Рваный бег
Шрифт:
— Яппи первым. Бабочкой проскачешь, чтобы ни один болтик не скрипнул. Заодно помедитируешь — где-кто, ждут нас или спят перед прибытием. Второй — Щепка, на тебе точечный подрыв и светошумовая. Михалычу не доверяю, он от паровоза колес не оставит. Следом я, потом Чук, Настя и Гек. Расклад понятен?
Компаньоны начали проверять оружие и готовиться к атаке. Лишь Михалыч пожаловался, поплотнее запахивая видавший виды ватник:
— Только я в этих агрегатах ничего не понимаю, Филин. Там рычагов до черта. Может сумею чуть скорость сбросить, но нормальной остановки на заводе на обещаю.
—
Серега лишь ласково улыбнулся, поглаживая стол своего страшного оружия. Вот охламон, только нацель и разреши огненного петуха пустить — любой мандраж забудет. Впрочем, как и я сам.
— Вижу мост! Рожи тряпками прикрыли и стол сюда, под люк на потолке!.. До выхода — две минуты!.. Давайте, парни, разомнемся. Самое время…
Мы вломились на локомотив подобно урагану. Не успел еще утихнуть звон от подрыва пластида, как внутрь распахнутого люка уже метнулась круглая тушка светошумовой гранаты. Хлоп! И я нырнул вслед за сутулой спиной Михалыча. И пока Щепка кому-то начищал рожу прикладом «Молотилки», успел проверить углы, ловя стволом автомата любое резкое движение.
Когда остальные члены команды спустились следом, захлопнув за собой крышку, мы уже заканчивали паковать «клиентов». Потом открыли дверь и сволокли плохо соображавших бородачей в гостеприимный вагон, который буквально три минуты назад покинули.
— У тебя нюх, девочка, как у акулы, — уважительно протянул Яппи, закончив вежливый расспрос пленных. — Ведь как аккуратно они хотели все провернуть, а не вышло… Ждут нас на конечной. И затеял все машинист. Он старший на команде, он сообщение прочел. Он и предложил нас сдать. Вон, хором поют, очень не хотят за борт, подыхать. А ехать всего-ничего осталось.
— А назад? — высунулся я вперед, пнув легонько для проформы связанного тучного мужика в модной широкополой фуражке. — Мы вежливо попросим, он нас отвезет. В городе куда как легче затеряться.
— Я ради вас даже пальцем не пошевелю! — заорал бородач, подслеповато моргая красными воспаленными глазами. — Хотите по-хорошему? Развяжите меня, до места доставлю, там будете со старшим смены объясняться! И еще спасибо скажите, если за этот бардак не спросят!
Настя присела рядом с машинистом и ласково спросила, при этом от ее голоса у меня побежали мурашки по спине:
— Дяденька, ты лучше скажи, сколько за мою голову обещали? Ящик печенья и бочку варенья? Или еще что полезное в хозяйстве? Молчишь?.. Тебе и мы приплатили за перевозку, и твой коллега по работе просил все в лучшем виде оформить. А ты решил перед другими прогнуться, урод… Я так думаю, что не будут с нами разбираться. Как паровоз встанет, так всех и перещелкают. Или какой дрянью зальют, у вас мастера с дымом работать… Нет нам дороги назад. Перед заводом место пустое, там и сойдем. А ты дальше поедешь.
— Кости переломаете, — убежденно забормотал крепыш, только что не плюясь в ее сторону. — Там косогоры, мусора полно, на полном ходу не спрыгнуть. А я тормозить не буду, не дождетесь. Сдохну, а помогать не стану!
— Ну, раз ты нам помогать не будешь, то какой толк с тебя… Михалыч, притормозить агрегат сможешь? Да? Ну и ладушки.
Настя встала, и разрядила пистолет в перекошенное от злобы лицо. Потом приказала:
— Барахло разбираем, что в дорогу надо. Вон, уже трубы видно. Надо притормаживать и слезать, пока в ловушку прямиком не прикатили…
Молча группа подхватила мешки, успев сунуть то, что из полезного попалось на глаза. Я встал у левого окна и пробормотал, разглядывая исчезающий под колесами туман:
— Ты стала слишком легко нажимать на курок, девочка. Слишком легко…
— Давно в зеркало смотрел? — огрызнулась Настя, подтягивая лямки поклажи. — Тогда лучше командуй… И запомни — я на карачках до цели доберусь. Сдохну — но дойду. Потому что мне по другому нельзя…
Глава 6
Толпу встречающих подходящий паровоз разместили на редкость бестолково. Не понятно, что наложилось: отсутствие грамотного специалиста-потрошителя бронированной собственности или просто жадность и желание первым вломиться в вагон, хватая спящих врагов, за голову каждого обещали золотые горы… В любом случае, на боковые навесные галереи с выданными ружьями удалось загнать всего пятерых. Остальная смена, побросав нудную работу по переработке отходов, сгрудилась на перроне, увешанная громыхающим железом с ног до головы. Оскаленные лица, всклокоченные бороды, грязные руки, вцепившиеся в сабли и дробовики — полный комплект охотников за головами. И рокот колес подходящего состава, медленно набиравшего скорость. Рокот, перешедший сначала в испуганные крики рабочих, а потом и в грохот врубившегося в бетонные плиты локомотива.
Боднув спрессованным воздухом разбегавшихся мужиков, состав пропорол хлипкую оконечность железнодорожных путей и попробовал на крепость опорные балки скошенной стены, переходившей вверху в закопченный навесной потолок. Поприветствовав сиплым шипением пара окружающих, паровоз поскрипел минуту-другую, а потом взорвался, расшвыривая вокруг куски котла и раскаленные облака, окутав перрон мутной серой пеленой. Обидевшись столь грубому прибытию, вслед за паровозом взорвались вагоны с разнообразной дрянью, отправленной из Гамма от греха подальше на переработку. После чего парилка окрасилась из серой палитры во все цвета радуги, а еще живые работники дежурной смены с воплями поспешили вслед за уже погибшими. Защитными дыхательными масками горе-вояки не озаботились, а подлости с тараном заводских строений никто не ожидал.
Когда через сутки на многострадальную станцию дополз наспех собранный спасательный локомотив, лишь двое счастливчиков из «засадных» стрелков смогли рассказать, что же действительно произошло прошлым утром. Так как беглецов никто больше не видел, их так же записали в погибшие, заодно списав на чужаков и аварию. Правда, поначалу возникла путаница в терминологии: мнения поделились между «несчастным случаем» и «пьяном головотяпстве». Но после голосования сошлись на «диверсии», закрыв и дело, и погибший завод…