Рыбья Кровь и княжна
Шрифт:
Установилось шаткое равновесие, когда сильных бесчинств не видно, но полным хозяином положения ни та, ни другая сторона себя не чувствовала. В пику наместнику ополченцы всюду славили и приветствовали княжну, делая вид, что подчиняются только ей.
— Что вы хотите, чтобы я сделала? — спрашивала Всеслава у воевод.
— Скажи, что хочешь посмотреть их полевой стан, — посоветовал Меченый. — Даже если их половина уйдет с тобой, это будет хорошо.
— А кто охранять ее среди них будет? — возразил ему Быстрян.
— Они же не совсем сумасшедшие, чтобы княжескую жену обидеть, — отстаивал свое главный камнеметчик. — Я возьму полсотни колесничих и сам с ней пойду.
— Я все поняла, — произнесла Всеслава, жестом останавливая их спор.
В тот же день она в сопровождении ватаги арсов переехала верхом по наплавному мосту в Островец, а оттуда в стан ополченцев. Те всей толпой последовали за ней.
В городе вздохнули с облегчением. Меченый срочно созывал по дальним вежам ватаги, предназначенные для княжеского похода, хорунжий Лисич раздавал оружие бойникам, Быстрян определял порядок нападения на стан ополченцев. Те, пронюхав об этих приготовлениях, княжну из стана не выпустили, попросив ее быть их заступницей перед князем. Всеслава согласилась и постаралась устроиться на отведенном ей месте со всеми удобствами: шатрами, служанками и клетками для птиц.
— Ну и что теперь Дарник скажет нам? — упрекал Меченого Быстрян.
— Женится в третий раз. Делов-то! — отшучивался тот, подражая князю.
Прибытие в гости к Всеславе ее дяди Шелеста с сотней короякских бойников и ополченцев еще больше усилило общую неразбериху. Липовские воеводы делали вид, что ничего страшного не происходит, просто княжне захотелось своим присутствием поддержать боевой дух у новой княжеской хоругви. Весть об уходе оптиматов от Гребня в неизвестном направлении достигла к этому времени Липова, и все недоумевали, куда делся князь. Хазарский посол рвал и метал, говоря, что лето давно наступило, а Рыбья Кровь где-то бродит и пустяками занимается. Быстрян с Меченым как могли его успокаивали:
— Пусть сначала другие полки у Черного Яра соберутся, наш князь себя ждать не заставит.
Каждый день на южную дорогу выезжали конные разъезды, чтобы не прозевать приближения летучей хоругви. Скептики бились об заклад, что Рыбья Кровь захочет удивить и прибудет непременно с запада, а то и с востока. Кто-то даже спорил насчет северной дороги. Но никому не пришло в голову, что он может появиться речным путем.
Увидев рано поутру норковские дракары, гриди на пристани Островца ожидали, что сейчас им доставят очередную партию освобожденных рабов и какие-либо новости из Туруса. Вместо этого на деревянный настил причала Островца прыгнул сам князь, свежий, улыбчивый и язвительный:
— Как-то вы невесело своего князя встречаете?
Следом вывалили четыре ватаги безлошадных оптиматов. От рыбаков на реке Дарник уже знал обо всем происшедшем, и его интересовало лишь одно:
— Всех оседланных коней сюда!
Кое-как нашли двадцать лошадей под седлом, еще столько же выпрягли прямо из городских телег. Прибежавший Меченый пытался что-то объяснить князю, тот не слушал, вскочил с двумя ватагами оптиматов на то, что подвели, и галопом поскакал к стану ополченцев.
Давно не испытывал Рыбья Кровь столь ослепительной ярости, даже когда узнал, что Всеслава выслала Зорьку с сыном, и то было как-то полегче, сам вид подростка-княжны суживал приступ гнева. Сейчас же на его гордость посягнула целая толпа оголтелых юнцов, и, сжимая в кулаке клевец, он готовился прямо с седла расколоть головы первой дюжине, что подвернется ему по пути.
В стане ополченцев вовсю стучали в било, из шалашей и палаток выскакивали радостные парни, приветливо размахивая руками:
— Ура, князь вернулся!
И ярость Дарника стремительно пошла на убыль. Рука сама засунула клевец обратно за пояс. Ополченцы плотным кольцом охватили князя с его оптиматами. Никто из них в эту минуту даже не сознавал, что у них в заложниках княжеская жена и что они угроза для всего Липова. Тем не менее улыбки при виде мрачного лица Дарника быстро сбегали с их лиц.
Рыбья Кровь не спешил со словами, просто потому, что у него их не было. Наконец спрыгнул на землю и подошел к коновязи, возле которой стояли тонкие шесты, заменяющие в поединках лепестковые копья и короткие палки, обозначающие парные мечи.
— Ну, многому без меня научились? — Князь жестом указал ополченцам на короткие палки.
Те с готовностью разобрали их. Дарник забрал у ближайшего малого его палки и знаком вызвал в круг против себя первую пару бойцов. Следующие полчаса были мощным выплеском всей нереализованной княжеской злости. Молниеносных три-четыре удара, и парни отлетают, держась за ушибленные бока. Кивок головы, выходит следующая пара и получает такую же короткую взбучку. На шестой паре палки Дарника пришли в негодность, и он взялся за шест. Теперь пары лесовиков выходили с тем же оружием и снова не могли нанести князю ни одного телесного удара, а сами их получади предостаточно. Скоро Рыбья Кровь просто гонялся по центру стана за своими противниками, а те под общий хохот пытались хоть чуть-чуть от него увернуться. Смеялись все: дружинники и воеводы, ополченцы и подошедшая княжна со своими служанками. Уж слишком это напоминало не состязание, а простое наказание нашкодившей ребятни.
— Ничему-то вы не научились, — проговорил Дарник, останавливаясь. — Потом приду смотреть, как стреляете. Коня княгине!
Приказ был отдан ополченцам, и тут же откуда-то вывели оседланных княжеских лошадей и даже помогли служанкам забраться на них.
По дороге в город Корней попытался пошутить над незадачливыми вояками, но Дарник так глянул на него, что шут сразу отстал на десяток шагов. Всеслава, едучи рядом, пытливо косилась на мужа, не зная, чего от него ждать.
На срочной княжеской думе воеводы и тиуны отчитывались о своей работе, но всех больше всего интересовало: как наказывать ополченцев?
— Это решать Всеславе, — определил князь.
— Для них лучшее наказание будет на ратном поле, — рассудила княжна. — Ни мне, ни моим девушкам на них жаловаться не за что.
— Значит, так тому и быть, — приговорил Дарник.
— Но среди них есть один главный зачинщик, без которого они бы так дружно не действовали, — заметил злопамятный Меченый.