Русский Стамбул
Шрифт:
Действо стало опять открытым для публики после того, как султан, отдохнув в одном из своих киосков, опять появился на публике. Музыка заиграла попурри из итальянских опер. Войска и свита приветствовали его троекратным возгласом: «Да пошлет Бог тысячу лет нашему падишаху!..» Затем султан уселся на диван, с левой стороны которого разостлали широкий, из золотой парчи пояс. Правоверные мусульмане стали приближаться к султану с поклонами: вначале они целовали парчовый пояс, затем, как отмечал С.Н., «они прикладывались… с коленопреклонением к султанской ноге». Во время этого коленопреклонения султан подозвал к себе великого визиря и
Господин С.Н. вспоминал, что коленопреклонение и целование султанской ноги продолжалось часа полтора, а по окончании этой церемонии «султан поднялся с дивана; шейх-уль-ислам (высшее духовное лицо) вышел вперед и произнес вслух тихо повторяемую всеми молитву о благоденствии султана, после чего тот удалился; за ним последовал двор и сановники Порты, а затем стали расходиться войска и разъезжаться публика…». Уехал со своими соотечественниками из русской миссии в Стамбуле и господин С.Н., тоже получивший незабываемое впечатление от торжеств в честь праздника Курбан-байрам благодаря билету, приобретенному с помощью «магического пароля» под названием «бакшиш»…
Не «сладкие» впечатления господина С.Н
Весной 1866 года господину С.Н. пришлось побывать по делам русской миссии в Киат-Хане, или Сладких Водах Европейских — по названию речки, вытекающей из болот с европейской стороны Стамбула, в окрестностях Татавалы, близ Адрианопольской дороги. Ее родная сестра-речка, впадающая в Босфор с азиатской стороны, неподалеку от Скутари, известна под именем Сладких Вод Азиатских. Побережья обоих Сладких Вод устелены зелеными живописными лугами и являлись любимыми местами для прогулок здешних жителей. Как отмечал господин С.Н., там можно увидеть не только лучшую часть мусульманского населения Константинополя, но и самих обитательниц султанского гарема, довольно свободно прогуливающихся в экипажах. Здесь же обустроены роскошные дворцы самих повелителей Востока — турецких султанов. Нередко в этих местах бывали и европейцы, в том числе представители дипломатических миссий. В своих хоромах султаны зачастую предоставляли помещения для проживания знатным гостям. К примеру, незадолго до прибытия на Сладкие Воды господина С.Н. гостем султана был один известный румынский князь.
Посещение Сладких Вод очевидцем совпало с грандиозным зрелищем, представляющим собой маневры султанских войск, которые привлекали внимание многих любопытствующих. В числе последних оказался и господин С.Н. с товарищами, по всей видимости, его соотечественниками. По обыкновению, приятели взяли напрокат два каика и от старого моста, у которого стояло на якорях множество построенных не так давно военных судов, поплыли на веслах вниз, по направлению к Ейубу. Оставив по левому борту предместье с великолепной мечетью, а справа — еврейский квартал Хаскиёй, прошлым летом совсем опустошенный холерой, путешественники вышли из вод Золотого Рога и направились к Сладким Водам. Вдоль берега им попадалось бесчисленное множество постоянных или импровизированных для настоящего случая кофеен. Чем дальше продвигались каики, тем больше суденышек попадалось навстречу. В результате передвижение по воде стало крайне затруднительным, и приятели решили оставить свои каики и добираться пешком. Но и наземный путь вскоре из-за огромного скопления военных и публики оказался крайне непростым — господину С.Н. со товарищи с трудом удалось вскарабкаться на возвышенность, откуда наконец можно было беспрепятственно обозревать окрестности.
Взору русских путников предстал обширный луг, имеющий праздничный вид и усеянный разного рода балаганами и палатками, в которых размещались импровизированные кофейни, харчевни и прочее, предназначенное для публики, прибывающей на зрелищные маневры султанских войск. В этой части своего рассказа автор не обошелся без оценки — с налетом высокомерия и брезгливости — местной публики и их излюбленной кухни. «Все это, разумеется, было ниже всякой посредственности, — писал С.Н., — и не будучи Константинопольцем (постоянно проживающим в столице жителем), трудно решиться войти в один из этих грязных приютов, еще труднее решиться отведать там чего-либо, выпить или съесть. Не более привлекательный вид имели закуски и лакомства, разносимые ходящими торговцами на лотках. Однако же находилось в числе гуляющей публики не мало потребителей этих грязных товаров!..». Такой пище, по мнению очевидца, отдавали предпочтение представители низших и средних классов: турок, армян, греков и других народностей. Высшее же общество, утверждал С.Н., в Константинополе, как и везде, вело себя чинно и стыдилось заниматься «бесцеремонным публичным нагружением желудков».
Здесь же, на военных маневрах, не было недостатка и в представителях здешней аристократии. «Между толпами Турок, их жен и детей, — писал очевидец, — подле купеческих приказчиков и лавочных сидельцев из Армян и Греков, попадались и то пешком, то верхом, и очень немногие в экипажах, богатые негоцианты Перы и Галаты, равно как и некоторые европейские дипломаты». С некоторыми знакомцами из иностранных миссий господин С.Н. и его приятели учтиво раскланялись, повстречались они и с группой русских служащих, добравшихся на представление самостоятельно. Европейцы выделялись из толпы простотой своих костюмов.
Маневры султанских войск закончились на удивление быстро, и вскоре публика начала расходиться, не совсем удовлетворенная парадным зрелищем. Но господину С.Н. и его приятелям повезло: их впечатления были с лихвой восполнены, так как они задержались на опустевшем лугу, решив немного погулять. И в этот момент, на смену войскам и гуляющим горожанам, появились кареты с султанскими женами, выехавшими на прогулку. Они даже увидели семилетнего сына султана в маленьком кабриолете, запряженном красивенькими пони. Погуляв немного, все эти высокие особы с дворцовой челядью вернулись во дворец, так как приближался закат солнца — час положенной молитвы и еды у мусульман…
Назад в Константинополь господин С.Н. и его приятели возвращались пешком через горы, где еще раз увидели военных, участвовавших в маневрах, но теперь расположившихся на отдых в своем лагере, поразившем очевидцев своим убожеством и беспорядком…
Уехал, но не расстался…
Господин С.Н. уезжал из Константинополя с печальными мыслями. «Я оставляю Турцию в одну из самых критических минут ее существования, видимо и близко стремящегося к близкому ее концу…» — отмечал он. Его удручали действия турецкого правительства, истощающие государственные финансовые средства, которые расходовались не во благо народа, а направлялись на содержание султанского гарема, многочисленных придворных, на организацию помпезных зрелищ, наподобие маневров султанских войск, бессмысленных приемов, которые стоили громадных денег. Турецкая армия приходила в упадок, тогда как наемные войска пользовались льготами и финансировались в первую очередь.
Не менее жалкое зрелище представлял собой к концу XIX века и флот Турции. Из построенных недавно кораблей многие оказались непригодными по вине непрофессиональных строителей, а остальные стояли на якорях в гаванях из-за отсутствия хороших специалистов: капитанов, моряков, лоцманов и тому подобных. Правда, в бытность пребывания господина С.Н. в Константинополе турецкое правительство пригласило на службу несколько опытных капитанов из славянских стран, которым вверило командование своими пароходами. А то прежде, по утверждению очевидца, зачастую пропадали без вести в море… Налоги, подати, другие многочисленные поборы тяжким бременем легли на плечи народа. Заем, взятый в 1862 году турецким правительством в Англии, был истрачен бесполезно и полностью, страна не могла даже заплатить проценты по облигациям, а тем более рассчитаться с долгом. Действиями правительства были недовольны как христианское население, так и сами турки. Отчаяние народонаселения было всеобщим…
Вполне естественно, что господин С.Н., проживший такое длительное время в турецкой столице, тоже не мог остаться равнодушным к бедам турецкого народа. Как человек, имеющий отношение к русскому посольству, он владел гораздо большей информацией о положении дед в стране по сравнению с тем, о чем мог говорить открыто в своих путевых записках. Наверное, когда-то все же станет известным его настоящее имя и то, в качестве кого он пребывал в Константинополе с 1861-го по 1866 год.
Господин С.Н. уехал из Стамбула, но не расстался с Константинополем, живо следил за всеми происходящими в Турции событиями. Он, бесспорно, принадлежал к той части просвещенного российского общества, которая горячо поддержала открытие в 1895 году в турецкой столице Русского археологического института.