Русский Вид. Книга третья: Тигр. Рысь
Шрифт:
– Ну, что доигралась... в прятки с Тигром?
– Туран хороший, он мне помог здорово, только... ему, наверно, другие девушки нравятся. Которые глазками хлопают и «динамят» долго, а я так не могу. Если мне что-то хочется, если я загорелась, то мне надо все сразу - «вынь да положь»!
– И что?
– заинтересованно переспросил Брок, с трудом пряча усмешку.
– Долго вынимал твой Тигр? Или положил не так?
– Вынимал-то как раз не долго... хотя, как сказать...
– Да, ладно тебе уже смеяться!
– вспылила вдруг Тори, - и так мне хреново, ты еще лезешь со своими приколами!
– Ты за словами-то следи, козявка мелкая! И голос на меня не повышай, то же мне «фифа» нашлась! Расскажу дядьке, где я тебя встретил, выпорет!
– Пытался уже один..., - буркнула Тори, и не на шутку рассердилась.
– Что вы ко мне все относитесь, как к ребенку? Как к трясогузке какой-то... Я вам что... соплячка малолетняя? Мне скоро двадцать пять будет! И все готовы мораль читать, хлебом не корми... и все учат как жить. И вечно недовольны... даже этот... Псих Лесной...
– Понравился, что ли тебе... псих?
Брок потянул воздух ноздрями и, пристально посмотрел на Тори, остановившись. Глаза его сузились под густыми бровями:
– Была с ним?
– Была!
– с вызовом ответила девушка, гордо вздернув подбородок.
– И в полном восторге! И хочу еще! И если он за мной не придет... ты, думаешь, уеду, как обещала? Хре-енушки вам! Да, ничего подобного! Сама пойду к нему в лес, и пусть только попробует меня не пустить! Пожалеет...
– Ух, ты, грозная какая!
– невольно залюбовался девушкой Брок, и даже задумался на минуту, глядя в ее изумрудные глаза, потемневшие от страсти.
– «Маша - лето, Лиза - зима, Катя - осень. А ты как весна, Вика,... ты как бурное половодье... ледоход на реке... майская гроза... душная соловьиная ночь, когда сердце трепещет в нетерпении, а горячая кровь заставляет бежать из берлоги на поиски пары, сметая все и всех на своем пути... Старому Тигру, кажется, повезло... И даже веснушки твои золотые, словно первые одуванчики на песчаном пригорке...»
А потом Брок объяснил Тори свое появление в лесу неподалеку от избушки Турана:
– Дядька твой вчера вечером от Дамира сообщение получил: в километре от нашей дороги какой-то зверь непонятный двух парней покалечил, там еще третий был, он до поста доехал и сообщил о нападении. Про девушку, кажется, что-то говорил еще, а в лесу потом женскую одежду нашли - разорванную рубашку и курточку... светлую. Коротков тебе дозвониться не мог... очень переживал, с самого утра уехали они с Владом, вещи эти хочет опознать.
– Телефон!
– забеспокоилась Вика, - я никаких звонков не слышала...
«Сотовый» девушка нашла в своем рюкзачке, что передал ей Туран, расставаясь. Правда, задняя панель немного отошла, батарея торчала наружу, и аппарат был отключен.
– Надо бы в поселок скорее вернуться, дяде Леше позвонить! Он так волнуется за меня теперь, он меня больше не выпустит из дома или..., -Тори даже замерла от ужаса при такой мысли, - или вообще в город отправит! А я больше в город не хочу, мне и тут неплохо!
– Игнат, как ты думаешь, он все-таки придет за мной... из леса? А? Медведь бросил мимолетный взгляд на милое расстроенное личико девушки.
– Слушай, Вика... мне бы надо тебе кое-что рассказать... о твоем этом Тигре. Но, наверно, это лучше всего Маша сделает. Пойдем сейчас к нам, там и поговорите. Тебе надо... знать все.
– Ну, пошли быстрее уже... Мыться хочу и одежду другую! Как чучело какое-то хожу, натуральное пугало, фу - самой противно!
Последние слова Тори прозвучали весьма эмоционально. Но, когда Медведь отвернулся и пошел вперед, девушка тайком прижала к лицу рукав куртки Турана...
Еле сдерживая слезы, Вика попыталась уловить знакомый запах сурового мужчины с которым провела, пожалуй, самую незабываемую ночь в своей жизни. «Как же ты там теперь один остался... Тигренок мой!»
До Машиного дома добирались долго, и теперь Тори с досадой представляла себе какой длинный путь проделал Туран, чтобы выбраться на «федералку», к условленному месту встречи на автобусной остановке. К тому же еще, кажется, шел дождь. Ей-то какая разница - Тори ехала в машине с Белоноговым, а вот Турану из-за ее проблем пришлось долго-долго идти по мокрому лесу.
Девушку вдруг охватило невыносимое чувство вины. «А, как же он с «черепками»-то разобрался круто, я даже ничего толком не поняла, ревела как белуга, а потом смотрю - все лежат... А, в гостях у него я только ныла, да еще и приставала к нему, вот же идиотка озабоченная! А, может, он и не хотел совсем..., а может...» И Тори даже вдруг похолодела от внезапной догадки:
– «А, если ему было нельзя... вдруг, он какой-то особенный обет дал, как монах..., может, он тоже в отшельники подался от соблазнов мирских, а тут я «нарисовалась» и в искушение его ввела - невинного агнца...»
Тори быстренько припомнила сюжет повести Льва Толстого «Отец Сергий» о русском князе Степане Касатском, служившем при царе Николае I. Узнав, что невеста его была прежде любовницей государя, князь «постригся» в монахи, и стал жить отшельником в дремучем лесу, «алкая пищи духовной».
А потом одна разбитная бабенка, поспорив с подвыпившими друзьями, что совратит «святошу», напросилась в гости к одинокому монаху. «Замерзла, мол, в лесу, пустите погреться, да и переночевать заодно... в тихой вашей обители». И вот, чтобы не впасть в грех с нахальной молодой вдовушкой, Отец Сергий взял топорик, да и отрубил себе палец на левой руке. От этого геройского поступка гостья его ночная сильно расчувствовалась и тоже в монастырь ушла... в женский, естественно.
И тут Вика особенно ужаснулась направлению своих мыслей.
– А, если Туран тоже... Нет, нет, не должен... теперь-то уж поздно себе чего-то рубить, мы уже «согрешили», как-никак... А, впрочем, я бы его и без пальца любила, лишь бы все остальное на месте оставалось...
Неожиданно в памяти у Вики мелькнул совершенно дикий сюжет, виденный когда-то по РенТВ про секту скопцов...
– «Бо-ожечки мои! Не-ет, только не это... Да, если Туран решит со своими «сокровищами» расстаться - он же конченый придурок! И на фига он тогда мне сдался... в смысле, псих!