Рябиновая долина: Когда замолчит кукушка
Шрифт:
– Впусти их…
Конюх неохотно отступил назад, давая нам дорогу. Мы шагнули внутрь и оказались на небольшой кухне. На лавке сидел Федор и внимательно смотрел на нас.
– Ну, с чем пожаловали? – Голос звучал совсем не ласково.
Не то, чтобы я ожидала душевного приема, или распростертых объятий. Вовсе нет. Но, простого человеческого отношения, я думала, мы были вправе ждать. Игорь, совершенно растерявшийся от такого сурового приема, переминался с ноги на ногу у самого порога, не зная, как начать разговор. А меня, это все, почему-то, задело за живое. Сделав решительный шаг к столу,
– Постой…
Я обернулась, глаза мои пылали от гнева. Я заговорила тихим голосом, как обычно я говорила со своими мужиками в лесу, когда была зла без меры.
– Я не знаю как у вас, А, у нас, простых смертных, не принято встречать людей, пришедших с добром, словно лютых врагов. Мы, конечно, не претендуем на все знания истины, которыми обладаете вы, но, мне кажется, что простое человеческое отношение мы заслужили. И, еще, хочу обратить ваше внимание на то, что мы по этой хляби пришли не просто, чтобы напроситься к вам на чай. – Затем, я обратилась к Игорю. – Пойдем отсюда. Сами во всем разберемся!
Федор вздохнул тяжело, и уставшим голосом произнес:
– Ты права, а мы – нет. Годы строгой изоляции сказываются на нас. Мы привыкли не ждать ничего хорошего от внешнего мира. Поэтому, вы должны простить нас. Присядьте, и расскажите с чем вы пожаловали.
Конечно, его слова немного остудили мой пыл, но негодование от подобной встречи все еще прорывалось в моем голосе, когда я, не удержавшись от ехидства, проговорила:
– Мы вам пирогов свежих принесли…
И тут, раздался веселый смех. Я никак не ожидала услышать его от Виктора. А он, продолжая веселиться, проговорил, обращаясь к своему отцу.
– А она кусачая, как ты и говорил… – И, потом, обращаясь уже к нам, как будто, ничего и не было, проговорил. – Садитесь к столу. Сейчас чай будем пить.
Мы уселись на лавку, а Виктор принялся выставлять на стол разномастные чашки, вазочку с медом, деревянную плетенку с пряниками. Я все еще слегка пыхтела, как остывающий самовар, и к угощениям не притрагивалась. А Игорь, сделав пару глотков из своей чашки, начал рассказывать о произошедших у нас событиях.
Мужчины слушали молча, сурово хмурясь и, временами переглядываясь между собой. Когда, Игорь закончил, в маленькой комнате повисла тишина, нарушаемая только звуком потрескивающих в печи дров. Не выдержав этого молчания, я нерешительно заговорила:
– Конечно, все это может не иметь ни малейшего отношения к вам. Но, мне показалось, что мы должны вам об этом рассказать.
Федор пытливо посмотрел на меня, и задал вопрос:
– А почему ты решила, что мы должны об этом знать?
Я пожала плечами.
– Не знаю… Но, я думаю, что это может иметь непосредственное отношение к той тайне, которую вы храните. – И совсем смутившись, добавила. – Просто, я так чувствую. Простите, если потревожили напрасно.
Виктор что-то хотел сказать, и уже, было, открыл рот, но Федор глянул на него сурово, и тот замолчал.
– Спасибо, что сообщили нам обо всем. Мы должны подумать. Чуть позже,
Я, от такой неожиданной разухабистости, слегка обалдела, совершенно не ожидая такого от старика. Это как-то не вязалось с тем образом и характером, который я себе нарисовала в уме, когда думала о Федоре. А Виктор, глядя на мою растерянную, вытянувшуюся физиономию, сдержано улыбнулся. Первым в себя пришел Игорь. Он взял меня за руку и стал подниматься со скамьи, на которой сидел.
– Ну, тогда, мы пойдем. Мы сделали все, за чем пришли. На улице начинается дождь, а нам еще до дому добраться надо. Спасибо за чай.
И он, потянув меня за собой, направился к двери. Я обернулась, чтобы попрощаться. Нам в ответ, вполне дружелюбно прозвучало скупое «Господь с вами», и на этом аудиенция была закончена. Вздохнуть полной грудью я смогла только на улице. Игорь оказался прав, в отличие местной метеостанции. Опять накрапывал нудный и холодный моросящий дождик. Я натянула на голову капюшон от куртки, а мой друг довольно пробурчал:
– Снегоед…
Я непонимающе уставилась на него.
– Ты о чем…?
Он улыбнулся и менторским тоном проговорил:
– Такой дождь в начале весны «снегоедом» называют. Он, вроде бы холодный, нудный, но очень быстро весь снег «съедает». Если несколько дней пойдет, то снега и вовсе уже не останется.
Я ехидно усмехнулась:
– Какой широкий диапазон твоих познаний! Не устаю удивляться!!
Игорь, вроде бы, собрался обидеться, но потом, глянув на мою смеющуюся физиономию, улыбнулся сам и махнул рукой.
– Да, ну, тебя совсем!!
Мы спускались с горы, поддерживая друг друга на особенно скользких участках дороги, и как по уговору, болтали о чем угодно, только не о том, о чем думали. Конечно, я не думала всерьез, что за каждым кустом сидит враг и слушает наши разговоры, тем более в такую промозглую погоду. Но… Кто его, этого врага, знает? Пока, в моих мыслях очертания неприятеля вырисовывались весьма смутно. И все чаще в моих думах мелькала фамилия «Юдин». С какой-то обреченностью и отчаяньем, я подумала, что нам тут только второго Мезенцева не хватает! Называется, жили, жили, не тужили… А тут, на, тебе!! Сюприз…!! Как говаривал Максимыч, мой мастер в лесу.
Стоило мне только подумать про лес, как навалилась тоска. Я уже, почти два года, как здесь живу. А все равно, тянет обратно, в тайгу. Там было все проще и понятней. Безо всяких тебе ритуальных приседаний и словесных жонглирований. Хотя, конечно, свои прелести есть везде. Опять же, здесь мы познакомились с Игорем. Его живой ум, неравнодушие к окружающему миру, а также, глубокие знания истории, этимологии, и еще кучи разных разностей, делало его великолепным, интересным собеседником. К тому же, он оказался настоящим другом, на которого можно было положиться в трудную минуту. Правда, последнее время, в наших отношениях пробегала, словно искра, что-то такое, этакое, чему я пока не могла дать ни названия, ни оценки. Сильно над этим голову я не ломала, решив, что, как говорят бывалые шоферы, «хороший стук сам наружу выйдет».