Русский угол Оклахомы
Шрифт:
— Дай нам слово, что твоя банда не полезет в наши земли. Ты даешь слово, и ты будешь отвечать, когда это случится.
— Ничего не случится, господа, — Скиллард поднял перед собой руки, чтобы успокоить индейцев. С каждой минутой его голос становился увереннее и крепче. — Ничего не случится с вашими землями. Вы спокойно будете на них жить и получать полную поддержку Правительства, как это было и раньше. Компания не собирается заниматься только углем. Знаете, что здесь будет? Мы построим здесь новые города с высокими каменными домами, с большими школами для детей, с огромными театрами. Мы проложим дороги от одного дома к другому, мы проведем телеграф в каждый дом, и на улицах вечерами будут гореть фонари, и ночью в городе будет светлее, чем днем. Знаете, кто будет жить в этом прекрасном городе ? Там будут жить все — и белые, и негры, и индейцы. Граждане одного союза наций, а не люди из разных племен. И вы, и ваши дети, и внуки будут жить в этом городе вместе с моими детьми и внуками…
— Хорошо, — сказал Волчий Глаз. — Ты дал слово. Посмотрим, крепкое оно или нет. Спасибо, что говорил с нами. Прощай.
Через несколько минут два небольших отряда всадников покинули место сбора. Энни ехала между Крокетом и Джудом, за ними трусили Скиллард с Коэном, которых сопровождал старый Томас, а немного поодаль держалась группа индейцев-кайова. Ники, старший сын Темного Быка, ехал последним. Он держал карабин на коленях и часто оглядывался.
Глава 13. ВИНСЕНТ КРОКЕТ. БРАТОУБИЙСТВО
Ники Кожаный Жилет мог бы и не оглядываться. Нас никто не собирался догонять. По крайней мере, в открытую. Если шайенам так уж необходима шкура инженера, то они ее раздобудут. Но догонять нас они не станут. Никаких погонь, никаких ужасающих криков и никакой беспорядочной стрельбы не будет. Будет засада.
Словно услышав мои мысли, Джуд проговорил:
— Утром шайенских лошадей стало меньше, чем было ночью. На две дюжины меньше.
— Ночью горело шесть костров, а утром осталось четыре, — ответил я, и он понимающе кивнул.
Как только мы отъехали достаточно далеко, я остановился и подождал отставших спутников.
— Мистер инженер, — сказал я, — Вам надо немного изменить внешность.
— Это еще зачем?
— Вы слишком заметная фигура.
— И что же вас не устраивает, мистер Разбитое Зеркало?
— Во-первых, ваш цилиндр. Он белый и высокий.
Пока я говорил, Джуд подъехал к инженеру сзади и снял с него шляпу. Скиллард возмущенно повернулся к нему, но команчеро невозмутимо бросил на его колени черный платок.
— Повяжите голову.
— И не подумаю! Отдайте шляпу! Что вы себе позволяете, черт возьми!
— Чем вы смазываете волосы, чтобы они лежали так ровно? — спросил я. — Не думаю, что медвежьим жиром. Наверно, бриолином. Шайены постараются не нарушить вашу прическу, когда будут снимать скальп. Они уважают чужой труд.
— Не надо меня путать! Вам мало того, что они донимали меня всю ночь своими воплями?
— Никто вас не пугает, — сказал я. — Вас просто хотят убить. Да, именно вас. Кому-то нужен ваш скальп. У вас есть завистники в компании? Может быть, конкуренты? Или ревнивый муж какой-нибудь красотки? Так или иначе, на вас идет охота, а нам хочется спокойно добраться до дома. Выбирайте. Или вы надеваете свою белую шляпу и дальше едете в гордом одиночестве, или остаетесь с нами, но уже без шляпы. Ну как?
— Что за глупости, — раздраженно ворчал Скиллард, неловко стягивая платком свои прилизанные черные волосы с идеально прямым пробором. — Кому мешает моя шляпа? Когда меня хотели поджарить, шляпа никому не мешала…
— Во-вторых, ваш сюртук, сэр, — сказал я. — Накиньте пончо поверх него. Вот так. Теперь никто не отличит вас от простого бандита с большой дороги. Кстати, не желаете ли повесить карабин на спину? Возьмите мой.
— Не хочу. Лишняя тяжесть.
— Берите, берите, он легкий.
Мы с Джудом придирчиво оглядели инженера. Энни с трудом сдерживала смех, отворачиваясь и зажимая рот ладошкой. А фотограф Соломон Коэн умоляюще вскинул руки:
— Остановимся на минутку! Нельзя упускать такой кадр! Страшно представить, сколько заплатит за этот портрет Горнорудная Компания!
— Ни минутки, ни секунды, — категорически отказался я.
— Что вы стоите? — недовольно прикрикнул Ники, подъезжая к нам. — Хотите навлечь беду?
Мы поскакали быстрее, чем двигались до этой остановки. Один из сыновей Темного Быка уехал вперед, показывая нам дорогу. На ходу мне удалось переговорить с Ником и Джудом, и мы пришли к общему мнению. Те шайены, которые остались на месте сбора, нас не догонят. Значит, где-то впереди мы столкнемся с другой бандой. Утром лагерь незаметно покинули примерно два десятка шайенов. Они не могли знать, что мы будем передвигаться под охраной кайова, но все равно их было значительно больше, чем нас. Мы же не знаем, чем они вооружены. Я предложил исходить из худшего: все с винтовками. В этом случае нам не спастись. Несколько залпов, и уцелевшие расползутся по степи, прячась в траве и истекая кровью. Нападающие забирают раненого Скилларда и доставляют его к заказчикам охоты. Он будет ранен в ногу, но еще долго не сможет умереть, на свою беду.
Джуд добавил, что нападающие подберут на месте засады не только инженера, но и еще одного белого, чтобы тот смог передать послание землемерам. Скорее всего они предпочтут фотографа, а не меня или Энни, предположил я: черные чемоданы и кожаную фуражку легко распознать издалека. Джуд согласился. Кроме того, фотограф выгодно отличался от меня еще и тем, что был безоружен. Поэтому тебя, Крокет, они будут валить наповал. А Энни (хорошо, что она не слышит), как ни ряди, все-таки женщина, белая женщина, и они ее не отпустят ни к каким землемерам.
Переодев инженера, мы хотя бы ненамного усложнили задачу шайенам. Кроме того, они, не ожидают увидеть, что нас так много. Хотя вряд ли это их остановит. Скорее, наоборот, — заставит действовать более грубо. Перестреляют всех без разбора, а скальп можно снять и с трупа.
Нику весьма не нравились такие речи, и он поспешил сделать выводы. Его братья подтянулись к нам и окружили кольцом двух наиболее ценных носителей белой кожи — инженера и фотографа. В головном дозоре поскакал Джуд. Он мог заметить какие-то признаки засады. Но, зная шайенов, я был уверен, что никаких признаков не будет.
Они сами учили меня прятаться там, где нельзя спрятаться. Тот, кто ищет, не будет разглядывать открытое пространство, а сосредоточится на всяких складках, тенях, поворотах. Поэтому лучше всего можно укрыться там, где нет никаких укрытий.
Индеец может накинуть на себя старый мешок и превратиться в придорожный камень. А может распластаться в траве, и его спина будет колыхаться под ветром вместе с серебристыми колосьями. Он может повиснуть на отвесном обрыве, а может и зарыться по самые ноздри в песок, и ты не заметишь его, даже если наступишь. Его карабин прорастает ветвями и покрывается мхом, и даже его одежда перестает пахнуть застарелым потом и мочой, когда он сидит в засаде.