РЫБАЛКА В ГАЙ-КОДЗОР
Шрифт:
– Ничего не затевал. – спокойно, ответил ей. – Мне партия и правительство доверили работу, которую выполнял добросовестно. Меня хотели убить за это. защищал свою жизнь и честь партии.
На общем банкете, который устроили друзьями по моему случаю, пил алкогольных напитков мало. Так как впереди меня ожидала настоящая битва за собственное благополучие в реальное время, а не в светлое будущее, которое не имеет величины времени и расстояния между годами нашей жизни.
Мне надо было хорошо продумать каждое своё действие, чтобы ни дать ингушам и советскому правосудию загнать
На свободе могу использовать закон и свой разум в свою защиту. В тюрьме мне придётся полагаться лишь на свою силу. Шансы у меня минимальные, остаться живым в тюрьме и в дальнейшем в лагере заключённых преступников.
Поэтому надо сделать всё, чтобы не попасть за решётку. Дальше, как мне быть, само время покажет. Утром в понедельник первым автобусом через автостанцию в Грозном, уехал в пионерский лагерь «Горный воздух».
Мне нужно было разобраться с документами и с инструментами, которые остались в моем кабинете в пионерском лагере. Конечно, если что-то там осталось целым после массовой драки с ингушами.
Ведь ингуши назло мне могли уничтожить все мои оставшиеся документы и строительный инструмент.
Тогда придётся выплачивать стоимость инструмента из оставшихся денег, которые не получил за последний месяц работы.
– Инструмент и документы по описи забрал инженер цементного завода. – сказал мне, комендант пионерского лагеря. – После тебя, в пионерском лагере кроме бардака, больше ничего не осталось.
– Ни после меня, а после ингушей, которые затеяли массовую драку. – поправил, коменданта пионерского лагеря «Горный воздух». – Если бы был виновен в драке, то меня сейчас держали бы под стражей, как держат ингушей.
После посещения пионерского лагеря, поехал автобусом до конторы цементного завода. Разобравшись со всеми служебными и административными делами в конторе цементного завода, вовремя оформления полного расчёта с цементным заводом, получил по тем временам довольно значительную сумму денег.
Мне за отличную работу на производстве, кроме зарплаты за последний месяц, полагалась премия за шесть месяцев работы. Таким образом, вместе с денежной премией и зарплатой за прошедший месяц получил полторы тысячи рублей.
В виноградарском совхозе «Бурунный», по договорённости с райкомом партии, мне платили зарплату в размере восемьдесят рублей. Плюс зарплата Людмилы за работу бухгалтером в конторе нашего виноградарского совхоза.
Выходило на двоих за месяц мы имели почти две тысячи рублей. В те годы такую большую сумму денег по среднему заработку можно было получить за два года.
Так что у меня был резерв свободного времени и свободных денег, чтобы не жить бедно, а иметь возможность заниматься собственной защитой от возможного заключения.
Не знаю, что на меня тогда нашло. Из-за своего необдуманного поступка, в который раз едва не лишился собственной жизни. Так как прямо из конторы цементного завода с полными карманами денег, отправился в сельскую больницу аула Чири-Юрт, где в это время на лечении под стражей находились Долгаев Мусса и Музаев Зоман, которых покалечил во время драки в своём
Мне даже в голову не пришла мысль, что отправляюсь туда не к друзьям, которые пострадали во время драки, а к самым настоящим врагам, готовым убить меня в любое время.
По пути в сельскую больницу зашёл в сельский магазин аула Чири-Юрт. Купил в магазине гостинцев пострадавшим от меня ингушам. Когда подошёл к больнице, то сразу обратил внимание на то, что рядом с больницей нет ни одного милицейского автомобиля.
В то время как возле ворот больницы стоит много легковых автомобилей с ингушскими номерами. Тут сообразил, что загнал в ловушку сам себя. Пришёл в стаю волков-ингушей.
Деваться мне было некуда, так как засветился перед врагами. Меня сразу издали заметили Долгаев Мусса и Музаева Зоман. У меня в кармане брюк был брелок от ключей, которые под натиском денег в кармане выглядели под тканью кармана брюк, как рукоятка пистолета.
Решил на устрашение своих врагов использовать такую возможность. Поэтому для большего эффекта засунул в карман под деньги ладонь левой руки.
С таким видом решительно двинулся в сторону ингушей, которых было не меньше двадцати человек. Ингуши с удивлением и презрением разглядывали меня со стороны. Словно вернулся с того света, чтобы разобраться с ними за прошлую драку в пионерском лагере.
– Мусса и Зоман! Мне надо с вами поговорить без свидетелей. – сказал, протягивая им большой пакет с гостинцами. – Иначе нас посадят за решётку по групповой драке на большой срок.
– Нам нечего скрывать от своих друзей и родственников. – брезгливо, сказал Мусса, отказываясь от моих гостинцев. – Можешь говорить при всех.
– Вообще-то и мне тоже нечего скрывать от тех, кто был там во время массовой драки, развязанной вами. – согласился, с решением Муссы. – Так вот, едва уговорил своих друзей сейчас прийти сюда одному к вам на мирные переговоры. Убедил пострадавших от вас, чтобы мои друзья оставили свою затею поквитаться с вами за учинённую драку. Поэтому пришёл к вам один, а мои друзья остались на окраине аула Чири-Юрт. Если вовремя не вернусь к своим друзьям, то никто из вас живыми отсюда не выйдет. В связи с этим, у меня мало времени. Пришёл к вам с миром, не хочу, чтобы обратно пролилась чья-то кровь. У меня будет к вам простой разговор. Вы прекрасно знаете, что в этой массовой драке совершенно нет моей вины. Так что если вы возьмёте всю вину в массовой драке на себя, как это есть в действительности, то уголовное дело можно не открывать.
Вы как пострадавшие можете отделаться от тюрьмы штрафом за причинённый ущерб пионерскому лагерю «Горный воздух». Мне вообще ничего не грозит. У меня была чистая самооборона против двадцати ингушей.
Если вы не согласны, то вынужден буду на суд предъявить фотографию, которую сделал мой друг в то время, когда Долгаев Мусса, Музаев Зоман и Цалоев Беслан угрожали мне оружием возле телевизора.
Только за один пистолет в руке Долгаева Муссы, ему могут дать срок от трёх до пяти лет тюремного заключения за ношение огнестрельного оружие. За угрозу убийства к этому сроку прибавят лет пять.