Рядом с зоопарком
Шрифт:
Довольные своей находчивостью, забыв поблагодарить милиционера, ребята скорехонько расстелили на матах свои одеяла, с легким сердцем уснули до утра.
В следующий, последний день похода каких-то особых приключений не произошло. Только у 13-го километра, где они остановились на привал, их нагнал обшарпанный, с крестом на боку автобус. Дверца открылась, выглянул знакомый милиционер.
— Что, устали, пацаны? Двоих-троих могу взять. Девочки,
— Обойдемся, — отвергла предложение Лена Тищенко.
— Осталось всего ничего. Вон трубы видать, — смягчила грубоватый ответ подруги Молчанова.
— Давай, Леха, полезай в машину. Не упускай возможность, — подтолкнул Лешу Антон.
— Чтоб я — да в машине для алкашей?! — возмутился Леша. — Да я лучше весь маршрут повторю еще раз.
— Нашли того обормота, который ногу ломал? — спросил Андрей, заглядывая в машину.
«Обормот» сидел на переднем сиденье с загипсованной ногой. Два его приятеля тоже были тут и, кажется, никакого стыда за происшедшее с ними недавно в лесу не испытывали.
— То ли дело лисапед… — ухмыльнулся Седой, оценивая преимущество своего положения.
— Ну, ладно, чао! — Андрей прихлопнул дверцу, не дав Седому договорить сомнительную житейскую мудрость.
Автобус газанул на холостых оборотах, лязгая железом, покатил.
Глава восьмая
Галина Михайловна подвила плойкой волосы, подкрасила глаза, чего уж давно не делала, припудрила нос. «Вечно я как золушка», — укорила себя.
— Ну как тебе, Сережа, мое платье? — прошла из коридора, где у них висело зеркало, в комнату. — Мне кажется, немного полнит, вот если вытачку… Сереж, ты что?..
Сергей Юрьевич спал в кресле.
— Мы же к Денисовым, — сказала она. — Уже шесть… Твои же университетские собираются. Скажут, я против… — Сердце ущемила острая жалость к мужу. Он ей показался маленьким, ссохшимся в своем старом, трикотиновом еще, костюме, только волосы росли по-юношески буйно, как вызов чьему-то педантизму или свидетельство какой-то прежней, далеко отлетевшей в прошлое бесшабашной житухи. Галине Михайловне захотелось взять мужа и перенести на диван, но она ограничилась лишь тем, что расстегнула ему верхнюю пуговицу рубашки, освободила горло от крепко врезавшегося воротничка.
Посидела некоторое время около мужа, потом встала, смыла с глаз косметику, сняла новое платье, вместо него надела привычную клетчатую затрапезку, прошла на кухню. Открыла краны, соединенные дырявой трубкой, тихонько, не брякая, занялась посудой.
Глава девятая
Секретарь-машинистка Нина держала телефонную трубку как взрывоопасную.
— Облоно, Сергей Юрьевич, Анисимов.
— Слушаю, — сказал Сергей Юрьевич в трубку, чувствуя легкую, как от привычной зубной боли, тоску.
— Рискованную вы затеяли игру, — сказали в трубке. — Ходите по грани.
— Работа у меня такая… ходить по грани. А что случилось?
— Я ведь вам советовал — осторожнее с этим вашим турклубом. А вы не прислушались. И вот результат.
— Что, родители жалуются?
— Да нет, серьезнее. Докладная пришла из Рудного, из райотдела милиции. Дети, понимаете, без сопровождения взрослых… как вы могли допустить?
— Но ведь ничего страшного не произошло.
— Могло произойти. Товарищи правильно предупреждают.
— Ребята поступили разумно, что обратились за помощью в милицию, и со стороны милиции, мне кажется…
— Хорошо, — перебил смягчившийся начальственный голос. — Будем благодарить бога, что ребята вернулись живыми и здоровыми, но мы обязаны отреагировать на докладную.
— Что, выговор? — заулыбался Сергей Юрьевич.
— Естественно. Я и звоню, чтобы вы морально подготовились. Ну а своего трудовика… как его?..
— Валерий Федорович…
— Вот-вот, его сами накажите.
— С какой это стати?
— Для него будет хуже, если м ы его накажем.
— Понял, — улыбка обратилась в горькую гримасу. — Скажите, Лев Иваныч, у вас рабочий день со скольки?
— С девяти, а что?
— Почему вы мне в восемь звоните?
Ответом был долгий и тяжелый вздох, вздох Антея, держащего на себе небесный свод.
Шарахнули барабаны, дробь и лихой перестук разнеслись по коридорам, классам, по всем закуткам школы. Трррум-ту-ту-тум, трррум-ту-ту-тум! Привалившись к столу, Сергей Юрьевич с удовольствием слушал барабаны. Молодцы барабанщики, ничего не скажешь.
В кабинет бодро вошел Валерий Федорович.
— Не хотелось бы, но придется испортить тебе настроение, — сказал ему вместо приветствия Сергей Юрьевич.
— А вот и не выйдет, — засмеялся тот. — Не испортишь.
— Выговор не хочешь? — И грустно добавил: — Тут, видишь, милиция из Рудного цидульку накатала.
— Да ну их! — отмахнулся Валерий Федорович. — Почитай-ка лучше. — И он протянул конверт.
— Ты что, не понял? По выговору нам с тобой.
— Да понял, понял!.. Читай!
— Ничем тебя не проймешь. Кстати, в скором времени еще по выговору ожидается.
— Это еще за что? — вспыхнул вдруг Валерий, Федорович. — Может, все-таки хватит?
— А табуретки из программы выкинули.
— Но мы же вместо них мягкие игрушки.
— Ну вот если узнают.
— Ладно, ладно, не стращай, читай письмо.
Сергей Юрьевич развернул листок, но тут вошла завуч Людмила Анатольевна.
— Линейка, Сергей Юрьевич, вы не забыли? Дети ждут.
— Одну минуту, — пробежав глазами письмо, он пошел с ним к двери.