Шрифт:
Карл отхлебнул неразбавленного виски из стакана и растянулся на кровати. До встречи с — Вероникой оставалось ещё добрых два часа, и он не знал, как убить время. Стояла жуткая жара. В отеле, где он остановился, работал кондиционер, а выходить на пекло без дела совсем не хотелось. Он заказал в номер ещё виски со льдом и содовую. «Как бы не набраться раньше времени, — с тревогой подумал он, — а то будет трудно объясниться с Вероникой». Но и совсем трезвым быть не хотелось: для объяснения с такой темпераментной девушкой нужна определённая смелость, а её-то как раз Карлу и не хватало. При воспоминании о Веронике у него сладко заныло глубоко внутри. Вероника была итальянкой двадцати лет, и, на взгляд Карла, ослепительной красавицей. Смуглая фарфоровая кожа, прямые чёрные волосы, огромные карие глаза, в минуты страсти становившиеся глубокими и чёрными, как омуты, ярко-красные губы
Карлу стукнуло тридцать два, во Флориду, в Майами, он приехал по делам на две недели, и познакомился с Вероникой совершенно случайно. Он не собирался делать ничего такого, в Далласе у него была невеста, с которой он помолвлен уже год, и скоро должна состоятся свадьба. Но когда однажды после обеда он от нечего делать решил искупаться и заглянуть заодно в пляжный бар, где на высоком табурете в одиночестве скучала Вероника, потягивая из трубочки коктейль, то не смог удержаться. «Почему бы и нет? — подумал он тогда. — Девчонка просто прелесть, глупо упустить такую. И, к тому же, изнывает от скуки и просто жаждет познакомиться. Майами далеко, и мне здесь слоняться дней десять. Лёгкое приключение не помешает». Карл был не то чтобы любителем женщин, но не прочь иногда поразвлечься. К тому же Вероника превосходила все его ожидания. Девушка бросала на него украдкой быстрые взгляды, и Карл понял, что не ошибся: весёлое времяпровождение ему обеспечено.
Он быстро нашёл с ней общий язык, угостил выпивкой, и вскоре они уже весело болтали. Вероника жила неподалёку, она из Италии, и мечтает попасть в крупный город. Даллас её устраивает. На первое время. При разговоре она смешно морщила носик и бурно жестикулировала, так, что Карл невольно улыбнулся. О себе он почти ничего не сказал, кроме того, что приехал в командировку и остановился в соседнем отеле. По её восхищённому взгляду Карл понял, что он представляется ей лакомым кусочком, и здесь, на пляже, она поджидала кого-нибудь подобного, отчаянно демонстрируя свои прелести. «Ну, что ж, тем лучше, детка, — подумал он тогда, окидывая её оценивающим взглядом, — ты попала по адресу. Мы славно отдохнём».
Они и правда славно отдохнули. Вероника не переставала его удивлять. У неё был жгучий темперамент и известная доля ненасытности в любовных утехах. Карл вовсю наслаждался бархатным гибким телом, с готовностью откликающимся на все его желания. Он с удовольствием гладил её по шёлковым волосам и целовал в упругие свежие губы. Он нисколько не жалел, что познакомился с ней. Мария, его невеста, не обладала и десятой долей её достоинств. Конечно, Вероника не так умна, не так изысканна, но кто сказал, что ему всё это нужно? Ему гораздо ближе простота и естественность, что-то дикое и необузданное, чем жеманство и притворство.
В пылу страсти он просто позабыл, что он, дитя западного мира, тоже обладал определённой долей притворства и лжи, и другим быть он уже вряд ли сможет. Но Вероника не чувствовала подвоха. С детской непосредственностью она выслушивала его лесть, его лживые слова о большой любви, высказанные в самые интимные моменты, и принимала всё за чистую монету. Он дарил ей небольшие, не слишком обременяющие его кошелёк подарки, и она радовалась, как ребёнок. Глядя на её чистую радость, он тоже на мгновение чувствовал себя счастливым, и невольно сравнивал её с Марией. Вряд ли она обрадовалась такому подарку, скорее, пренебрежительно повела бы плечами — дешёвка. Она не привыкла к такому. Но Карл, выросший в семье скромного достатка, хорошо понимал Веронику. Он всегда стремился наверх. С большими трудностями ему удалось получить приличное образование и устроится на работу в хорошую компанию. Когда его однокурсники вовсю вкушали радость студенческой жизни, он корпел над учебниками. Карл не обладал выдающимися способностями, и учёба давалась ему с трудом. Но невероятная целеустремлённость и усидчивость делали своё дело, и ему удавалось обходить даже более талантливых студентов. Университет он окончил с красным дипломом, его заметили, так как он был на очень хорошем счету, и пригласили на работу. Мечты начинали сбываться.
Но когда первая эйфория прошла, Карл понял, что путь наверх будет не так лёгок, как представилось вначале. Контора была очень большой, он сидел в огромном зале среди других клерков и выполнял изо дня в день нудную малоинтересную работу. О нём забыли. Он был всего лишь винтиком в гигантском механизме, и впереди не было ничего, способного изменить ситуацию. Карл начал впадать в отчаяние. У него даже не было возможности проявить в полной мере свои способности, потому что механизм работал чётко, и у каждого винтика было своё место. Спустя пять лет работы его немного повысили, совсем чуть-чуть. Мать гордилась его успехами, а Карл понял, что совсем скоро его мечты о лучшей жизни канут в небытие. Он почти смирился, и уже не так остро переживал свою серость. У него была приличная зарплата, позволяющая ему неплохо жить, снимать хорошую квартиру. Он легко знакомился, и не знал недостатка в женщинах. В конце концов, никто из его круга так высоко не забирался, и ему есть чем гордиться. Но, просматривая колонки светских новостей за завтраком, он понимал, что всё это не то. Не о такой жизни он мечтал. Он хотел парить высоко-высоко, с лёгким пренебрежением рассматривая тех, кто внизу. Но пока рассматривали его. Это было неприятно, но не смертельно. Карл продолжал жить и надеяться, хотя надежды таяли с каждым годом. Но вот два года назад, в канун тридцатилетия, в его жизни произошёл переворот.
Карл хорошо запомнил этот хмурый осенний день. Он немного задержался на работе, шеф просил завтра сдать отчёт, а Карл расслабился в последнее время, и ему пришлось покорпеть чуть дольше положенного. Когда он вышел из офиса, начинало темнеть. Он устал, и мечтал поскорее добраться до бара, и выпить стаканчик виски. Краем глаза он увидел довольно хорошенькую блондинку, решительно направлявшуюся ко входу. «И куда это она? — вяло подумал он. — Кто это, интересно?» На стоянке уже почти никого не было. Блондинка прошла мимо, едва не задев его плечом, так что Карл невольно оглянулся. Девушка взлетела на ступеньки, но тут нога её подвернулась, и она тихо охнув, осела на гранит, и схватилась за лодыжку. Карл подбежал помочь. Он поднял её и вызвался проводить до места, заодно предложив услуги по доставке домой. Они разговорились. Девушку звали Мария. Когда он спросил, что она в такой час делает в офисе, та ответила, что ничего срочного, и она уже передумала туда идти. Он спросил, где она работает, но Мария ничего не ответила.
Он ехал на её машине, которая показалась ему шикарной, и кожей чувствовал, что она не так проста, как хочет казаться. Он спросил, как нога, и, услышав, что почти не болит, предложил зайти в ближайшее кафе, выпить по чашечке кофе. Мария согласилась. Он видел, что заинтересовал её, и не хотел ударить в грязь лицом. И хотя для его кошелька это было серьёзным испытанием, он повёл её в самое престижное кафе в окрестности.
Они болтали довольно непринуждённо. Марии было двадцать пять, она закончила университет, собиралась на работу, только не сказала, куда, покрутив неопределённо рукой и загадочно посмотрев на потолок.
Они стали встречаться. Он не думал ни о чем таком, но вскоре узнал, что Мария — дочь очень высокопоставленного человека в их компании. Он не верил своему счастью. Мария познакомила его с родителями. Не сказать, чтобы они были в восторге, но с выбором дочери смирились. Состоялась помолвка. Это было год назад. Красивая жизнь стала реальностью. Мария ввела его в свет, и он был счастлив. На работе вырисовывались самые радужные перспективы. Его сразу заметили и начали быстро продвигать по службе. Любил ли он Марию? Он и сам не мог однозначно ответить на этот вопрос. Иногда ему казалось, что да, но временами, когда он сталкивался с её надменным взглядом, ему хотелось броситься и сжать руками её тонкую, белую шею. В такие моменты он ненавидел её. Она не упускала случая подшутить над ним, выставляя напоказ своё превосходство. «Дура, — думал он, — самое большое твоё достоинство — папашины деньги. И не обольщайся, что это не так».
Но эти мысли — всё, что мог себе позволить. Он не даст так просто умереть своей мечте. Он всё вынесет, к тому же, справедливости ради надо сказать, с ней это бывало не часто. Она, наверное, любила его, и Карл не мог не чувствовать это. Она делала всё, чтобы ему было хорошо. Но Карл не любил зависимости. Это проявлялось в редких, но бурных загулах в командировках, куда его теперь часто посылали — у компании были филиалы в разных уголках мира.
Но ту командировку он запомнит надолго. Хотя, надо признать, она немного затянулась. Спустя десять дней, когда он приготовился сказать Веронике о своём отъезде, шеф позвонил ему и велел остаться ещё на две недели, а потом ещё, потому как в местном офисе требовалось присутствие их представителя. Он даже обрадовался тогда. Ему было жаль расставаться с Вероникой. Она не успела надоесть ему, он наслаждался отдыхом и внезапно свалившимся на него счастьем. Они проводили вместе всё свободное время. Вероника пока не работала, и времени у неё было с избытком. Он очень гордился, когда она шла рядом с ним, такая молодая и красивая, и все мужчины буквально пожирали её глазами.