на службе впервые был установлен в 1899 г. Для пехотных обер–офицеров он составлял 53 года, для кавалерийских — 56 лет, для командиров полков и батальонов — 59, для начальников дивизий — 63 года и для командиров корпусов — 67 лет.
Право на ношение мундира и производство в следующий чин при отставке
Офицеры, беспорочно прослужившие длительный срок, по выходе в отставку получали право на ношение мундира и в ряде случаев награждались следующим чином: в 1762 г. установлено давать его прослужившим в предыдущем не менее года.
Первым офицерским чином при отставке с 1801 г. могли награждаться унтер–офицеры из дворян, прослужившие не менее 3 лет. В 1802 г. было подтверждено разрешение давать при отставке следующий чин офицерам в том случае, если они выслужили в своем последнем чине не менее 1 года (полковники — 5 лет). Чина генерал–лейтенанта при отставке в первой четверти XIX в. получить было нельзя. В ряде случаев офицер мог быть повышен в чине, уже находясь в отставке, в том числе и за усердную службу по гражданскому ведомству.
Дозволение носить в отставке офицерский мундир с 1802 г. получали лишь те офицеры, которые прослужили в офицерских чинах не менее 10 лет, причем это правило соблюдалось очень строго (не делалось исключения даже для не дослуживших нескольких месяцев) и не зависело от чина (например, было отказано в праве на мундир одному молодому отставному полковнику, вышедшему в отставку вскоре после получения этого чина и, соответственно, не успевшему выслужить 10–летний срок){194}. Правда, прослужившим в общей сложности 20 лет разрешалось носить мундир и при офицерском стаже менее 10 лет. В 1809 г. право ношения мундира предоставлено всем георгиевским кавалерам. На отставных офицеров, поступивших на гражданскую службу, право ношения мундира не распространялось. Не имели право на ношение мундира офицеры, бывшие под арестом, судом и т. п. С 1807 г. отставники не должны были носить при мундире эполеты.