Русский Север - прародина индославов

Гусева Наталья Романовна

Число богов возрастало по мере прохождения древними человеческими коллективами многотысячелетнего пути исторического и общественно-экономического развития.

В среде прапрапредков индоязычных арьев жрецы, известные нам как брахманы, не просто достигли постепенно привилегированного общественного положения, но и в значительной мере заслужили его тем, что создавали долгие разветвленные ритмически-стихотворные гимны, адресованные множеству богов. Эти древние авторы ведических гимнов определяются словом «риши», что обычно переводится как «пророки». В своей среде они с течением веков выработали особую систему сохранения гимнов, передавая их изустно от поколения к поколению ученикам из своей среды, строго наблюдая за заучиванием и воспроизведением слов. Благодаря этой системе гимны Ригведы дожили до времени возникновения письменности, и в дальнейшем научный мир получил возможность переводить, оценивать и анализировать их строки.

Не просто тысычелетия, а многие десятки тысячелетий протекли с начала сложения первых

гимнов Ригведы. В записанном виде она стала привлекать к себе внимание многих не только индийских, но и западных ученых. И вот на этом «втором фронте» выяснилось, что точно перевести ее гимны на европейские языки практически невозможно. Гимны насыщены множеством метафор, аллегорий, намеков на нечто бывшее понятным древним риши и их современникам, но совершенно необъяснимое с позиций западной науки всех уровней. Переводили Ригведу частично или полностью на все европейские языки, включая и русский, но читатели постоянно не в силах понять, о чем идет речь и что чему соответствует, хотя видно, что гимны адресованы многим богам порознь или каким-то их группам. Можно увидеть, что люди о чем-то просят, но трудно уяснить себе, чем вызваны многие их просьбы, а ведь это главное, что должно стать понятным для аналитического исследования. Высказываются разные предположения, в которых все исследователи добросовестно ссылаются друг на друга, но ясности нет. Главной причиной этого служит один большой общий недостаток — недоверие Запада к научным знаниям, сложившимся на Востоке. Всеми признается, что Веды — это великий памятник индийской культуры, но вот в Ригведе вдруг говорится о каких-то долгих сутках мрака, а затем о сутках незаходящего солнца. Или, опять же, о вращении небесных светил вокруг одной горы — какой? Где она была? На многие подобные вопросы ответа не находили, так как, не понимая «тайного» смысла многих гимнов, объясняли его неверным изложением при первых публикациях или утратой некоторыми словами своего истинного древнего смысла при крайне длительном периоде их передачи из уст в уста. Европейские ученые стали входить в контакт с индийскими при очень ограниченных условиях возможностей встреч и консультаций лишь после начала в XVII в. колониального проникновения в Индию английских администраторов, и политиков, и миссионеров. Можно утверждать, что при храмовых службах они не присутствовали, исполнения брахманами гимнов Вед не слыхали, а если и доводилось это услышать, то воспринять суть и глубинный смысл древних слов было, естественно, невозможно. Тем не менее исследователи все же попробовали определить свои точки зрения, которые и составили основу содержания европейских публикаций о Ведах.

Сходные элементы орнамента на сосудах: а) юг Восточной Европы; б) северо-западная Индия

Но, как уже упоминалось выше, индийская наука сказала свое слово об истинном смысле гимнов Ригведы: Тилак издал свою книгу, явив глубокое проникновение в суть гимнов, в самый древний их смысл. Эту суть и этот смысл жреческое сословие брахманов пронесло через трудноисчислимое количество веков благодаря тому, что традиция устной передачи слов требовала, по выражению Тилака, «полировки памяти». Тилак обладал тем, чего были лишены европейские исследователи, — чувством языка, знанием его не по выучке и словарям, а, так сказать, «изнутри», что можно назвать и памятью крови. Надо напомнить, что такое знание родного языка «изнутри» присуще человеку каждой национальности, потому что, как говорят психологи, уже в состоянии эмбриона он воспринимает все воздействия окружающей внешней среды и проносит через свою дальнейшую жизнь усвоенную таким путем информацию. И не может считаться случайностью, что, например, каждый русский сразу отличит на слух национальность собеседника, как бы бегло тот ни говорил по-русски.

Молодой брахман-проповедник, считающийся потомком арьев

Так Тилак знал ведический санскрит, слыша еще до своего рождения распевание гимнов брахманами, и мог с самого раннего детства упрочить свое восприятие сути текстов. Это было и остается недоступным для любого представителя иной языково-национальной принадлежности, который не может вот так, «изнутри», знать ведический санскрит и неизбежно связан со словарным толкованием слов. Воспринимая из суждений членов семьи и представителей храмовых и домашних жрецов донесенное из глубочайшей древности понимание условного содержания обращений к богам, Тилак направил свои усилия на выявление тех реалий, которые могли породить именно свойственную древним риши суть просьб и молений или даже просто описаний, носящих характер аллегорий или метафор. Примеров таких неясных строк гимнов можно привести множество.

Невозможно даже перечислить или описать все обилие требующих точной расшифровки строк Ригведы, а поэтому так высоко ценен труд Тилака, разъяснившего основную суть этого памятника — отражение в гимнах природы Арктики вплоть до высоких северных широт.

Многие исследователи Вед сходятся во мнении, что Ригведа содержит указания на океан, на его глубины, на порождаемые им тучи, т. е. на тот факт, что эти указания должны быть намного древнее времени ее фиксации в индийской письменности. Но всегда оставался безответным вопрос — а намного ли древнее, на сколько веков — или тысячелетий?

Остановимся на некоторых указаниях Тилака. Так, в главе «Ночь богов» он подчеркивает, что риши «достигли в те давние времена высокого уровня знаний в области практической астрономии» и вошедшие в Ригведу их сведения достоверны. Далее мы узнаем, что в силу свойств Северного полюса люди видят вращение небосвода над головой как вращение колеса на оси: в мандале X, в гимне 89, говорится, что бог Индра «удерживает своей силой небо и землю, как два колеса повозки удерживаются осью», т. е. речь идет о той картине, которую можно наблюдать только на полюсе. Точка полюса именуется в гимнах горой Меру, и все описания движения небесных светил четко сводятся к периодам их вращения вокруг Меру: полгода длится день богов и полгода длится их ночь. Это указание говорит о том, что в течение многих веков сохранялись в традициях брахманов Индии взгляды и утверждения ведических риши.

Тилак четко проследил и суть мифов о боге Индре, пояснив, что западные ученые неверно связывали его действия только с дождями или грозами. Этому богу в Ригведе приписываются гораздо более существенные функции — он убивает змеедемона мрака и холода, освобождая из плена долгих («вечных») ночей похищенное им солнце, и вместе с тем дает возможность водам сбросить оковы льда и снова вольно течь по земле. Эти образы показывают суть процессов, протекающих в природе севера и особенно важны в этом аспекте те гимны, в которых описываются жертвоприношения Индре как победителю мрака — подробнейшее описание всех ритуальных действий, посвященных возврату солнца на небо после «вечной ночи», содержат многие строфы гимнов. Чрезвычайно ценным является, например, описание той службы («саттры»), которую проводили жрецы ради одоления силы «вечной» ночи («ратра»), длящейся сто («шата») суток. Эта служба именуется в Ригведе «шата-ратри», и именно расшифровка Тилака дает возможность определить место ее проведения. Почему жертвоприношения богу Индре должны были длиться сто суток, т. е. три с лишним месяца, в течение которых его умоляли победить силы мрака и освободить солнце? Тилак ссылается на пояснения, содержащиеся в «Брахманах» (в частности, в «Айтарея-Брахмане»), открывающие суть гимнов «шата-ратри» и содержащие указания на Ригведу, что более длительных ночных служб быть не могло [155, с. 227–234], а Индра называется «хозяином ста возлияний», т. е. стократного принесения ему в жертву пьянящего напитка сомы, подкрепляющего его силы.

Здесь можно попытаться локализовать место проведения этих «саттр ста ночей». Обратимся к точному документу, к «Таблицам солнца для города Мурманска» [153], где обнаружим, что на его широте, т. е. на 69°, «вечная» ночь длится 40 суток. Вспомним, что на Северном полюсе она измеряется 178 сутками, а значит, разница с Мурманском составляет 136 суток. От полюса до Мурманска залегает пространство в 21°, на которое приходится указанная разница в долготе ночи. Разделив 136 на 21, увидим, что на 1° приходится 6,5 суток сокращения ночного мрака. Поскольку саттры длились по 100 ночей, т. е. на 60 суток дольше, чем в Мурманске, то, разделив 60 на 6,5, мы определим, что отдаленность этих саттр от Мурманска равна 9,2° — а значит, они могли иметь место на 78,2°, т. е. в очень высоких северных широтах.

Этот простой подсчет указывает на правильность соотнесения данных Ригведы с Арктикой, что подтверждается и древними данными, приведенными Тилаком.

Описание в мифах «вечных» ночей и дней привлекает не меньшее внимание, чем указания и на ряд других поражающих читателя явлений.

Тилак в своей книге уделяет главное внимание доказательствам того, что древние арьи знали все явления и признаки, характеризующие точное их знакомство с особенностями арктической природы. Не повторяя того, что уже сказано выше (и будет уточнено ниже), обратим наше внимание на поразительное совпадение ряда мифов, преданий и сказочных описаний, встречающихся во многих разделах ведической литературы и великой эпико-исторической поэмы «Махабхараты». Сюжеты и красочные описания, включаемые в такие разделы священно-ритуального писания и мирские сказания ориентируют читателя на согласие с тем, что во время создания Ригведы индийские авторы обладали вполне приемлемым уровнем знаний о метеорологических и астрономических характеристиках Северного полюса и более того: «Указания на сверкание горы (горы Меру, принимаемой за Северный полюс. — Н. Г.) особо интересны, поскольку это, видимо, может быть описанием северного сияния» [155, с. 101].

С утверждением Тилака, что зрелище северного сияния доступно только людям области Полярного круга, соглашаются все исследователи Арктики и жители приполярных земель, а дальше на юг, вплоть до южной границы Русского Севера, свет этих арктических сияний превращается в так называемые белые ночи, о свете которых Пушкин писал: «Когда я в комнате моей пишу, читаю без лампады».

Остановимся на нескольких описаниях небесных явлений, встречающихся в индийской литературе. Одни из них явно рисуют игру красок на полярном небе в месяцы северной ночи, длящейся вокруг полюса по 6 месяцев, а в других мы видим как бы передачу тех образов, которые возникали в фантастическом восприятии человека, потрясенного непонятной грандиозной «битвой красок» на черном ночном небе.