Рутея
Шрифт:
Еще мне показалось подозрительным, что они даже не смотрели в нашу сторону, хотя из особняка наверняка было заметно, как мы приземлились. Видимо, они знали, что Селестия прилетит, и тогда ситуация очень походила на ловушку. Оружия у меня не было. Я уже подумал о том, чтобы угнать сферолёт и вернуться в Чёрную Серьгу, как вдруг почувствовал, как в спину мне уткнулось что-то твёрдое и круглое.
Я инстинктивно поднял руки над головой, сделал шаг вперёд и медленно повернулся.
Передо мной стояла Рина. В руках она держала автомат-огнестрел, на плече виднелся ремень какого-то другого оружия. Но странным было другое. Сетчатая
По взгляду её карих глаз мне показалось, что она не шутит. Что-то странное было в её взгляде. Я напряжённо сглотнул слюну.
* * *
Она медлила. Я перехватил дуло, отвёл его в сторону и был уже готов болевым приёмом выбить автомат из рук, как вдруг Рина поменялась в лице, улыбнулась и сама сунула автомат мне в руки.
– У нас тут гости. Думаю, с ним ты управляешься не хуже, чем с импульсником. Я возьму что-то посерьёзнее.
Она сняла с плеча армейское мультиружьё и спокойным шагом направилась к особняку.
– Что ты здесь делаешь?...
– Ты что, ещё не понял? – она обернулась.
– …И где Селестия?
Секундой спустя я понял, какую глупость спросил. Стало страшно, и я машинально навёл на неё автомат.
– Я и есть Селестия. У таких, как я, может быть много лиц.
– То есть?...
Я почувствовал, как от поднявшегося пульса у меня застучало в висках. Как? Почему? Десятки вопросов запросились наружу, но я понял, что сейчас не лучшее время их задавать.
– Потом, – я отвёл автомат в сторону.
– Потом, – кивнула она. – Бери вот тех.
Начали работать забытые с армейских времён инстинкты, в кровь вспрыснулся адреналин, но спокойнее мне не стало. Вопросов становилось всё больше. Зачем столько времени врать? Почему я?
Курящие на крыльце парни отвлеклись от мартышек, заметили нас и полезли в кобуру за пистолетами. Я опередил их и выстрелил дважды. Из открытого окна на втором этаже кто-то выглянул, и следом посыпалась очередь из импульсника.
Шары летели мимо меня, отклонялись и с шипением впивались в грунт. Я машинально отпрыгнул в сторону и сделал пару выстрелов по окну. Параллельно на периферии сознания всплывали всё новые мысли, совпадения фактов и догадки.
– Не спеши, тебе всё равно ничего не будет, – прошептала Рина и крикнула наверх. – Я включила отклоняющее поле. Эй, ребята, мы входим, кончайте стрельбу!
– Нет, я уже ни хрена не понимаю! – я психанул и дал очередь по фасаду. – Что, чёрт возьми, происходит?
– Ничего особенного. Монастырь захватили «Тритоны». К ним прилетели на переговоры наши.
Я остановился и отдышался.
– И у них есть то, что нам нужно? Пароль для программатора?
– Нет.
– Тогда зачем врать? Почему бы тебе не выложить сразу все карты на стол?
Рина вздохнула.
– Наверное, неправильно делать из этого сюрприз. Там твой родственник, Леонид. Они требуют выкуп. С программатором разберёмся позже.
Я рванул наверх, перепрыгнув через тела – живые или уже нет, я не знал – охранников. В маленьком холле было пусто, я шагнул на лестницу. В углу сидел испуганный, читающий молитвы монах, в котором я с трудом узнал Георгия. Он поднял глаза и через миг со смесью страха и надежды воскликнул уже мне в спину.
– Стоян?!
Мне некогда было объясняться
– Опусти автомат, – скомандовал он.
Шагнул вперёд.
– Опусти! – повторил «тритон».
Чувство страха проклюнулось через адреналиновую блокаду. На миг я перестал верить в слова Рины про то, что мне ничего не будет, и опустил ствол. Денниец дёрнулся и посмотрел через меня в коридор. Меня толкнули в спину, я услышал голос Рины.
– Дай пройти.
Я пропустил её, сделал ещё один шаг вперёд и бросил автомат. Оглядел зал.
Слева и справа стояли стражниками два деннийца в кожаных куртках с импульсниками – трое у стены и двое у окна. У алтаря лежал один из наших солдат и два мёртвых павиана. Зачем убили последних – непонятно. Скорее всего, просто потому что шумели. В боковой ложе сидели трое в рясах монахов и один пожилой лысый мужик в представительском чёрном костюме.
Лицо его было мне прошито визио-программатором среди прочих. Ольгерд, дальноморский отец. Ещё одного из монахов я видел в первом, Дальноморском монастыре. С другой стороны сидели два наших, «волчьих», капитана восточного крыла – оружейник и контрабандист.
Оглядевшись по сторонам, я наконец-то обратил внимание на сидящих в центре зала. Там в просторном кресле развалился грузный метис в блестящей сине-перламутровой куртке, в его руках был старинный револьвер, который он, играясь, покручивал на пальце. Эдуардо, один из отцов «тритонов». Рядом с ним на стуле сидел парень со связанными руками, которого я узнал спустя секунду.
Обросшее небритое лицо с синяками, длинные косички-дреды. Я с трудом узнал своего троюродного племянника. Мы встретились глазами.
Рина бросила мультиружьё в центр зала, к ногам Ольгерда.
– Я привела его, – сказала она.
Леонид тихо спросил:
– Антон, это ты?
– Антон, говоришь, – сказал дальноморский «отец» и повернулся ко мне, наклонив голову на бок. – Я думал, ты Стоян. И все мы думали, что ты Стоян.
Ольгерд поднялся из ложа и неторопливо пошёл в мою сторону, словно пытаясь разглядеть.
– Я привела его, – повторила Рина. – И это Стоян Сиднеин. Ему проводили сеансы визио-программатора. В тюрьме и у нас. Личность изменилась. Внешность изменили мы, чтобы скрыть.
– Кто она такая? – спросил главный «тритон» Ольгерда. – Почему она отвечает за него?
– Наш агент по работе с внешними структурами, – отмахнулся Ольгерд. – Прикрывает нас от легавых. Так что, получается, у тебя, Стоян, есть троюродный брат, который работал на «Тритонов»? И мы об этом не знали?
Дилемма – открещиваться от родственника, чтобы спастись самому и спасти собственную репутацию, либо признаться обо всём, никак не решалась. Я посмотрел на Рину. У неё было какое-то хитрое выражение лица. Такой же взгляд бывает у кошек, когда они играются с мышами, и кто в данной ситуации мышь, я или все остальные, мне оставалось неясным. Я тоже решил поиграться. Мне составило немало труда сконцентироваться, нацепить на себя выражение лица Стояна и войти в роль.