Русское кузнечное ремесло в золотоордынский период и эпоху Московского государства
Шрифт:
Можно думать, что оружейное производство в Заяузье существовало издавна. «Заяузская слободка с монастырем с Кузьмодемьяном» упоминается в духовной грамоте князя Ивана Юрьевича Патрикеева, написанной ранее 1499 г. В то время она принадлежала Патрикеевым. Возможно, что слобода и возникла незадолго до этого как белая, частновладельческая. Монастырь Кузьмы и Демьяна мог быть построен в связи с древними представлениями об этих святых как о покровителях кузнечного ремесла. Вероятно, уже в середине XV в. здесь селились преимущественно кузнецы. Интересную мысль о механизме образования кузнечной слободы в Заяузье высказал М. Г. Рабинович: Патрикеевы, которым принадлежала на первых порах слобода, владели и рядом участков земли на Великом посаде, которые были у них потом изъяты. Возможно, что образование Заяузской кузнецкой слободы связано с переселением кузнецов с Великого посада и первоначально именно с земель Патрикеевых. В таком случае ремесленники не остались на посаде после изъятия земель у их сеньора и предпочли переселиться во вновь созданную теми же князьями белую слободу (Рабинович 1964).
Так или иначе, в XVII в. эта слобода уже называлась Старой Кузнецкой, а от монастыря осталась только церковь, которая по-прежнему носила имя Кузьмы и Демьяна и называлась «что в Старых Кузнецах». Кузнецы и оружейники играли, видимо, немалую роль в Заяузье в XVI в. Недаром один из них был похоронен едва ли не на самом почетном месте Никитского кладбища, непосредственно у апсиды церкви св. Никиты — главного храма Заяузья (Рабинович 1964: 180–181).
Металлообрабатывающее производство развивалось в Заяузье в течение всего XVI в., вытесняя гончаров на их окончательное место в конце нынешней Гончарной улицы (отсюда и название). Ниже кузнецов и бронников по склону холма поместились котельники, изготовлявшие котлы и другую металлическую посуду. Они оставили свое имя в названии Котельнической набережной. Возможно, котельники были переведены в Заяузье с бурно заселявшейся Покровки в Белом городе (церковь Успения на Покровке еще в XVII в. называлась «в Котельниках», а живший возле нее гость Сверчков был одним из именитых людей Котельной слободы). Еще одна слобода ремесленников, связанных с металлообработкой — Таганная, — поместилась рядом с Гончарной (Памятники архитектуры Москвы 1989: 291–294). Следует отметить, что Таганная слобода была дворцовой.
Еще одним районом концентрации кузнецов было Замоскворечье (Заречье). Для средневековой Москвы эта часть города была одной из наиболее новых, включенных в городскую черту практически лишь с возведением Скородома. Однако заселение Заречья началось намного раньше. При описании великого пожара 1365 г. летописец указывает, что «…погорел весь город — и Посад, и Кремль, и Загородье, и Заречье» (Карпов 1996: 98). Около 1535 г. Василий III поселил в Заречье «пищальников», выведенных из Пскова. Иван Грозный в 1550 г. основал в Замоскворечье целую полосу стрелецких слобод. Вплоть до середины XVII в. заселение Замоскворечья носило преимущественно военный характер, в связи с чем этот район часто именовали стрелецкой слободой (Памятники архитектуры Москвы 1994: 15). Несомненно, что обслуживание большого войска, а также обслуживание сухопутных трасс, пролегавших через Замоскворечье на юг и юго-восток, требовало многочисленных специалистов по железообработке. Кузнечная слобода возникает в этом районе не позднее второй половины XVI в., что нашло отражение в названии улицы Новокузнецкой и церкви Николы в Кузнецах, существовавшей уже в конце XVI в.
И наконец, еще одним местом концентрации кузнецов была Бронная слобода. Она располагалась между современными Малой Никитской и Тверской улицами. Слобода была населена мастерами-оружейниками и находилась в ведении Оружейной палаты. В 1570 г. Иван Грозный поселил здесь иноземных мастеров сабельных дел (Сытин 2000: 243).
Таким образом, в Москве XVI–XVII вв. локализуется четыре центра, связанных с железообработкой. Это Пушечный двор на берегу Неглинной, Заяузье, Замоскворечье и Бронная слобода. Во всех этих центрах основу ремесленного населения составляли мастера, обслуживающие великокняжеский (позднее царский) двор или работающие на нужды армии (т. е. также в значительной степени подчиненные великому князю). В этом заключалась одна из характерных особенностей организации кузнечного ремесла в Москве: в столице в основном работали ремесленники, непосредственно подчиненные государственной администрации.
Кузнечные инструменты (наковальни, молотки, клещи и т. п.) высоко ценили и хранили их тщательно, передавали от одного мастера к другому, а в случае поломки — переделывали. Записи XVII в. говорят, что московский мастер-кузнец должен был дать своему ученику, окончившему учение, полный набор инструментов: «мехи, наковальни, два молота (один боевой, другой одноручной), тиски». Это оценивалось в 15 рублей — сумму по тому времени весьма крупную. Одни мехи и наковальня стоили 3 рубля.
Из находок, связанных с железообрабатывающим производством, следует упомянуть остатки горшков из Зарядья, в которых проводилось науглероживание железа при изготовлении стали. Такая же находка сделана в Кремле (Рабинович 1964: 92).
Признаки качественного перелома в московском кузнечестве (переход от ремесла универсального к выделению высокопрофессиональных мастеров с узкой специализацией) наметился еще в XIV в., и особенно в XV в. Этот перелом выразился прежде всего в совершенствовании технологии кузнечного производства и углублении разделения труда (Рабинович 1964: 141). На наших материалах это особенно ярко проявилось в росте с конца XIV в. доли ножей с наварными лезвиями.
По данным письменных источников XVII в., кузнецы входили в число наиболее многочисленных групп ремесленников. Кроме того, кузнецы наряду с серебрянниками, скорняками и кожевниками были наиболее зажиточным ремесленным населением (История Москвы 1997: 232).
Исследователи считают, что спецификой ремесленного производства Москвы было изготовление оружия. В оружейном деле наметилась наиболее дробная из всех металлообрабатывающих профессий специализация. В это время известны такие мастера-оружейники, как бронники, стрельники, сабельники, секирники. Московские сабли, по отзывам иностранцев, не уступали турецким. Очень ценились московские «пансири». Недаром бухарские послы в 1589 г. просили разрешения купить их в Москве (Бахрушин 1952: 168).
Письменные источники позволяют говорить об узкой специализации значительной части московских кузнецов. По росписи 1641 г. в Москве насчитывалось 152 кузнеца. Среди них наряду с мастерами, которые «делали всякое кузнечное дело», выделяются специалисты по отдельным категориям кузнечной продукции. В общей сложности специальные работы указываются у 35 кузнецов. Особенно значимо для нас упоминание ножевщиков. Несомненно, что именно их продукция должна была отличаться более высоким качеством и, возможно, оформлением.
К сожалению, аналитические материалы по кузнечному ремеслу Московского государства еще немногочисленны. Во многом это объясняется степенью изученности поздних культурных напластований. До недавнего времени археологическому исследованию памятников XVI–XVII вв. не уделялось должного внимания. В связи с этим существующие коллекции железных вещей не могут идти в сравнение с материалами предшествующего времени. Помимо всего прочего, металлические находки XVI–XVII вв. залегают в хорошо дренируемых слоях, сильно испорченных позднейшими перекопами, что способствует сильной коррозии металла и делает многие из артефактов непригодными для металлографического анализа.
Не восполняют пробел в истории кузнечества XVI–XVII вв. и русские письменные источники, в которых не нашли отражения технологические характеристики кузнечного ремесла. В нашей работе мы впервые обобщаем отрывочные свидетельства рассматриваемого времени по отдельным памятникам и вводим в научный оборот новые аналитические данные. Для характеристики технологии кузнечного ремесла XVI–XVII вв. мы располагаем материалами из Москвы (посад), Пскова, Изборской крепости, Ростиславля Рязанского, Коломны, Мякинино-2. Основу коллекции составляют ножи (157 экз.). Анализы единичных орудий (резцов, топоров, кос, серпов, ножниц и т. д.) лишь дополняют технико-технологические характеристики хозяйственного инвентаря эпохи Московского государства (табл. 16).
Наиболее представительные коллекции аналитических данных происходят из Москвы (65 ножей) и Пскова (46 ножей). Среди продукции из Москвы представлены все технологические схемы, известные и в предшествующий период (рис. 56). Однако соотношение этих схем меняется. Большее значение приобретают технологические схемы, входящие в технологическую группу I (57 %) (рис. 57). Среди изделий технологической группы II доминирующее положение занимает технология косой боковой наварки, но применяются также и другие варианты наварки: торцовая, V-образная (рис. 58–59). Отметим практически стопроцентное применение термообработки.