Русский угол Оклахомы
Шрифт:
— Так ты говоришь, о Потрошителе Банков мы уже не услышим?
— Все это в прошлом, — спокойно ответил Крис То время ушло.
— Не всякое прошлое можно легко отбросить.
— Не всякое. Но и оставаться в нем на всю жизнь тоже нельзя.
— Это верно. Надо и о будущем подумать, — многозначительно произнес Маккарти. — Если у тебя нет каких-то других дел, почему бы тебе и в самом деле не остаться здесь? Не пожалеешь.
— Спасибо, Мак. Я подумаю.
— Думай, Крис, думай. Ничего сложного в этой работе нет. Надо только иметь глаза и уши. Много глаз и много ушей.
— У тебя их много?
— Хватает. Я тут не первый год. Всех насквозь вижу. Знаю, кто с кем дружит, кто с кем враждует. Знаю всех, кого рано или поздно придется вздернуть, если они сами не уберутся отсюда. Некоторых из них ждет хорошая веревка, а на остальных и гнилую жалко будет потратить. Мне тут никто не мешает, а помочь любой будет рад, только попроси. И в компании меня уважают. Дом для меня построили. Еще год поработаю, можно будет подумать о женитьбе.
— Есть красотка на примете?
— Это не проблема. Любая побежит, только пальцами щелкну.
— Мак, все это звучит заманчиво, — сказал Крис. — Но ты пока говорил только о приятной стороне дела. Неужели здесь все так прекрасно?
— Конечно, не все. Есть три вещи, которые портят мне жизнь.
— Только три?
— Ну, дерьма тут хватает, но эти три вещи — самое главное дерьмо. Индейцы. Пьянка. И Питер Уолк, будь он неладен.
— Что самое трудное? Индейцы?
— Да нет, — Маккарти пренебрежительно отмахнулся. — с ними-то как раз проще всего. Построже с ними, спуску не давать, стрелять без разговоров. Скоро они и сами уберутся отсюда. Они давно бы ушли куда-нибудь, если б не этот Питер. Он краснокожих тут держит. Только он. Не знаю, чем он их околдовал, но они даже работают у него. Индейцы — и работают. Ты можешь в это поверить, Крис? Чтобы индейцы пахали землю, собирали пшеницу, стригли овец? Они же могут только воровать! Грязные, тупые твари, они даже лопату не умеют по-человечески взять в руки. Видел бы ты, как они корячатся на карьере. Одним словом, краснокожие. Их место за колючей проволокой. А он их тут держит, потому что прикрывается ими. Ну, и они, конечно, рады ему помочь в любом грязном деле. Руку даю на отсечение, что краденый скот пропадает как раз там, на землях Уолка. Мы как-то раз попробовали пройти по следам угнанных бычков, дошли до реки — а за рекой уже колючая проволока. Частное владение. И трое индейцев с карабинами сторожат проход.
— Если следы вели за проволоку, закон был на твоей стороне.
— Питер Уолк не так глуп, чтобы оставить следы.. Не было никаких следов. Но бычки пропали там, за проволокой, я уверен. Иначе почему он туда никого не пускает? Ни одна живая душа со всего карьера не знает, что творится там, за проволокой. Эти друзья краснокожих перекрыли все дороги и просто убить готовы любого чужака.
— Здесь много дорог, — сказал Крис. — Все не перекроешь. Не пробовал отправиться в обход?
— Какой обход? Там кругом голые скалы, ни одной тропинки. С юга к ним ведет ущелье, но пройти через него невозможно. Говорят, там земля проваливается под ногами, и человек падает в кипяток. Горячие источники, к тому же с удушливым газом. Поэтому ту долину и называют Мертвой Долиной. Этот Питер Уолк хорошо устроился. Но я все равно его достану, рано или поздно!
Лысый Мак неспроста затеял этот разговор. Ему не нравилось, что Крис сначала побывал в логове Уолков, а только потом решил навестить старого приятеля да и то, скорее всего, по просьбе этого хитрюги Питера. Жизнь приучила шерифа никому не верить. Не верил он и Крису, когда тот говорил, что оказался на ферме Питера случайно. Наверняка за этим неожиданным визитом что-то скрывалось, и наверняка что-то еще должно будет произойти. Питер Уолк никогда раньше не обращался за помощью к шерифу. И сейчас, громко, но беззлобно изобличая этого проходимца и кровососа, Лысый Мак незаметно следил, как реагирует Крис на его брань.
Но Крис невозмутимо покачивался в седле и равнодушно оглядывал низкие холмы вдоль дороги.
— Расскажи лучше о себе, — неожиданно попросил он, когда Маккарти умолк. — Как ты жил, чем занимался? Я не ожидал увидеть на твоей груди шерифскую звезду.
— Я тоже.
— Как ты смог так переменить всю жизнь?
— Это долгая история, Крис, — смущенно начал Мак. — Боюсь, тебе надоест меня слушать…
Однако он не заставил себя уговаривать и принялся излагать свою эпопею, не упуская ни малейших подробностей. Рассказывать о себе было гораздо приятнее, чем ругать Питера Уолка. Крис слушал внимательно, иногда вставляя одобрительные замечания, и Мак воодушевлялся все больше. До сих пор ему не приходилось оглядываться на прошедшее. Оказывается, он не всегда был пьяницей, вором и бездельником. Оказывается, он вполне достоин уважения хотя бы за то, что нашел в себе силы встать на тропу праведной жизни. Растрогавшись от воспоминаний, Маккарти и не заметил, как пролетело время.
Старый Лукас Уолк спустился к нему с крыльца.
— Шериф? Крис? Что случилось?
— Ничего, — сказал Крис. — Шерифу надо поговорить с раненым.
— Поговорить? Не думаю, что он на это годен… — Лукас покачал головой. — Заходите в дом.
— Где он? — спросил его Лысый Мак, не тратя времени на приветственные церемонии.
Лукас молча провел его к сараю и отворил скрипучую дверь.
Шериф заглянул внутрь и остановился на пороге. Полумрак сарая разрезал пыльный луч света из маленького окошка. Под окном, на куче соломы, прикрытой грубым полотном, раскинулся тщедушный юнец с редкой бородкой. Глаза его были неплотно закрыты, и казалось, он следит за вошедшими из-под опущенных век. Он тяжело и неровно дышал. Одна рука его лежала под головой, другая, без кисти, была обмотана белой тряпкой и покоилась на груди.
— Эй, амиго, слышишь меня? — спросил шериф. — Да нет, похоже, что разговор у нас не получится.
— Он лежит так уже четвертый день, — сказал Лукас.
— Что с рукой?
— Гангрена была. Половину руки пришлось отнять.
— Кто говорил с ним?
— Никто. Он бредит.
— Бредит? В бреду можно услышать немало полезного. он называл какие-то имена, клички или, к примеру, города?
— Я не слышал ничего такого, — ответил Лукас.
— Это не наш. Не с карьера. Откуда же он взялся? — задумался шериф, почесывая переносицу. — Вот что. Привезите его в участок, там мы покажем его людям. Не с неба же он свалился. Кто-нибудь его опознает.
— Не знаю, довезем ли, — сказал Лукас. — Он плох.
— А ты постарайся довезти. Тебе же лучше будет, если он загнется не у тебя дома, а в поселке, при свидетелях, верно?
Шериф вышел из сарая и подошел к Крису, который вытирал свою вспотевшую кобылу.
— Я не успел тебя расспросить об этом парне, — сказал Мак. — Расскажешь по дороге.
— Разве вы не останетесь пообедать? — спросил Лукас. — У нас…
— Не беспокойся, — перебил его Маккарти. — Уж я постараюсь, чтоб мой старый друг не остался голодным и трезвым. Здесь-то у тебя вряд ли найдется хотя бы капля виски. А ты не задерживай. Запрягай телегу и вези мальчишку в поселок. Чем быстрее, тем лучше.
Крис повернулся к Лукасу и сказал:
— Когда вернется Винн, пусть подождет меня здесь.
Маккарти показалось, что Крис сказал это, словно извинялся за что-то. И снова смутные подозрения охватили его.
Но, когда они отъехали от фермы, Крис заговорил о прошлом, вспоминая, как весело они кутили когда-то, спуская добытые деньги в притонах Сент-Луиса. Сердце шерифа сразу оттаяло, и он стал вместе с Крисом воскрешать в памяти чарующие имена — Жозефина, Арманда, Леонсия…
И только вернувшись в участок и расположившись за столом с бутылкой бурбона, Маккарти сообразил, что своими воспоминаниями Крис, скорее всего, просто уклонился от разговора про парня с гангреной.