Ружья, мушкеты и пистолеты Нового Света. Огнестрельное оружие XVII-XIX веков

Расселл Карл

Появившаяся зарядная рукоять сделала эти револьверы 1839—1840 годов в значительной степени предшественниками «бродячего кольта». Из этого с неизбежностью вытекает вывод, что оба этих образца Кольта представляют среди его револьверов прообразы тех, которые имели в качестве личного оружия армейские офицеры и техасские рейнджеры накануне войны с Мексикой; но только более крупная его модель стала предшественницей прославленного на Западе оружия калибра 0,36 дюйма с девятидюймовым стволом, имевшего одиннадцать нарезов и известного под названием «техасский патерсон».

Различные авторы неоднократно упоминали, что капитан Сэм Уокер из числа техасских рейнджеров подал Кольту идею усовершенствований его оружия, которые воплотились в патент 1839 года; но довольно убедительные свидетельства были представлены Хиксом (в 1940 году), Сер веном (в 1946) и Парсонсом (в 1949 году) о том, что Уокер и Кольт не встречались и не имели никаких контактов до 1846 года, когда генерал Захария Тейлор, командовавший войсками на границе с Мексикой, отправил Уокера, в то время служившего в конных стрелках, с заданием приобрести револьверы Кольта. Уокер имел полномочия представлять военного министра, и первый контракт с Кольтом, заключенный им на поставку тысячи револьверов, был датирован 4 января 1847 года. Он был подписан лично Уокером и официально одобрен 6 января военным министром.

В сотрудничестве с Уокером Кольт создал тяжелый револьвер калибра 0,44 дюйма, шестизарядное оружие (рис. 39, в), ставшее известным как «уокер-кольт», с самого начала разрабатывавшееся под использование удлиненных пуль. Подписанный контракт предусматривал: «Ствол должен быть длиной 9 дюймов, нарезной, сделан из лучшей стали, упроченной ковкой, и с каналом, рассверленным под круглые пули 50-го калибра; при прочности, необходимой для стрельбы удлиненными пулями 32-го калибра». Барабан, закругленный в тыльной части, имел шесть камор. Общий вес револьвера составлял 4¹/₂ фунта. С правой стороны на утолщенной части ствола выбито клеймо «US 1847». Этот револьвер, созданный после того, как капитан Уокер дал свои рекомендации относительно размеров и некоторых механических детелей, выпускался в соответствии с контрактом на тысячу штук, подписанным в 1847 году. Оружие маркировалось «Address Sam'l Colt, New York City, U. S. 1847», но первая партия его была произведена на фабрике Эли Уитни в Уитнивиле неподалеку от Нью-Хейвена, в 1847—1848 годах.

Контракт с правительством предусматривал возможность поставки «количества, большего чем одна тысяча револьверов, если это потребуется военному министерству», и Кольт просил Уокера проработать в Вашингтоне вопрос о возможности дополнительных заказов. 30 января 1847 года Уокер писал Кольту: «Я не упустил ни малейшей возможности порекомендовать Ваше оружие и преуспел в привлечении внимания к нему, но все заинтересовавшиеся им лица желают воочию увидеть его… Если Вы сможете раздобыть несколько экземпляров, я специально вернусь сюда, чтобы продемонстрировать его Военной комиссии, которая рассматривает подобные вопросы, и надеюсь получить их рекомендацию. Хьюстон и Раск [Комитет сената по военным вопросам] дадут самую высокую оценку Вашему оружию, и Вы можете не сомневаться в том, что оно будет принято на вооружение всей кавалерии Соединенных Штатов, если только Вам удастся раздобыть несколько его образцов. В этом городе девять человек из десяти ничего не знают о том, что представляют собой револьверы Кольта, и, хотя я постарался объяснить им всю разницу между Вашими револьверами и теми шестиствольными пугачами, которые они знают, они все еще не вникли в суть».

По-видимому, капитан Уокер оказался неплохим лоббистом. В июле 1847 года военный министр Уильям Л. Марси дал согласие на заказ у Кольта еще одной тысячи револьверов. Кольт тем временем начал строительство собственной фабрики в Хартфорде, штат Коннектикут. Этот второй правительственный заказ инициировал программу Кольта и фабрики в Хартфорде по выпуску оружия, которую его преемники продолжают вплоть до нынешних времен.

Кольт умер в 1862 году, так и не увидев того эффекта, которое произвело на дело его жизни появление металлических унитарных патронов, однако еще при своей жизни он стал свидетелем мощного продвижения его соотечественников на Запад и трагического раскола нации вследствие разногласий по поводу рабства, что, однако, вызвало громадный рост объемов продаж его продукции. Разбогатевший благодаря своей деловой активности, отмеченный иностранными наградами и признательностью соотечественников, он имел все основания считать свою жизнь более чем успешной. Его биографам ныне несть числа, и хотя их оценки его лепты в успехи американского оружейного дела разнятся, но все же они практически едины в признании важнейшей значимости пистолетов Патерсона для истории западного Фронтира в критический период 1830-х и 1840-х годов. Уолтер Прескотт Вебб, опубликовавший свою книгу «Американский револьвер и Запад» в 1927 году, а очерк «Великие равнины» в 1931 году, проторил путь среди традиционных историков сегодняшнего поколения, признав роль револьвера Кольта в обретении

Запада. О рейнджерах, драгунах, торговцах Санта-Фе, маунтинменах, вооруженных пистолетами Кольта—Патерсона, Де Вото писал: «Они свершили революцию в военных действиях, сравнимую, а то и более значительную, чем та, предвестницей которой стала американская легкая артиллерия при Пало-Альто».

Глава 5

Порох, пули и принадлежности

Кремневое оружие и все его принадлежности преобладали на протяжении большей части эры маунтинменов. Капсюльные системы были усовершенствованы и начали распространяться не ранее 1816 года, да и после этого многие обитатели западного Фронтира еще довольно долго сомневались – стоит ли им распроститься со столь привычным кремневым оружием. Это сопротивление переменам особенно явно проявлялось среди индейцев, да и военные, как англичане, так и американцы, не очень-то спешили воспользоваться новшествами. Старомодные кремневые мушкеты пользовались определенным спросом на протяжении большей части того периода времени, который рассматривается в этой книге (вплоть до 1843 года), и отдельные производители оружия продолжали обеспечивать упертых приверженцев прошлого, выпуская кремневое оружие даже после того, как во всеобщее употребление вошли металлические патроны и казнозарядные системы.

Черный порох

Порох, безусловно, был и по-прежнему остается основой для подготовки заряда любого огнестрельного оружия, к какому бы периоду времени и к какой бы системе оно ни относилось. На протяжении сотен лет порох в виде тонкого порошка или муки крупного помола продолжал существовать как единственно возможный заряд и для стрелкового оружия, и для артиллерии, хотя где-то в середине XVI века некоторым из его потребителей стало ясно, что большую энергию, как и большее удобство при заряжании, можно извлечь из пороха в виде гранул. Было замечено, что при этом ускоряется воспламенение пороха за счет готового прохода для пламени между зернами заряда. Производители пороха после этого открытия стали в большей степени заниматься исследованиями и совершенствованием процесса производства; но все же на протяжении долгого времени оставался большой разброс в методах изготовления и в конечном продукте. Даже соотношение основных компонентов пороха разнилось в разных странах из тех, где он производился. Английское правительство законодательно постановило, что выпускающийся в стране порох должен содержать 75 частей селитры, 15 частей древесного угля и 10 частей серы. Во Франции и Бельгии было предписано, что в тамошнем порохе должно быть 75 процентов селитры и по 12¹/₂ процента древесного угля и серы; в Германии и Австрии же соотношение было таково: 76 частей селитры, 14 частей древесного угля и 10 частей серы. В процессе же производства пороха в условиях строжайшей экономии и для определенных торговых целей содержание селитры снижалось до минимума.

Читателю, желающему в деталях изучить процесс, материалы, оборудование и методы изготовления пороха в XVIII столетии во Франции, мы рекомендуем обратиться к девятнадцати большим гравюрам и сопутствующему им пояснительному тексту, опубликованным Дени Дидро в его сорокапятитомной «Энциклопедии». Значение французского порохового производства в истории пороха в Соединенных Штатах получит освещение в воспоминаниях молодого химика из Эссона Э.И. Дюпона де Немура. Но сначала, однако, мы опишем основные процессы подготовки составных частей пороха и грубый «домашний» метод его изготовления, практиковавшийся американцами для удовлетворения своих потребностей в боеприпасах.

Первым шагом в этом процессе, разумеется, становилось приобретение ингредиентов. Селитра была доступна, как она доступна и сейчас, в своем природном состоянии во многих известняковых пещерах Вирджинии, Джорджии, Теннесси и Кентукки. Посредством выщелачивания сырья с древесной золой и последующим выпариванием нежелательные соли и земляные включения можно было отделить от собственно селитры. Получившийся продукт все еще был слишком грубым, чтобы его можно было использовать в процессе получения пороха; необходимо было провести еще целую серию операций – промывки, фильтрации, плавления, кристаллизации, сушки, просеивания и упаковки в бочонки, – прежде чем селитра становилась в достаточной степени очищенной. Пороховые фабрики, располагавшиеся поблизости от залежей селитры, обычно очищали продукт своей собственной добычи, но многие другие закупали уже очищенный ингредиент.

Сера встречается в районах вулканической деятельности и, добытая в своем природном состоянии, очищается путем возгонки – то есть нагрева до стадии испарения. Последующее охлаждение паров и остывание осадка образовывало порошок, называемый «серными цветами». Для производства пороха этот порошок плавился и заливался в формы, образуя там «серные рулоны». Обычно же производители пороха приобретали серу у сторонних поставщиков.

Для получения углерода использовался древесный уголь, приготовляемый из древесины ивы или тополя, спиленных весной и очищенных от коры. Древесина выжигалась на уголь в ямах или «перегонялась» в железных емкостях. Такая емкость, заполненная древесиной и герметично закрытая, за исключением небольшой трубки, дававшей выход газам, нагревалась в печи до тех пор, пока древесина не превращалась в уголь.