Ружья Авалона
Шрифт:
– Вот и я о том же. А из-за всего происходящего между вами не прольется кровь?
– Едва ли, это просто политика. Мы с ним знаем друг друга целую жизнь и всегда лучше ладили между собой, чем с Эриком.
– Понятно. Раз мы сейчас вместе и Авалон теперь в руках Бенедикта, я подумал: а как он отнесется к моему возвращению сюда когда-нибудь потом?.. Не возненавидит ли меня за помощь тебе?
– В этом я очень сомневаюсь. Он раньше не был мелочным.
– Тогда сделаем еще шаг. Господу ведомо, что я опытный воин, и если мы сумеем захватить Амбер, это будет неплохим доказательством. Раз
Я усмехнулся и приложился к бокалу.
– Сложновато будет, – сказал я. – Конечно, идея неплохая. Впрочем, едва ли он тебе доверится. Такая комбинация слишком уж пахнет моими кознями.
– Проклятая политика! Но я же не суюсь в нее! Мое дело – солдатское, и я люблю Авалон!
– Верю. Только зачем ты ему?
– Однорукому правителю не обойтись без хорошего полководца. Он мог бы…
Я было рассмеялся, но быстро умолк, памятуя, что смех разносится далеко, да и чувства Ганелона следовало щадить.
– Очень жаль, – сказал я. – Извини меня, пожалуйста. Ты не понимаешь. Ты просто не понимаешь, с кем ты говорил вчера в палатке. Быть может, он показался тебе обычным человеком… и калекой к тому же. Это не так. Я боюсь Бенедикта. Он иной, не такой, как прочие, и в реальности, и в Тени. Он – Оружейник Амбера. Ты можешь мыслить в масштабах эпох? Представь себе тысячу лет, а лучше несколько тысяч лет. Можешь ли ты представить себе человека, который все это время, почти каждый день проводит хотя бы несколько часов с оружием… или за тактикой и стратегией? Ты встретил его в крошечном королевстве во главе малюсенького ополчения, где садик на заднем дворе хорошо ухожен – не обманывайся. Все, что вообще есть в военной науке, умещается в его голове. Он часто странствовал из Тени в Тень, чтобы просмотреть все варианты какой-нибудь битвы в слегка изменившихся обстоятельствах, проверяя свои теории. Ему приходилось командовать такими армиями, которые шли бы мимо тебя днями, и конца колоннам не было бы видно. Увечье доставляет ему неудобство, но даже теперь я бы не хотел встретиться с Бенедиктом в поединке – с оружием или врукопашную. К счастью, он не рвется к трону, иначе уже сейчас занимал бы его. И если бы он хоть слово сказал, я бы первым отказался от своих претензий и присягнул ему. Я боюсь Бенедикта.
Ганелон долго молчал, а я еще раз приложился к выпивке – в глотке пересохло.
– Этого я, конечно, не представлял, – произнес он, помедлив. – И теперь буду счастлив, если он просто позволит мне вернуться в Авалон.
– Ну, на это он согласится. Я знаю.
– Дара сказала, что получила от него сегодня известие. Он решил сократить свое пребывание в поле. И вернется скорее всего завтра.
– Проклятие! – сказал я, вставая. – Значит, надо торопиться. Надеюсь, Дойль приготовил состав. На рассвете следует отправиться к нему и все забрать. Я хочу быть подальше отсюда, когда Бенедикт вернется.
– Значит, красотулечки уже у тебя?
– Да.
– Не покажешь?
Я отвязал
– Не слишком-то броски, – заключил он. – Конечно, в темноте судить трудно. Подожди-ка! Блестит! Нет…
– Это необработанные камни. На твоей ладони поблескивает целое состояние.
– Удивительно, – промолвил он, стряхивая их обратно в мешочек и завязывая его. – Для тебя это оказалось так просто.
– Ну, не так уж и просто.
– И все-таки иметь возможность так быстро собрать состояние – не к добру.
Он передал мешочек мне.
– Я пригляжу, чтобы у тебя оказалось состояние, когда наши труды завершатся, – заверил я. – Так сказать, компенсация, если Бенедикт не предложит должности.
– Теперь я знаю, кто он, и более прежнего стремлюсь когда-нибудь ему послужить.
– Посмотрим. Может, и удастся.
– Спасибо, Корвин. Как будем отбывать?
– Сейчас я хочу, чтобы ты отдохнул: вставать придется рано. Звезде и твоему Огнедышащему предстоит везти груз, хотя это и унизит их достоинство. Думаю занять у Бенедикта фургон и на нем отправиться в город. Мне придется подпустить тумана в обстоятельства нашего отъезда. Едем прямо к ювелиру Дойлю, получаем товар, грузим и сразу же исчезаем в Тени. Чем скорее все проделаем, тем труднее будет Бенедикту нас догнать. Нужно иметь в запасе хотя бы половину дня, тогда все в порядке.
– А зачем ему так поспешно пускаться в погоню?
– Он не верит мне ни на грош, в чем совершенно прав. Бенедикт просто выжидает, пока я сделаю ход. Он знает, что я ищу здесь нечто, но не знает, что именно, и хочет выяснить, чтобы отвести еще одну угрозу от Амбера. И когда он убедится, что мы смылись, то поймет, что я нашел нужное, и явится посмотреть.
Ганелон зевнул, потянулся, потом допил вино.
– Да, – согласился он. – Сейчас лучше отдохнуть, чтобы хватило сил торопиться. Теперь, узнав побольше о Бенедикте, я не так удивлен, как обескуражен, и хочу еще кое-что тебе рассказать.
– Что же?
Он тихонечко поднялся, осторожно указал бокалом вдоль тропы.
– Если ты направишься в ту сторону, выйдешь за забор в конце этого сада и углубишься по ложбине в лес, а затем сделаешь сотни две шагов, то по левую руку окажется рощица: там на глубине фута три под сучьями и листьями укрыта свежая могила. Я обнаружил ее сегодня, когда гулял и остановился облегчиться…
– Откуда ты знаешь, что это могила?
Ганелон усмехнулся:
– Так обычно называют ямы, если в них зарыты человеческие останки. Она не слишком глубокая, я слегка поковырял палкой. Их четверо – трое мужчин и одна женщина.
– Убиты недавно?
– Несколько дней назад, не больше.
– И ты оставил все, как было?
– Я не дурак, Корвин.
– Извини. Ты меня озадачил: я ничего не понимаю.
– Видно, они навредили Бенедикту, и он рассчитался с ними.
– Может быть. Кто они? И как умерли?
– Да ничего особенного. Все средних лет, всем перерезали глотку… одному, правда, распороли живот.
– Странно. Хорошо, что мы скоро уезжаем. У нас хватит и собственных проблем, так что ввязываться в местные свары…