Рябиновая невеста
Шрифт:
И то, что он её обманул, почему-то ранило очень сильно.
Олинн вспоминала поцелуй и злилась на себя за то, что позволила себе быть такой беспечной и глупой. И что растаяла от его поцелуя, как… Она не знала, как кто, но почти ненавидела себя за ту короткую уступку своей слабости. За своё сострадание и веру в людей. Торвальд был прав! Зря она его не послушала!
Теперь ей это может стоить свободы, а то и жизни. Мачеха уж точно нажужжит отцу про неё всякого. А ярл Римонд нынче ой как не в духе! И хорошо, если её просто выпорют, как дворовую девку, а ведь могут и в рабство продать. Эйлин Гутхильда может убедить
Даже если она расскажет правду, толку-то? Всё вместе будет выглядеть так, будто она специально помогала врагу. И как же она умудрилась влипнуть в такую история, как мошка в мёд?! Может, стоит бежать из Олруда? Вот только куда? Да и как? Стены в кладовой толстые, и стерегут её хорошо.
И, с одной стороны, Олинн с ужасом вспоминала, как Игвар прыгнул в реку, а потом тот вой и крики, и ей было жаль его. А с другой стороны, ведь если бы не он, то не сидела бы она сейчас под замком. Но, как ни крути, он всё равно не заслужил такой смерти — в пасти жутких тварей с болот. И то ли это была грусть, то ли разочарование от того, что всё так закончилось, то ли злость на себя, что она оказалась такой беспечной — Олинн и сама не знала. Но почему-то подумала, а что, если бы она согласилась в тот вечер уйти с Игваром? Что было бы дальше?
Она сложила несколько мешков с ячменём, один на другой и, взобравшись на них, целыми днями сидела у маленького оконца, которое выходило на реку и восточную башню замка. Сквозь него был виден кусочек дороги, ведущей на юг. И по тому, как сновали туда-сюда всадники, или приближались обозы, Олинн могла предполагать, что происходит. В какой-то день привезли раненых, и две дружины ускакали на юг, видимо, ярл призвал к оружию всех, кто ещё оставался в замке. А до этого бесконечной вереницей тянулись в замок подводы из соседних деревень, груженые всяким скарбом – крепость готовилась к осаде.
Потом вернулся её брат Харальд. Она видела отряд и слышала, как перекликались его хирдманы. Видимо, ярл решил доверить охрану крепости сыну, а сам остался на Перешейке. Но с приездом брата для Олинн ничего не изменилось. Если Харальд и знал о том, что она сидит под замком, то либо соблюдал распоряжение отца, либо ему до этого не было никакого дела.
Так что у Олинн из всех развлечений были только это оконце, кошка, что охраняла запасы зерна от мышей и крыс, да пара голубей, чьё гнездо было чуть повыше кладовой. Нет-нет, да и перепадали им оброненные зерна, вот они и обжились здесь. Она подбрасывала им зёрнышки, так что птицы совсем перестали её бояться и бродили по краю подоконника, воркуя и выпрашивая угощение.
С той ночи, когда Олинн посадили в кладовую, полная луна стала особенно яркой. Вставала уже за полночь и наливалась золотым светом, будто в насмешку. И Олинн долго вглядывалась в сумрачную даль болот, но страшного воя больше не было слышно. То ли, убив вёльву и Игвара, жуткие твари получили, что хотели, то ли ушли сами по себе, этого она не знала. Но теперь всё успокоилось, и лишь тревожное предчувствие продолжало нарастать с каждым днём. А дым на горизонте, что появился пару дней назад, лишь подтверждал худшее…
Сюда, в кладовую, ветер не доносил запахов, да и ветра уже которую неделю не было. Погода по-прежнему стояла ясной и жаркой, застывшей в одной поре, как будто северные боги отвернули свой взор от
Но этой ночью тревожное предчувствие разбудило Олинн даже раньше, чем она почувствовала запах дыма, и услышала гулкий звон колокола. Она бросилась к оконцу, забралась на мешки, жадно вглядываясь в предрассветный густой сумрак, но так и не могла понять, что происходит. Луна уже добралась почти до горизонта, и была самая глубокая, предутренняя часть ночи, когда сон наиболее крепок. Олинн всматривалась в серую дымку, но ни на дороге к замку, ни на подступах никого не заметила. И даже воды Эшмола были спокойны, никаких лодок. Но судя по крикам и звону мечей, внутри замка шёл бой. И похоже, что этого внезапного нападения никто не ожидал.
Олинн увидела цепочку факелов, движущихся по стене крепости, и слыша звон клинков, не понимала только одного — кто и с кем дерётся? Днём всё было спокойно, вокруг никого, ворота заперты, и если враги проникли в крепость, то как?!
Но бой шёл недолго. В замке оставался лишь небольшой отряд Харальда, а врагов, по-видимому, было много. И когда на рассвете Олинн увидела, что на восточной башне больше не развевается штандарт Олрудов, а по стене ходят люди в кольчугах и зелёных плащах, то поняла, что замок пал. И почти сразу над башней взвился новый штандарт — зелёное дерево на белом фоне. Герб короля Гидеона.
Весь день Олинн промаялась, металась от двери к окошку, пытаясь понять, что происходит, даже в дверь стучала, но после ночного боя в замке стояла подозрительная тишина. Ближе к вечеру раздался лязг цепей, опустился мост, и по дороге на юг устремился небольшой отряд всё в тех же зелёных плащах.
А вслед за этим к ней пришла Ульре. Старая экономка раскачивалась, как гусыня и оказалась слегка навеселе, видно, что хлебнула мёда, и немало. На голове у неё был намотан старый шерстяной платок и такой же повязан на поясницу, и от ходьбы по лестнице раскраснелись щёки. Она отперла дверь, гремя огромной связкой ключей, и кликнула Олинн.
— Выходи уж! Насиделась.
— Что случилось?! — воскликнула Олинн, стремглав выскочив в коридор.
Оглянулась и увидела, что внизу у лестницы стоит мужчина в кольчуге, с гербом Гидеона на наручах.
— Новые хозяева у нас, — буркнула Ульре, запирая кладовую и демонстративно потирая рукой поясницу. — И дел по горло. Так что мне помощница нужна, а то я уж с ног сбилась за сегодня, спину ломит так, что того и гляди, упаду. Платок надень, — Ульре подмигнула ей и сунула в руки старый дырявый платок. — Подумаешь, ты лишний кусок взяла с кухни! Тармол уж что-то разлютовался, хромой пень! Посидела, и хватит, думаю, поняла уж всё! А нам велено готовить пир, скоро прибудет сам король, а я тут не набегаюсь одна. Пошли.
Последние слова она произнесла нарочито громко, чтобы воин на лестнице точно услышал.
— Ну, чего застыла? Идём! — Ульре подтолкнула Олинн, и сама заковыляла следом.
Олинн понимала, что Ульре пошла на обман, чтобы её освободить. Но новым хозяевам, наверное, всё равно, как там младшая экономка обкрадывала ярла, пирожок взяла с кухни или забралась в сокровищницу, так что… можно сказать, что ей даже повезло.
— Спасибо! — шепнула Олинн, когда они спустились по лестнице к кухне.