Русский Стамбул
Шрифт:
Эстафету подхватили П.П. Шафиров и М.Б. Шереметев
Плененный Толстой страдал и морально и физически. Тюремщики обращались с ним бесцеремонно и жестоко. Впоследствии он писал о своем состоянии и условиях содержания в турецкой темнице: «Дерзновенно доношу мое страдание и разорение: когда турки посадили меня в заточение, тогда дом мой, конечно, разграбили и вещи все растащили… а меня, приведши в Семибашенную фортецию, посадили прежде под башню, в глубокую земляную темницу, зело мрачную и смрадную… и лежал болен от нестерпимого страдания семь месяцев, и не мог упросить, чтоб хотя единожды прислали ко мне доктора посмотреть меня, но без всякого призрения был оставлен, и что имел и последнее все иждивил, покупая тайно лекарства чрез многие руки; к тому же всяк день угрожали мучениями и пытками…»
Пока посол Толстой сидел в тюрьме, дела турецкие по-прежнему следовало держать под контролем. По приказу Петра I в Константинополь срочно были направлены новые российские послы Петр Павлович Шафиров и Михаил Борисович Шереметев. Им поручено предъявить турецкому султану новый договор, но турецкий владыка даже рассматривать его не стал. Более того, он предложил свои условия, настолько невыгодные и унизительные для России, что новым послам не остается ничего другого, как искать поддержки у нейтральных стран. Памятуя о том, что английский и голландский посланники в Стамбуле прежде содействовали Толстому, Шафиров и Шереметев просят их о посредничестве. Саттон и Кольер откликаются на просьбу и начинают лоббировать интересы России при султанском дворе. А.А. Трапезников в своей книге привел текст одного из донесений Шафирова царю Петру Алексеевичу, в котором посол отмечал неоценимую помощь англичан и голландцев: «Если бы не английский и голландский послы, то нам нельзя было бы иметь ни с кем корреспонденции и к вашему величеству писать, потому что никого ни к нам, ни от нас не пускали и, конечно б, тогда война была начата и нас посадили бы, по последней мере, в жестокую тюрьму; английский посол, человек искусный и умный, день и ночь трудился и письмами и словом склонял турок к сохранению мира, резко говорил им, за что они на него сердились и лаяли… голландский посол ездил несколько раз к визирю инкогнито, уговаривал его наедине и склонял к нашей пользе, потому что сам умеет говорить по-турецки. И хотя мы им учинили обещанное вознаграждение, однако нужно было бы прислать и кавалерии с нарочитыми алмазами, также по доброму меху соболью». Хотя и работали англичане и голландцы за вознаграждение, но все-таки они внесли свой вклад в ослабление напряженности во взаимоотношениях между русскими и османами. Выпущен был из Семибашенного замка П.А. Толстой. А в апреле 1712 года Россия и Турция подписали долгожданный мирный договор.
Неожиданные повороты
Казалось бы, передышка наступила. Однако мир слишком хрупок. И послы убедились в этом уже в ближайшее время. В султанском окружении — сплошные интриги. Не слишком отличались от них и послы иностранных государств. Была полная неразбериха: кто-то кого-то «покупал», другой «перекупал», третий устранял «купленного» чужого, ставя на его место «перекупленного» своего.
Очевидно, и сам султан потерял ориентацию в политических играх. Недавний друг, поверженный русскими шведский эмигрант Карл XII, становится злейшим врагом султана. Его пытаются выдворить за пределы Порты на французском корабле. Одним словом, наступил полный кавардак: в умах, политике, человеческих отношениях.
В этой неразберихе происходит смена визирей, а все три русских посла попадают в Семибашенный замок: туда их отправляют с ведома нового, еще «голодного» визиря Сулеймана-паши. Когда Толстого, Шафирова и Шереметева выпустили из тюрьмы и тут же настояли на их немедленном участии в подготовке Адрианопольского перемирия, то они сами уже не были ни в чем уверены: постоянно ждали подвоха. Дошло до того, что в донесениях Шафирова проскальзывала неловкость: «Мне стыдно уже доносить вашему величеству о здешних происшествиях, потому что у этого непостоянного и превратного (турецкого) правительства ежечасные перемены…» Но все же русским посланникам приходилось разбираться в особенностях поведения османов: это была их работа.
К тому же Толстой, Шафиров, Шереметев занялись подготовкой нового мирного договора с Турцией, который был подписан в 1713 году в Адрианополе. К сожалению, посол М.Б. Шереметев умер в 1714 году по пути на родину: его здоровье было подорвано тюремным заточением в турецкой столице. Михаил Шереметев был единственным сыном сподвижника царя Петра I, генерала и дипломата Бориса Петровича Шереметева.
На родине по достоинству оценили мужество и вклад русских посланников в налаживание мира на одном из самых сложных направлений внешней политики Петра I.
«Если ехать, так до Константинополя…»
«Греческие грезы» Екатерины II
Петр I добился значительного расширения границ Русского государства, однако выход к Черному морю отвоевать ему не удалось. Императрице Екатерине II предстояло завершить начатое Петром Алексеевичем.
Политические интриги ряда государств, недовольных стремлением русских получить выход к Черному морю, привели в 1768 году к войне между Россией и Турцией. К этому времени об императрице Екатерине II в Европе уже говорили как о просвещенном и разумном правителе, отмечая ее усилия по укреплению авторитета Российской империи на международном уровне. К тому же общественное сознание российского общества, да и саму власть будоражили вековые грезы о провозглашении в освобожденном Константинополе всеславянской, всеправославной империи.
Екатерина Великая состояла в переписке со многими знаменитостями своего времени. Общеизвестно, что Вольтер, узнав о начале Турецкой кампании, шутливо намекнул в письме императрице, что эта война может закончиться превращением Константинополя в столицу Российской империи. Однако, похоже, Екатерину II не рассмешили его слова: она восприняла их всерьез, как подтверждение своих размышлений. Вскоре возник так называемый «греческий проект», согласно которому должна быть восстановлена Византийская империя со столицей в Стамбуле. Предполагалось, что русским ставленником на императорском троне станет внук Екатерины — великий князь Константин. Считается, что окончательная разработка концепции «греческого проекта» принадлежала А. А. Безбородко. Он был статс-секретарем императрицы, а затем канцлером Российской империи.
Спустя много лет поэт и дипломат Ф.И. Тютчев так же мечтал о том, что Царьград станет столицей православия Великой Греко-Российской Восточной державы.
Безбородко нередко упоминал в разговорах слова легендарных Мефодия Патарского и Льва Премудрого о высоком предназначении России как правопреемницы и наследницы великой Византии.
В древнерусских источниках по этому поводу говорилось: «Русый же род с прежде создавшими город этот всех измаилтян победят и Седьмохолмый приимут с теми, кому принадлежит он искони по закону, и в нем воцарятся, и удержат Седьмохолмый русы, язык шестой и пятый, и посадят в нем плоды, и вкусят от них досыта, и отомстят за святыни». И также в последнем видении Даниила: «И поднимется великий Филипп с восемнадцатью народами, и соберутся в Седьмохолмом, и разразится бой, какого не было никогда, и потечет кровь человеческая, подобно рекам, по ложбинам и по улицам Седьмохолмого, и замутится море от крови до Тесного устья. Тогда Вовус возопит, и Скеролаф возрыдает, и Стафорин возгласит: «Встаньте, встаньте, мир вам и отомщение супостатам. Выйдите из Седьмохолмого на правую сторону его, и увидите человека, стоящего у двух столпов, украшенного сединами, милосердного, одетого нищенски, взглядом острого, умом же кроткого, среднего роста, имеющего на правой ноге на голени знак. Приведите его и венчайте цесарем на царство».
И, взяв его, четыре ангела живоносных введут его в Святую Софию, и венчают его на царство, и дадут ему в десницу оружие, говоря ему: «Мужайся и побеждай врагов своих!» И, взяв оружие у тех ангелов, поразит он измаилтян, и эфиопов, фрягов, и татар, и всякий народ. А измаилтян же разделит на три части: одних победит оружием, других — крестит, третьих же прогонит с великой яростью до Единодубного. И когда возвратится он, откроются людям сокровища земные и все разбогатеют, и никто не будет нищим, и земля принесет плоды сам-семь, а из оружия воинского сделают серпы. И процарствует он тридцать два года, и после него станет другой от рода его. И затем, предвидя смерть свою, отправится в Иерусалим, чтобы предать царство свое Богу, и с той поры воцарятся четыре сына его: первый в Риме, второй в Александрии, третий в Седьмохолмом, четвертый в Солуни…»
Приближенные и единомышленники не только поддержали «греческие грезы» Екатерины II, но и приняли живейшее участие в их развитии. «Если ехать, так уж ехать до Константинополя и освободить всех православных от ига тяжкого магометанского…» — примерно так сказал ей однажды граф Алексей Орлов. Кому еще после таких слов можно поручить возглавить экспедицию по переброске в обход Европы русской флотилии в Средиземное море! Орлов считал, что русский флот в архипелаге своим присутствием устрашит турков и воодушевит балканские народы на восстание против их поработителя — Оттоманской Порты. Возможно, втайне граф не на все сто процентов был уверен в осуществлении идеи о завоевании Стамбула, однако все же мечтал после войны с турками вернуться в Россию во главе своей флотилии победителем — не окружными путями, а триумфально — через Босфор. Орлов не только справился с поставленной задачей, но и одержал блестящую победу над турецким флотом в знаменитом Чесменском сражении.