Рядом
Шрифт:
— Почему же глупый? Это был первый вопрос, который у меня возник, когда я попал сюда, - Макс тяжело вздохнул,- Но я не хочу, чтобы ты питала лишних иллюзий по этому поводу. Выбраться от сюда нельзя. Замок на решётке всегда заперт. Дверь сверху закрыта снаружи. Когда они приходят, у них с собой оружие. Пытаться открыто им сопротивляться – это заведомо погибнуть. А ещё тут камеры наблюдения,- Макс показал рукой на потолок, - вон одна у входа, а одна прямо перед нами, видишь? Они пишут и видео и звук… Так что, нас видят и слышат. За эти месяцы я смог определить, что они просматривают запись с них не каждый день, но всё же. Так что, мы в
— Ну а эти женщины за стеной?
— Это их женщины, Ева. Они подвластны им не менее нас, и никогда не будут помогать нам.
— А может быть какое-то послание в окно выбросить? Вдруг кто-нибудь найдёт его.
Макс усмехнулся.
— А я смотрю, ты часто книжки приключенческие читаешь, - он посмотрел на неё с улыбкой,- только, к сожалению, в жизни не всегда, как в книжках.
Макс посидел так ещё с полчаса, а потом сходил за перегородку, вернулся с кружкой и стал её краем царапать что-то на стене. Увидев это, Ева поняла, почему один край кружки был обточенным и острым.
Пылинки от штукатурки облачком опускались на матрас, Макс наклонился и сдунул их. На стене появилась новая палочка в неполном четвёртом столбике.
—Ещё один день, - прошептал тихо Макс скорее для себя, чем для неё.
Он отнёс на место кружку и опустился на матрас.
— Ладно, давай спать…Чем больше времени проводишь во сне, тем быстрее тянутся здесь дни…А тянутся они здесь очень медленно, уж поверь мне.
*** Макс
Ну вот и начался очередной день. Глядя на свой календарь, я осознал, как незаметно пролетели две недели… Ещё никогда за время моего здесь пребывания время не летело настолько быстро. Я продолжал делить со своей вынужденной соседкой всё: еду, постель, горе, стыд, время…делить свою жизнь.
Ева всё ещё держалась от меня на некотором расстоянии. Она почти не ела, оставляя мне больше еды, по ночам вжималась в стену, стараясь занимать как можно меньше места. Её существование было мало заметным физически. Но морально я всё больше стал ощущать её частью себя. Я уже с трудом вспоминал жизнь, когда был одинок. Мне нравилось её тихое присутствие, нравилась забота о ней, даже то немногое, что мог я предложить ей в данной ситуации. Это позволяло мне ощущать себя нужным и значимым.
Мои дни остались такими же размеренными и подвластными своеобразному графику, принятому мной. Утро, холодная вода на голову, физические нагрузки, скудная еда, снова физические нагрузки, тихий вечер, бессонная ночь…Только теперь я был под взором бесконечно синих глаз, слышал ночью тревожное дыхание и иногда был удостоен тихого голоса. И моя жизнь уже не казалась такой пустой.
Я встряхнул головой, вернувшись в реальность. Почему сегодня за стеной так тихо? Время обеда уже давно прошло. Но не через час, не через два еду нам так и дали. Я был очень обескуражен этим фактом. Что ещё придумал Хасан своим мозгом маньяка? Не может же он нас просто убить здесь голодной смертью. В этом нет смысла. Во всех действиях Хасана должен быть смысл. Я нашёл его даже в появлении Евы. Не сразу, но нашёл. Хасан ждал, что я растерзаю её, я понял это. Именно поэтому она была раздета. Чтобы подтолкнуть меня к насилию. Вызвать во мне животные инстинкты. Я понял это по тому, как дёргалась от меня Ева. Она боялась именно этого. И тем самым открыла мне глаза. Но Хасан не угадал. У меня даже мысли не было причинять боль ей.
Меня отвлёк от раздумий скрежет ключа в двери подвала. Дверь с грохотом
Хасан не смотрел на меня. Он встал напротив Евы и, молча, стал осматривать её. Я услышал с её стороны испуганный шёпот и причитания, а обернувшись, увидел её глаза, наполненные слезами. Ей было страшно, крайне страшно.
И тогда я встал между Хасаном и Евой, загородив её спиной. Мне хотелось спрятать её от его жестокости, хотелось, чтобы сейчас она была не здесь, а где-то далеко в безопасности. Я понимал, что ничем хорошим это не кончится, что это очень разозлит Хасана. Но видеть её страх было невыносимо.
Несколько секунд Хасан поражённо смотрел на меня, не ожидая, что я могу оказать хоть какое-то, но всё же сопротивление ему. Потом он зло усмехнулся.
— Она нравится тебе, Макс? Зачем ты её защищаешь? Героем хочешь выглядеть? Она - баба, она не оценит, - Хасан произносил свой монолог неспешно, упиваясь своим превосходством.- Тебя никто не ищет, Макс. Никто не вспомнил о тебе за это время. Ты никому не нужен. Ты будешь отдавать ей свою еду, а сам умирать с голоду? Нужна ли она тебе? Сейчас она не просто баба, она – конкурент. Слабый конкурент. Покажи свою силу! Ты же хочешь жить? Подумай об этом, Макс…
— Что ты хочешь от меня, Хасан? Тебе надо, чтобы я работал на тебя? Тебе нужны деньги? Что-то ещё? Тебе ведь я нужен, не она. Отпусти девушку. Со мной ты можешь делать всё, что хочешь. Но не трогай её.
Хасан долго не отвечал мне, пристально смотря в тишине, а на его лице отражалось глубокое раздумье. И в какой-то момент тень надежды промелькнула в моём сознании, вдруг он наконец-то выскажет все свои условия, вдруг освободит Еву. Я затаил дыхание от напряжения. Вокруг было так тихо, что почти неслышимый звук воды казался мне в тот момент шумом водопада.
— Хочешь сделку, Макс? Избавься от неё… и я отпущу тебя, - он развернулся и пошёл к выходу.
По моей спине прошёл леденящий холод. Я стоял словно парализованный, глядя в спину уходящего Хасана. Ярость от бессилия, копившаяся во мне на протяжении стольких дней, вскипала с каждым его шагом. Мне хотелось броситься и разорвать его с той же жестокостью, с какой он предлагал мне сделать это с ней. Неужели он не остановится в своей злобе? Неужели будет доводить свой план до конца?
— Что тебе надо, Хасан? Что я тебе сделал? – мой крик заставил остановиться его на последней ступени. Хасан обернулся через плечо, демонстрируя мне свой волчий оскал.
— В тебе слишком много человека, Макс. Ничего личного!
Я кричал так громко, что не слышал грохота закрывающейся двери. Я бил кулаками прутья решётки с такой яростью, с таким отчаяньем, что в какой-то момент мне показалось, что я способен сломать их. Я был в таком состоянии в первый раз в жизни. И мне действительно было страшно от того, что может отчаянье сделать с человеком.
Я остановился лишь тогда, когда стал задыхаться, из моей груди раздавались хрипы, руки были разбиты в кровь. В бессилии я сел на пол, закрыв лицо руками. Сердце колотилось с бешеной скоростью, в голове звучал монотонный шум, разрывавший мозг напополам.