Ружемант
Шрифт:
Горечь потери пришла непрошенной гостьей в дом. Здравый смысл сопротивлялся напрасно, увещевал, что мы на войне.
Тут такое случается постоянно и…
Слушать его оправдания не было сил.
Я взревел, словно тигр. Выпрямился во весь рост. Ириска, дрогнувшая, юркнула в уютное чрево перезагрузки, убоявшись моего гнева. И правильно. Я готов был разорвать в клочья даже голограмму.
Ярость затуманила ум. Кровавая пелена перед глазами заполонила собой все — единственное,
Танк имел неосторожность выкатиться ко мне. Три жадных до огня дула уставились на меня и стихли. Ужас, что еще недавно бушевал в моей крови, передался бездушной машине.
Глазницы погибели, извергающие смерть в хрупкие, тщедушные людские тела, сейчас взирали на чудо.
Ружейный Бог явился по их души — излить свой гнев.
Рвать-рвать-рвать!
РВАТЬ!
Танк попал мне в руки, словно игрушка. Бессильно заработал двигатель: машина перебирала колесами по воздуху. Он был легок и непрочен, затрещал под моим натиском.
Перед глазами возникали образы. Улыбающаяся Белка. В одежде и без.
Я схватил шагоход за ногу, ломая его о колено, словно прут. Останки швырнул в свору летящих по воздуху сфер. Взрыв обдал меня ворохом осколков.
Айка, сжавшаяся в клубок, точащая украдкой ото всех шоколад. Взгляд испуганного, загнанного в угол зверька.
Прыгнул в самую гущу закопошившихся танков. Несчастные заспешили прочь, словно россыпь тараканов, не смея противиться моей воле. «Дракон» вспыхнул, смялся под напором моего кулака, обратившись в груду горелого металла. От второго я оторвал башню, наступил на него — тот захрустел, словно грязь под ногами. Пушка вмиг стала моей, словно разнузданная девка: подчинилась, открыв огонь по своим.
Я чувствовал каждый снаряд, чувствовал, как становлюсь единым целым с новым оружием. Остроконечные, блестящие отделкой стальные болванки ужом впивались в мясистые бронетела, чтобы дать свободу…
Оружию…
Рвать, драть, ломать!
Хотелось вырвать их стволы, присвоить, сделать собой. Патроны вместо крови, жар огня вместо воздуха!
Тягучий едкий запах пороха заполнял легкие. Вспомнились тройняшки. Радость побед, джойстик в руках, хруст закусок у самого уха.
За улыбку каждой девчонки, что сегодня не сможет встать, я вознес опустошенную от боезапаса башню, словно молот.
И тогда противник дрогнул.
Глава 16
Я чувствовал себя диким медведем. Звериное нутро покидало из меня с каждым ударом. Азарт, горячка боя, кураж и желание дорваться до сокровенного медленно гасли в моей душе.
Огромная туша издохшего шагохода скрипела под моим натиском, я драл броню, словно шкуру. Под толстым слоем пряталось сокровенное. Оружие.
Выдохнул, возвращая контроль над телом и светлый разум. Знал, что смотрят. Девчонки этой воинской части видели многое, но такое даже им было в новинку.
Выдохнул еще раз. Страшно оборачиваться, зная, что отныне будут смотреть как на необузданного зверя.
Осторожно взяли за руку, нежно потянули. Я обернулся и увидел Белку. Кровоподтек на щеке, красивое нагое тело пачкали отметины ссадин и синяков.
Тройняшки, чумазые, словно чертята, прижались ко мне всей своей сворой. Ната быстро одолела нерешительность, взяла пример с остальных.
Я ждал ненависти и злобы. Ждал страха и отчаяния. Они же смотрели на меня как на того, благодаря которому они встретят завтрашний рассвет.
Влада бежала в нашу сторону. Во всеоружии, конечно же, обвешанная стетоскопами или чем там еще пользуются врачи. Тяжелый, неподъемный сундук аптечки казался в ее руках пушинкой.
Слезы и плач. Из этой ночи вырвались не без потерь.
Языки пламени лизали ночную мглу, словно в желании прогнать ее прочь. Дымили десятки, если не сотни корпусов нападавших.
По лицам девчат я видел: такой натиск они выдержали впервые. Если это всего лишь прорвавшиеся, то что же тогда творится на передовой фронта?
Командующую искали. Ждали, когда она в своей незабвенной манере явится воочию. Хотели приказов.
Ее не было. В памяти осталось лишь то, как артиллерийский удар похоронил ее с теми, кто не успел выбраться из казарм.
А еще Айка…
Айка, говорившая ее голосом. Девчата оставили меня в покое, занявшись разбором завалов и ранеными.
У меня не было сил. Сел наземь, привалился к торсу разорванного пополам «Дракона». Моих рук дело? Вспомнить бы…
— Лавры всеобщего героя не жмут, рядовой?
Я вздрогнул, медленно обернувшись. Айка прислонилась спиной к останкам стального чудовища.
— Двадцать пятый уровень? Быстро ты.
— Что это было?
— Ружемантский раж? Зверский азарт? Ты поверишь, если я скажу, что не знаю?
Помолчали.
— Ты был похож на великана.
Не сразу понял, переспросил. Лже-Бейка повела плечами. Случившееся даже для нее было в новинку.
— Ты как будто бы вырос в пять-шесть раз. По крайней мере, нам так всем казалось. Помнишь, что было потом?
— Смутно.
Она кивнула. В супе воспоминаний плавали лишь отрывки: улыбки девчонок, разорванная в клочья сталь. Желание слиться с оружием, быстро сменившееся другим. Самому стать оружием.
— Ружеманты прошлого так не умели.
— Даже тот, который… Цезарь?
Бейка призадумалась, ответила не сразу.
— Может быть, если только он. О нем осталось слишком много легенд, чтобы воспринимать каждую из них на веру. А ты… ты оставался собой и был огромен. Мы все застыли — то ли в изумлении, то ли в мороке.