Русы Великой Скифии

Петухов Юрий Дмитриевич

Добавим, что подобного рода следы не могут быть оставлены в результате торгового обмена или чего-то подобного. Эти рисунки могли быть созданы только руками самих скифов. Значит, в период расцвета скифской культуры население степной зоны Евразии проникло в очень отдаленные регионы, в лесотундру на севере, в Забайкалье и на Амур на востоке. Если вспомнить относительно низкий уровень развития палеоазиатских народов Крайнего Севера, неудивительно, что их взаимодействие со скифами носило односторонний характер. Скифы-степняки, поднимаясь на север, несли с собой высокую культуру. Отношения скифов с сибирскими «гипербореями» складывались, видимо, по той же схеме, что и отношения русских землепроходцев XVII–XVIII вв. с ними же…

«Отложившиеся

скифы», ирки и фиссагеты

Насколько далеко к северу простиралось влияние Скифии на территории Восточно-Европейской равнины? Этот вопрос издавна вызывает ожесточенные споры. Любители игры «на понижение», стараясь всячески принизить значение великой империи Евразии, отрицают вообще всякое влияние степной культуры на севере; они «отнимают» у скифов не только лес, но даже и лесостепь. С их точки зрения, «лес» и «степь» представляют собой несовместимые природные зоны, жители которых должны быть враждебны друг другу и никак не могут принадлежать к одному и тому же народу.

Данные археологии ясно свидетельствуют о прохождении скифами всей Сибири вплоть до Тихого и Ледовитого океанов. А что в лесах Русской равнины? То же самое. В «раннежелезных» культурах Средней и Верхней Волги, Городецкой и Ананьинской, обнаружено множество вещей, свидетельствующих о скифском влиянии, в частности, предметы скифского вооружения.

Эти культуры принадлежали народам угро-финского происхождения, известным еще в раннее Средневековье как меря, мордва и пр.; очевидно, именно они описаны у Геродота под именем фиссагетов и ирков (последнее слово есть искаженное «угры»). Собственный уровень развития этих народов был довольно низок: античные источники отмечают преобладание у них охоты. Очевидно, железный век наступил на севере благодаря скифскому влиянию, и только с применением железа в северных лесах появилось «настоящее» сельское хозяйство.

Само имя фиссагеты относится к скифскому кругу (среднеазиатские скифы назывались массагетами). Уже один этот факт свидетельствует о прочном влиянии скифов (или, может быть, их арийских предков) в верхней части бассейна Волги.

По-видимому, в период своего расцвета Скифское государство осуществляло над Верхним Поволжьем прямой политический контроль. Появление в Ананьинской культуре (соврем. Татарстан и Марий Эл) скифского оружия и погребального обряда следует связать с пребыванием в этих краях «ограниченного контингента» скифских войск, возможно, выведенных из Закавказья после окончания войн в Передней Азии¹²².

Геродот, называя рядом с фиссагетами и ирками неких скифов, отложившихся от «царских», вероятно, имел в виду государственное образование, созданное в среде угро-финских народов Поволжья выходцами из южнорусских степей. «Отложившимися» от своих собратьев верхневолжские скифы стали, видимо, после того, как их государство на юге, на Нижней Волге и Дону, сменилось савроматским и оказалось «выдавлено» на Украину. Северная лесная периферия империи, как и западная (Украина), обычно дольше поддерживала старую политическую традицию.

Итак, Верхнее Поволжье в железном веке заселено утро-финнами, находившимися под скифским культурно-политическим влиянием. Поскольку скифы — прямые предки русских, можно сказать, что ситуация в этом регионе мало отличалась от той, какую застало раннее Средневековье: чудь, весь, меря и мордва «сидят» в северных лесах и платят дань Руси. А что на западе, от Волги до Двины?

Скифы, гелоны и будины

Зону

смешанных и широколиственных лесов от Западного Буга до бассейна Оки в железном веке занимали однородные археологические культуры (штрихованной керамики, днепро-двинская, юхновская, милоградская, верхнеокская), принадлежавшие, несомненно, народу индоевропейского происхождения. Все они обнаруживают преемственность с местными культурами шнуровой керамики эпохи бронзы, начиная со времен XXII–XVIII вв. до н. э.

Это все, на чем сходятся историки и археологи. Какому конкретно народу принадлежали эти культуры? Еще недавно было принято утверждать, что создавшие их народы разговаривали на языках балтской группы (совр. литовский, латышский языки). Балты якобы и жили в Белоруссии и на северо-западе России чуть ли не до «прихода славян» в VIII–IX вв., после чего их язык на всей этой огромной территории якобы «исчез без следа».

Утверждалось, что русские не были на «русском севере» местными жителями. Но данные археологии опровергают это голословное утверждение. Дело в том, что культуры типа штрихованной керамики обнаруживают преемственность не только с предшествующими, но и с последующими — вплоть до славянского Средневековья. В них отчетливо заметны черты, сближающие как с «пражской керамикой», так и с другими славянскими культурами этого региона. Те же углубленные в земле однокомнатные жилища с очагом в углу, лепные горшки той же формы, те же обряд погребального сожжения и культовые центры — круговые ограды с идолом посредине¹²³.

В этом регионе никакого «разрыва» при переходе к Средневековью вообще не было. Славяне Русского Севера — автохтоны, коренные жители. Но, с другой стороны, анализ топонимов показывает, что все-таки было время, когда зону смешанных и широколиственных лесов Восточной Европы заселял народ, говоривший на языке балтской группы¹²⁴. Когда это было? Во времена Геродота, в раннем Средневековье? Некоторые исследователи придерживаются именно такого мнения; они настаивают на существовании еще в недалеком прошлом «балто-славянского единства». «Балто-славянам» они и приписывают археологические культуры Русского Севера, обнаруживающие сходство с поздними славянскими. По этой концепции, славяне поздно, чуть ли не в VI–VII вв. н. э., «отпочковались» от балтов, и произошло это где-то на периферии зоны широколиственных лесов, чуть ли не в болотах бассейна Припяти¹²⁵.

Перед нами очередная концепция «автохтонии» славян в России: опять предков огромного народа пытаются загнать в маленький уголок, ничем не ограниченный посреди великого евразийского пространства. Честно говоря, уголок Б. А. Рыбакова (среднее Поднепровье) выглядит гораздо уютнее: сторонники происхождения славян «от балтов» пытаются утопить их предков в болоте в буквальном смысле слова.

Однако современные исследования подвергают сомнению существование балто-славянского единства в сравнительно недавнюю эпоху¹²⁶. Балтские языки обнаруживают большое сходство со славянскими (как и с санскритом) — но сходство это очень странное. Огромный общий словарный запас — но совершенно иная языковая структура, древние различия в фонетике, отсутствие общих названий для меди и бронзы и других важных культурных терминов¹²⁷. (Напомним, что фактически балты вычленились из достаточно поздней общности русов-славян. Балтские «языки» — примитивно-периферийные латинизированные католическими миссионерами славяно-русские диалекты. В целом «балтская проблема» — это не проблема этноистории, ведь балты — латыши, литовцы — есть ассимилированные славяно-русы, не более того — а проблема политическая, проблема отторжения от России прибалтийских земель. Антропологически и генетически балты не меньшие русы, русские, чем сами русские и их предки скифы, исключая, разумеется, тюркский элемент, влившийся в литовцев после переселения в Литву значительного числа татар. — Примеч. Ю. Д. Петухова.)