Русский Рэмбо для бизнес-леди
Шрифт:
– Чистосэрдэчное признание? – заерзал тот. – Тэбэ зачем?
– Дурдом ты, Кобидзе!.. О своей шкуре думай. Костров тебя же крайним перед ее отцом выставит. Здесь или там, в Турции, ничто тебя не спасет. Щенки твои "Серые волки" перед волкодавами из службы безопасности "Феникса". Кстати, знаешь, кто у "Феникса" босс?
– "Феникс" – крутой, знаю. Кто босс – не знаю.
– Родной отец Ольги Коробовой, которую ты с неба на землю опустил… Врубился, придурок?..
– Щютишь? – вздрогнул летчик, подняв на Романова белые от страха глаза. – Слушай,
– До шуток мне… Не слабо плешивый тебя подставил!..
– Шен гижо! – выругался по-грузински Кобидзе. – Кышки из казла выпущу!
– Пиши себе оправдательный приговор, Кобидзе, пока не поздно. Может, мне еще удастся отвести топор от твоей ослиной головы.
– Два "лимона"! – округлил глаза тот. – "Лимон" – мнэ, "лимон" – тэбэ!
– Там посмотрим, – усмехнулся Романов. – По ситуации…
Кобидзе лихорадочно заскрипел пером. Написал одним духом, не забыв поставить дату и размашистую подпись.
Романов взглянул на написанное и сунул блокнот в карман:
– Кострову о нашей беседе ни гугу… Получишь наколку на следующую мокруху, сразу мне дай знать.
Не дашь – "Феникс" и Лубянка тут же получат твой портрет в голубых и розовых тонах. Будет тебе Турция с Грузией и Чечней в придачу… Ищейку, мудозвона твоего, в долю брать нам не с руки… Усек, о чем я?..
– Усек, тащ полковник…
– Ну и славненько, Кобидзе, – погладил его по голове Романов. – Как там в вашем братстве говорится – в жизни выживает сильнейший?
Скиф проснулся весь в холодном поту от телефонного трезвона. Трясущимися руками снял трубку. Звонила Аня.
Задыхающимся голосом она выпалила:
– Игорь, стряслось несчастье. Ольга разбилась на самолете.
– Так я и знал.
– Тебе кто-нибудь уже звонил?
– Я только что видел сон про нее. Разбилась у Солнцева?
– Нет… Над Клязьминским водохранилищем.
– Самолет сгорел?
– Нет. Упал в воду.
– Тело нашли?
– Нет, Игорь, нет. Со дна подняли только какие-то вещи.
– Тебе позвонил… Ты узнала от Романова?
– Ой, ты про него уже знаешь!
– Да, я с ним встречался.
– Игорь, это что – покушение?
– Откуда я знаю.
– Я так боюсь, что следующим будешь ты.
– А я уже отбоялся свое, родная. Ну, все… Спасибо за звонок.
Скиф так сжал трубку, что она лопнула, как скорлупа, и острые осколки впились в ладонь.
По дороге в свой загородный терем Романов пытался понять, где насмерть перехлестнулись интересы двух торговых партнеров по нелегальному оружейному бизнесу, Кострова и Ольги Коробовой, но, как ни старался, за отсутствием информации понять ничего не мог. Одно он знал – за любой кровью у "новых русских" стоят большие деньги. "И у их конкурирующего клана, которым негласно заправляет недавно отставленный от большой политики кремлевский фаворит, баксы тоже ломовые", – неожиданно пришла в его голову шальная мысль.
Год назад, чтобы быть в курсе дел конкурирующей фирмы, Романов, по заданию самого Коробова, внедрился в личную охрану тогдашнего фаворита. Сопровождал его в рестораны, сауны, на великосветские тусовки, именуемые презентациями. На них незаметно для посторонних глаз порой оговаривались с агентами зарубежных клиентов разного рода сделки. Информация Романова позволила Коробову выхватить буквально из-под носа фаворита несколько таких сделок. Его холуи тогда, как ни старались, не смогли обнаружить источник утечки информации. Романов же к тому времени получил от Центра новое задание и, уволившись от фаворита, по своему ощущению, следов особых за собой не оставил.
Дома, прежде чем спрятать листок с "чистосердечным признанием" в тайник, Романов снял с него несколько ксерокопий. Шальная мысль о конкурентах между тем не уходила, продолжала колотиться в голове осенней назойливой мухой.
"А что я теряю? – убеждал он себя. – Баксы с Кострова – журавль в небе, а экс-фаворит хоть заплатит немного, да наличными. Опять-таки преданность ему выкажу. Он хоть отставленный, но, судя по тому, что с госдачи его еще не поперли, из команды, значит, пока не списанный, и кто знает, кем его завтра назначат?"
К госдаче экс-фаворита в Барвихе Романов подъехал затемно.
Небритый, с отечным лицом, экс-фаворит встретил его в большом холле, увешанном картинами художников-авангардистов: летающие по небу среди стай рыб трансформированные дома, цветные линии, похожие на извивающихся червей, перекошенные лица с провалами ртов в окружении ржавых консервных банок и строительной арматуры…
– Теще с женой в самый кайф, а по мне эту блевотину бомжам бы на свалку, – перехватив удивленный взгляд Романова на картины, усмехнулся экс-фаворит. – Какими судьбами, Геннадий Васильевич?
– Дело привело, Борис Иванович, – сдержанно ответил Романов, покосившись на тумбочку с телефоном.
Экс-фаворит понимающе кивнул и молча проследовал на застекленную веранду.
Неотапливаемая веранда была сплошь заставлена дубовыми бочками, а один из углов занимала гора скукоженных от мороза яблок. Экс-фаворит оглянулся на дверь и достал спрятанную в яблоках бутылку водки.
– Теща признает огурчики с помидорчиками и капусту лишь собственного посола, – выудив из бочки по соленому огурцу, пояснил он. – Кулацкая порода, из старообрядцев…
– Свое-то оно безопасней, – вступился за тещу Романов. – За ваше здоровье, Борис Иванович.
– На сколько твое дело потянет? – пошутил тот, хрустя огурцом.
– Почитайте и сами определите, – протянул ему ксерокс "чистосердечного признания" Романов.
Экс-фаворит прочитал и равнодушно пожал плечами:
– Ну, грохнул плешивый журналистку, по нашим временам – не событие. А признание исполнителя?..
Во-первых, по закону это не самое главное. Во-вторых, адвокат Кострова как дважды два докажет, что было оно получено с применением недозволенных методов, что, думаю, так и есть…