Русский закал
Шрифт:
– По-моему, это не твои слова.
– Так мне Локтев говорил. Он просчитал Алексеева еще полгода назад, когда ему случайно попалось на глаза разрешение на перевозку домашних вещей из города Мары в Москву военным бортом, данное некоему лейтенанту и подписанное Алексеевым. Вещи этого лейтенанта загрузили в Мары, это Туркмения, минуя все таможни и досмотр. Кроме двух чемоданов, там были семь ящиков по сто пятьдесят килограммов каждый, якобы с посудой и книгами. По совпадению, Локтев прекрасно знал этого лейтенанта. Локтев был членом госкомиссии в Мары по учету и списанию боевой техники. Лейтенант
Кажется, я начинал кое-что понимать. Отматывая в памяти картинки прошлой жизни, я отчетливо вспомнил, как впервые встретился в баре «Таджикистана» с Алексеевым и как меня неприятно удивила его барская манера обращаться с обслуживающим персоналом. Мы сидели за столиком втроем: Алексеев, Валери и я. Пили коньяк. Потом Алексеева развезло, и он стал нести какую-то ахинею про красивую жизнь и что его душат, а он собирается вывести мразь на чистую воду…
Борис не сводил с меня глаз, пока я ковырялся в своей памяти.
– Ну что? – спросил он.
– Я вспоминаю нашу с ним первую встречу. Что-то было. Он был чем-то обеспокоен.
– А Валери слышала то, что он говорил?
– При чем здесь Валери?
Борис пронзил меня долгим взглядом, затем посмотрел на опустевшую бутылку и вздохнул:
– Ты не понял еще самого главного.
– А что я должен понять?
– Ты рассказывал мне о своей первой встрече с адвокатом, ну там, на даче, когда вы жрали холодную баранину и ты набил морду картавому, помнишь?
– Еще бы!
– Как адвокат отнесся к убийству Алексеева?
– Сказал, что картавый немного перестарался.
– И ты этому поверил?
– В тот момент я вообще ничему не верил и был на взводе, готовый к смерти, к побоям и к пыткам.
– Ну давай помозгуем, прикинем все логически. Картавый должен был обеспечить твой приезд в Куляб. Так?
– Так.
– А что он делает? Рискуя сорвать всю операцию, подставляет тебя, вешает на тебя труп Алексеева. Зачем? Ради чего?
– Ну, предположим, ради того, чтобы я не дергался, не пытался заявить в милицию или сбежать.
– Что ты! Что ты! – закричал Борис. – Бред! Таким варварским способом пресечь твой возможный побег? Зарыть в землю курицу, чтобы ее не сожрал хорек? Нет логики! Если я правильно понял твой рассказ, то ты чудом не попал в руки милиции, а произойди это – картавый вместе с адвокатом выложили бы не один «лимон», чтобы тебя оттуда вытащить.
– Зачем же он убил Алексеева? – спросил я, понимая, что Борис, в отличие от меня, неплохо овладел законами элементарной логики. – А может быть, в этом и не было никакого смысла? Может быть, мы имеем дело с психически
Борис снисходительно посмотрел на меня.
– О чем ты, касатик? Маньяк, нездоровый человек… Да если бы он был психически больным, то резал бы вас налево и направо, не думая ни о кокаине, ни о чем-либо другом. Нет, он хитрый, умный и абсолютно здравомыслящий человек. Намного более здравомыслящий, нежели мы с тобой.
– Так в чем же смысл? – снова спросил я. – Если ты знаешь, то не трави душу.
– Знать – не знаю, но догадываюсь. Картавый и твой высокоморальный покойный Алексеев – звенья одной цепочки. Я думаю, что картавый, используя боевиков, дачу и кишлачный дом в приграничной зоне, отвечал за переброску груза из Афгана до Куляба. Из Куляба до Душанбе, – возможно, кто-то еще. Алексеев обеспечивал бестаможенный проход груза на военный борт и отправлял его дальше.
– В это трудно поверить, – признался я.
– Мафия, – обобщил Борис и развел руками. – Плюс коррупция в объединенном командовании. Единой армии там нет, а представители национальных министерств обороны в Таджикистане снимают с себя ответственность за неблаговидные поступки и преступления. Об этом уже давно пишут всякие скандальные газетки, а ты столкнулся, как говорится, воочию. С чем тебя и поздравляю.
– И все-таки я не понимаю, зачем картавому понадобилось убивать своего сообщника.
– Локтев сказал, что за Алексеевым уже долгое время наблюдали люди из контрразведки. Я думаю, что сам Алексеев не мог не догадываться об этом. Видимо, ты встретился с ним именно в то время, когда он был уже готов расколоться и прийти в военную прокуратуру с повинной. Он говорил тебе про какую-то мразь и чистую воду?.. В этих пьяных словах и заключались ответы на многие вопросы, с которыми ты потом столкнулся. И эти же слова дошли до слуха картавого. Алексеев вел себя неосторожно, и мафия свела с ним счеты, навеки закрыв ему рот.
– Жаль, что тебя вовремя не оказалось рядом.
– Я оказался рядом как раз вовремя, – напомнил Борис. – А если бы опоздал, твой трупик истлевал бы сейчас на берегу бурноводного Пянджа.
– Мой и Валери, – поправил я.
Борис поднял указательный палец вверх и выждал паузу:
– Погоди, милок, не гони лошадей. И в этом вопросе ты пребываешь в глубоком замешательстве. Вот налил бы ты мне еще стаканчик, я бы тебе такое рассказал, от чего волосы не то что дыбом встанут, а сразу выпадут.
Признаюсь, Борис посадил меня на крючок, и мне пришлось идти на кухню и доставать из шкафа последнюю бутылку мадеры.
– Есть такая поговорка: язык мой – враг мой, – сказал Борис, внимательно изучая этикетку на бутылке, словно видел ее первый раз в жизни. – Марочное, Массандра, шесть медалей. Три года выдержки. То, что нужно. А ведь наверняка же из наших виноградников, а? Здесь ягодка росла, впитывала солнце, затем гроздь срезали и грузовиком – в Массандру. Там в бочки и в подвалы. Потом разлили, разбутери…лирировали… Черт, язык заплетается! Короче, закачали в бутылки и снова привезли сюда, на родину. Круговорот вина в природе!