Русское Старообрядчество. Духовные движения семнадцатого века
Шрифт:
Что было действительно новым в сочинениях Денисова, так это некоторая идеологическая демократизация Третьего Рима, хотя они это выражение почти не упоминают. Теперь вместо стольного города Москвы на роль преемника вселенской задачи охраны подлинного православия в их писаниях выступают все русские города и деревни, веси и села, сам русский народ, а не “великий государь” Московской Руси, которого, поскольку он стал императором Санкт–Петербургской империи, они вообще предпочитают замалчивать. Этому перенесению роли защитника христианства с Москвы на всю Русь, с великого государя на народ российский соответствовала и иерархическая перестройка своей церкви, предпринятая Денисовыми. Вместо грозных владык епископов, необходимость которых для преемственности Господней благодати они не отрицали, Денисовы выдвинули
Величание старой Руси и возвеличивание своей поморской церкви, конечно, отражало общее мышление Денисовых и их взгляд на вопрос об Антихристе. Хотя Андрей в своих проповедях неоднократно пользовался эсхатологическими темами и вскользь говорил, что приход антихристов был указан злополучной “Кирилловой книгой”, которая, в свою очередь, состояла из писаний ранних отцов церкви[225], тем не менее ни он, ни Семен никогда не были подавлены апокалиптическим отчаянием. Они упорно и успешно работали над созданием церкви старой веры, надеялись восстановить в ней, как мы это уже видели, священство и иерархию и были полны веры, что старая вера не только будет восстановлена на Руси, но и выполнит свою вселенскую миссию, указав миру, как должно жить по христианским заветам.
Поэтому Денисовы, и Выг при их жизни, не стали узкими руководителями одной из беспоповских сект, а старались примирить между собой все старообрядческие согласия, затем объединить их под общим знаменем старой веры и даже направить их объединенные усилия на возвращение России к древлеправославному идеалу, на воссоединение “единого тела вселенской церкви”.
По всей вероятности им, как и за два с лишним столетия до них Иосифу Волоцкому, это идеальное православное государство мыслилось как вселенский храм с монастырским укладом и вечно празднуемой литургией. Ведь и Иосиф, сомневаясь в православии своего склонного к поощрению еретиков монарха, Ивана III, предпочитал говорить в своем “Просветителе” не столько о православном царе, как о русской земле, которая “ныне всех благочестием одоле”[226], и хотел превратить Русь в почти монастырскую теократию. Но судьба не дала Денисовым возможности не только вернуть Россию к старой вере, но даже и объдинить самих старообрядцев в одну церковь.
Картина Руси — второго рая, нарисованная Денисовым, относилась, конечно, только к той Руси, какой она была до Никона и царя Алексея Михайловича. Это благочестивое, подлинно православное положение церкви было нарушено Никоном и его клевретами, которые начали переделывать уставы и молитвы на свой лад[227]. Но несмотря на искушение единства, старообрядцы остались, по мнению Денисова, верными старому благочестию, ничего нового не создавали и ничего старого не нарушали. Объясняя, почему старообрядцы не могут соединиться с “российской церковью”, Андрей писал:
приобщения нынешния российския церкви опасаемся
не церковных собраний гнушаюшеся,
не тайнодействий церковных ненавидюще
но новин церковных опасающеся,
древлецерковные заповеданья соблюдающе,
да под древлецерковные запрещения не попадем опасаемся,
с новоположенными клятвами и порицаниями
древлецерковного содержания согласиться ужасаемся
…сего ради несми расколотворцы[228].
В этом заявлении Денисов указывал, что он не отрицал ни теоретической возможности существования священства, ни правильности исполнения ими таинств, но что за отсутствием правильного священства в русской церкви старообрядцы не могут обращаться
Этим Денисов еще раз подтверждал, что расхождение было основано на исправлении книг. В этом отношении позиция Денисова и Выга была близка к поповцам, с которыми они поддерживали добрые отношения и которым, в частности дьякону Александру со Стародубья, они, поморцы, помогали составлять ответы на богословские запросы, данные епископом Питиримом, миссионером “российской” церкви[231].
Вера в священство и сотрудничество поморцев с поповцами зашли так далеко, что в 1730–х годах выговцы вместе с ветковцами послали своих “послов” для поисков епископа древлего православия, который бы смог восстановить всю полноту староверческой иерархии в церкви. Ученик Андрея Иродионов, впоследствии изменивший своему учителю и ушедший в православие, даже уверял, что Андрей перед своей смертью собирался перейти в “поповщинскую ересь, но внезапно суд Божий его постиг”[232].
Несмотря на примирительную богословскую позицию в вопросе благодати, священства и таинств, сам Андрей Денисов все же так и остался беспоповцем и не признавал новопосвященных иереев. “Новостех каких от никоновского времени в церкви введенных сомневаемся и опасаемся”, — открыто заявлял он в своих “Поморских ответах”, говоря о “никонианской церкви”[233]. Признавая возможность иерархии, он считал, что и без иерархии церковь может существовать. “Церковь Божия не стены и покров, а вера и жизнь”[234], — повторял он, слегка видоизменяя слова Иоанна Златоуста. Как отметил в своем исследовании “Поморских ответов” о. Иоанн Хризостомос, у Иоанна Златоуста было еще одно слово в этой фразе, которую следует читать: “Церковь Божия не только стены и покров, но вера и жизнь”. Видимо, нарочно забывая слова не только, Андрей старался показать, что, по мнению Златоуста, иерархия церкви и возглавление верующих не так важны, как вера и сама церковная жизнь[235].
Отношение Андрея и его современников поморцев к таинству евхаристии было такое же, как и к священству. Таинство причастия возможно и нужно, но сейчас нет возможности выполнять его ввиду отсутствия правильных священнослужителей. В 104 ответе[236] различаются три вида причащающихся:
1. Причащающиеся, которые принимают св. Дары с благоговением из рук священника.
2. Духовно причащающиеся — те, которые страстно желают причаститься, но, не имея возможности получить св. Дары, все же мистически общаются с Христом. Денисов приводит в пример ряд святых, которые мистически так причащались: Мария Египетская, св. Феоктиста, преп. Петр Афонский и др. В подтверждение своего учения Денисов приводит слова св. Киприана, который указывал, что люди благочестивой жизни спасутся и не имея возможности получить св. Дары, а только духовно общаясь с Господом Богом. Так, по его мнению, поступают и старообрядцы–беспоповцы, не имеющие пока возможности иметь священников и всю полноту церковной жизни. Это духовное причастие является следствием огнеопального желания общения с Христом. Здесь невольно напрашивается вопрос, не считал ли Денисов и гари за такое огнеопальное приобщение к Всевышнему. Денисовы и поморцы всегда прославляли жертвы гарей как мучеников и не осуждали самосжигания. Недаром же они вели свою духовную линию от крупнейшего самосжигателя дьякона Игнатия.
3. Те причащающиеся, которые недостойны св. Даров. Такие никакого спасения от причастия не получают и, наоборот, отягощают свои вины, подходя к причастию.
Подводя итоги учению Андрея и отчасти Семена Денисовых, можно сказать, что для них вера в святость церкви и вера в Христа составляла центральную часть их учения. Несмотря на возведение ими обряда в догмат, на самом деле горячая, полная, огнеопальная вера была самым важным, по их мнению, для спасения человека.